Цивилизация
Россия выделила 10 миллиардов рублей на восстановление инфраструктуры Южной Осетии, заявил на пресс-конференции, приуроченной к годовщине начала войны, заместитель министра иностранных дел РФ Григорий Карасин. По его словам, сегодня на территории Южной Осетии ведутся строительно-восстановительные работы на 399 объектах, ввод в эксплуатацию которых предусмотрен в нынешнем году.
Слова Карасина прозвучали в тот самый день, когда президент Южной Осетии Эдуард Кокойты, фактически выживший с поста премьер-министра назначенного по просьбе Москвы бывшего главного налоговика Северной Осетии Асланбека Булацева, предложил новую кандидатуру на этот пост.
Новым премьер-министром действительно независимой от России по части траты российских денег Южной Осетии стал очередной российский гражданин — генеральный директор челябинской строительной фирмы «Вермикулит» Вадим Бровцев.
Его считают креатурой работавшего заместителем полпреда президента в Уральском федеральном округе, а затем возглавившего Министерство регионального развития РФ Виктора Басаргина. Но у Басаргина крайне невелик аппаратный вес и в самой России, куда уж ему контролировать Эдуарда Кокойты. Кандидатуру Булацева, говорят, лоббировал лично премьер-министр РФ Владимир Путин, да и статус главного налоговика соседнего с Южной Осетией региона формально куда солиднее, чем гендиректора далекой от этой республики строительной фирмы. Но Булацеву в Южной Осетии просто не дали работать, он практически тут же заболел и за почти десять месяцев своего формального нахождения в должности главы правительства так и не приступил к исполнению обязанностей. Да это властям Южной Осетии и не требовалось. 10 ноября 2008 года — менее чем через три недели после назначения Булацева — Кокойты учредил своим указом новый орган, президиум правительства. Президиум правительства, в который входят вице-премьеры и основные министры, появился и в России после перехода на должность главы кабинета Владимира Путина. Но у нас премьер Путин и возглавляет этот президиум, а в Южной Осетии его возглавляет президент Эдуард Кокойты, тем самым четко обозначая свою роль реального хозяина кабинета министров республики.
Российские налогоплательщики должны знать, что Россия содержит Южную Осетию, не имея ни малейших законных оснований даже для такого мизерного контроля над расходованием федеральных средств, который есть в регионах российского Кавказа.
Притом, что даже внутри страны федеральный центр сталкивается с большими проблемами, когда речь идет о проверке целевого расходования средств даже в Дагестане или Ингушетии, не говоря уже о фактически существующей на особом положении Чечне. Нельзя же контролировать расходование денег независимым государством — да еще таким, независимость которого де-юре признаем только мы одни. Это как дать денег на благотворительность, а потом следить, как их потратил получатель.
К слову, озвученные Карасиным 10 миллиардов рублей, выделенные Южной Осетии из федерального бюджета РФ, — далеко не единственные послевоенные траты России на эту квазистрану. Кроме них, согласно межправительственному соглашению, Цхинвали в этом году выделяется дополнительная финансовая помощь в размере 2,8 млрд рублей.
Свой квартал в Цхинвали строит московское правительство — и тоже едва ли на личные деньги Юрия Лужкова, хотя Москва в 2009 году дважды секвестировала городской бюджет, в общей сложности урезав расходы на треть.
Наши граждане должны знать, что создание российской военной базы в одной только Южной Осетии обойдется бюджету в 5–6 млрд рублей и займет не один год, а общая сумма расходов в Абхазии и Южной Осетии может достичь 10–12 млрд рублей. Это официальные оценки Минобороны России.
Финансовые потери от самой войны вообще с трудом поддаются подсчету. Аналитики Центра анализа стратегий и технологий (АСТ), например, подсчитали, что один день войны в Южной Осетии обошелся России в денежном выражении в 2,5 миллиарда рублей — т. е. за пять дней было потрачено 12,5 миллиарда. Хотя российская экономика в августе прошлого года к моменту начала войны уже вползала в системный кризис, далеко не полностью обусловленный кризисом мировой экономики.
Косвенные потери экономики России от войны в Грузии на порядок больше затрат на сами боевые действия. Прежде всего это $7 млрд инвестиций (около 170 млрд рублей по тогдашнему курсу), выведенных из России в период военных действий 8–11 августа.
Эти данные по оттоку капитала приводил первый вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин.
Но еще сложнее подсчитать как моральные, так и тем более материальные доходы России от той «маленькой победоносной войны». У России были все рычаги, чтобы не допустить того, что потом сами российские власти назвали «геноцидом осетин в Южной Осетии». Извлекать прибыль из экономики Южной Осетии нельзя по определению — там просто нет экономики. Но даже если бы она была, мы признали эту республику независимой страной и не имеем морального права выкачивать оттуда деньги, как из колонии. Абхазия, которая теоретически способна зарабатывать на торговле цитрусовыми и особенно на туризме, тоже едва ли захочет платить дань России.
Сколько иностранных инвесторов передумали иметь дело с Россией после войны в Грузии — тоже не поддается подсчету.
Так что гражданам России есть смысл сопоставить то, что происходило за последний год с их работой и доходами, и расходы на ликвидацию последствий августовской войны. Тогда, возможно, они поймут, что нужно требовать от своих властей куда более ответственной внешней политики, которая не так больно бьет по карману самих граждан.
