Цивилизация
Статья Дмитрия Медведева в «Газете.Ru» стала поводом для серьезной дискуссии о судьбе российских реформ, о необходимых изменениях курса, проводимого властью в самых разных областях – от экономики до внешней политики. Наряду с конкретными технологичными предложениями актуальность, на мой взгляд, представляют и некоторые общие подходы, основанные на историческом опыте.
Для реализации модернизаторского курса необходимо создание широкой общественной коалиции, которая оказала бы ему осознанную поддержку.
Здесь ограничителей немало. Назову только два. Во-первых, это иммобильность элит, в значительной степени утративших энергию, стремление к инновациям, переменам. Элиты ориентированы на «статус-кво», на стабильность, которая ведет к застою. Это хорошо заметно как в политической, так и в экономической сферах. В экономике любые попытки инновационных решений часто воспринимаются как «блажь», мысли оторванных от жизни людей, которые не понимают, что сейчас реально заработать можно на доступе к той самой «нефтяной игле», которую так активно осуждают эксперты. Но у этой проблемы есть и другая сторона – иммобильность элит связана не только с их своекорыстием и нежеланием мыслить стратегически. Проблема и в ощущении зависимости элит от бюрократии, в том числе силовой, «крышующей» отдельные предприятия и целые холдинги. Такая степень зависимости от государства делает права собственности эфемерными, что, в свою очередь, резко сокращает возможности для реализации длительных проектов.
Бизнес заинтересован в максимально быстром получении прибыли именно сегодня не только из-за отсутствия стратегического подхода к своему развитию, но и потому, что не знает, сохранится ли он завтра или же станет объектом очередного передела собственности.
Если он не получит гарантий своих законных прав, говорить об инновационном развитии будет невозможно.
Во-вторых, иммобильность элит сочетается с разочарованием общества, которое свыклось с системным характером коррупции и практически лишено идеализма, который – разумеется, в разумных рамках – необходим для реализации серьезных модернизаторских начинаний. Общество еще в 90-е годы было «перекормлено» громкими словами и скептически воспринимает такие понятия, как свобода, демократия, реформы, считая их элементами PR, направленными на введение его в заблуждение. Снижение интереса к выборам связано не только с искусственным сокращением партийной конкуренции (за последние годы не было создано ни одной принципиально новой партии – не считать же таковыми «правый» и «левоцентристский» объединительные проекты, реализованные на условиях власти), но и с общим разочарованием в способности политиков что-либо изменить к лучшему. Исключение – строительство отдельных социальных или инфраструктурных объектов, которое способны пролоббировать депутаты от «партии власти» на данной территории. В этих условиях рассчитывать на общественную поддержку можно лишь в случае сильного демонстрационного эффекта от конкретных мероприятий власти – в этом случае общество сможет поверить, что речь идет не о словах (пусть самых лучших), а о делах.
Отдельно следует поднять вопрос о способности власти к самоограничению. Подлинно универсальная система не способна работать в том случае, если она допускает исключения, продиктованные самыми высшими интересами. Медведев пишет в своей статье: «Необходимо устранить неправовое влияние на судебные акты, какими бы соображениями оно ни диктовалось. В конечном счете, судебная система сама способна разобраться, что в интересах государства, а что отражает шкурный интерес коррумпированного бюрократа или предпринимателя». Проблема, однако, состоит в понимании интересов государства. Можно ли, например, оправдать подсудимого, если он, по мнению общества, оказался настолько ловок, что смог совершить преступление, не оставив явных улик, а обвинение строится на шатких доказательствах. Проще говоря, может ли Жеглов положить бумажник в карман вору Кирпичу или судья – вынести приговор, опираясь на оперативную информацию, сообщенную ему в устной форме. В России укоренились представления, что подобные действия, в принципе, возможны, когда речь идет не о частном интересе чиновника, а о высших целях, ради которых не только можно, но и нужно в ряде случаев пренебречь бумажными нормами, такими как презумпция невиновности. Если принять эту точку зрения, то преодолеть правовой нигилизм будет невозможно.
Хорошо известная особенность реформаторства – в сочетании осторожности и решительности. А последнее подразумевает необходимость отделить государственный интерес от ведомственных и частных амбиций, которые пытаются мимикрировать по сугубо прагматичным соображениям.
Носители этих амбиций выдают себя за принципиальных государственников, стремящихся обеспечить политическую и экономическую стабильность. Нередко они приводят для обоснования своей позиции массу аргументов, которые призваны убедить, что в случае реализации той или иной реформы страна если не рухнет сразу, то зашатается. Причем, на первый взгляд, такие аргументы кажутся вполне весомыми, основанными на опыте или серьезной информации. Требуется немало здравого смысла для того, чтобы отделить характеристики реальных рисков от попыток сорвать реформы, продиктованных сознательным неприятием изменений или бюрократической повадкой.
Один яркий пример из сравнительно недавнего прошлого. В мае 1991 года был принят закон СССР о въезде и выезде. Перед этим союзные министерства подготовили набор условий, при котором принятие этого закона оказывалось возможным с экономической точки зрения. Тогдашний председатель Совета Союза Верховного совета СССР Иван Лаптев в своих мемуарах вспоминал перечень этих «ужастиков» — необходимо более чем в 2 раза увеличить число работников ОВИРов, подготовить и оснастить помещения для них, закупить импортное оборудование для фабрик Гознака, изготавливавших загранпаспорта (при тогдашнем дефиците валюты это положение выглядело весьма драматично). И это только начало. Далее надо было увеличить численность таможенников и пограничников на 10 тысяч человек соответственно. Открыть 47 новых и реконструировать 42 действовавших автомобильных пограничных пункта. Пересмотреть расходы на развитие советских консульств за границей, ввести новые должности в посольствах. Ежегодно закупать за границей 500 вагонов, за пятилетку увеличить авиационный парк на 100 самолетов общей стоимостью 5 млрд рублей. Все это должно было просто раздавить отечественную экономику, обрушив на нее почти 12 млрд простых и более чем 7 млрд инвалютных рублей. Первые еще можно было напечатать, где найти вторые, было непонятно.
Существовали и политические проблемы. Депутаты из традиционалистской группы «Союз» заявляли, что прежде надо помочь простым советским гражданам, которые плавят сталь, сеют хлеб и не собираются разъезжать по заграницам, а уже затем принимать законы для узкой интеллигентской прослойки. А не слишком громко говорили и о другом – о том, что закон этот нужен космополитам с вполне определенным «пятым пунктом», а простой русский мужик его не одобрит.
И что же? Закон приняли. Народ за границу не хлынул, новые вагоны и самолеты в срочном порядке приобретать оказалось не надо, равно как и проводить мобилизацию пограничников и таможенников. Просто различные ведомства решили использовать обсуждение закона в собственных целях – если деньги на сотню самолетов и не выделят, то на десяток – в самый раз. Можно «пробить» и суммы на покраску погранпунктов, которые в противном случае пришлось бы ожидать еще лет десять. Что же до правительства, то оно просто свело все прошения, следствием чего и явился приведенный выше «ужастик». Политические противники закона использовали эти выкладки в собственных целях – для того, чтобы запутать как исполнительную, так и законодательную власть. Народ, кстати, после принятия закона не возмутился – простые люди в период экономического спада освоили «челночный» бизнес, а когда начался рост, с удовольствием стали ездить в недорогие туры в Турцию и Египет. Зато прекратилась эпидемия захвата самолетов, когда истеричные молодые люди требовали изменить маршрут и срочно везти их в Стокгольм.
И еще немного о начале 90-х.
В связи со статьей Медведева в последние дни нередко упоминается феномен Горбачева как «отца перестройки». Должен ли Медведев стать «вторым Горбачевым»?
Думаю, что ответ на такой вопрос может быть следующим. Горбачев – фигура в российской истории яркая и трагическая; он начал свои преобразования в условиях, когда советская экономика уже разваливалась в связи с падением мировых цен на энергоносители. Время для эволюционных реформ было упущено из-за застойного самодовольства советских элит. Можно было искусственно задержать этот развал путем принятия жестких административных мер («закручивания гаек»), но в этом случае советский режим мог рухнуть максимально драматично. Политические реформы Горбачева, видимо, ускорили распад СССР, но сделали этот процесс менее болезненным, не связанным с масштабной гражданской войной.
В нынешней ситуации, как представляется, еще есть время для того, чтобы провести необходимые изменения в эволюционном режиме, предотвратив обвал, то есть выполнить ту функцию, которую в последние годы существования СССР не смог – по объективным причинам – реализовать Горбачев.
Если идеи Медведева позволят добиться этих изменений, то негативного сценария для России удастся избежать. Только для этого модернизационная политика власти должна быть системной (то есть включающей в себя как экономические, так и политические компоненты) и последовательной.
Автор — первый вице-президент Центра политических технологий.
