Цивилизация
31 мая 2009 года в Южной Осетии пройдут парламентские выборы. История парламентаризма в этом де-факто государстве, несмотря на всю специфику этого явления на Южном Кавказе (и в целом на постсоветском пространстве), насчитывает не один год.
Первые выборы республиканского парламента (не областного совета в составе Грузинской ССР) состоялись на фоне активного разворачивания конфликта между Тбилиси и Цхинвали в декабре 1990 года, когда Грузия отменила автономию Южной Осетии. Нынешняя избирательная кампания – пятая по счету. И если в трех первых созывах югоосетинского парламента доминировали коммунисты, то начиная с четвертого (был избран в мае 2004 года и до оглашения официальных результатов выборов 31 мая нынешнего года является высшим органом представительной власти де-факто государства) в нем доминируют представители партии «Единство», своеобразной копии «Единой России».
Впрочем, роль и значение нынешней кампании невозможно недооценивать по нескольким причинам. Во-первых,
избирательные процедуры в де-факто государствах (а независимость Южной Осетии признана только РФ и частично Никарагуа) по сути своей радикально отличаются от выборов в странах, имеющих членство в ООН.
В таких образованиях, как Южная Осетия, Абхазия или Нагорный Карабах, несоизмеримо выше значение внешней легитимации. Избиратель приходит на участки (явки на выборах в непризнанных республиках традиционно высоки, и дело здесь не в одном лишь пресловутом административном ресурсе) не только для выражения своей гражданской позиции, но и чтобы снова продемонстрировать свой идентификационный выбор. В случае с Южной Осетией – это голосование не столько за что-то, сколько против. Сегодня – против Грузии и идентификации себя с этим государством. Оговоримся сразу. Такой выбор делается в мае 2009 года. Выборы в де-факто государствах, таким образом, становятся сигналом мировому сообществу: «Мы есть, несмотря на отсутствие международного признания и понимания наших проблем». Это также не в последнюю очередь свидетельство жизнеспособности де-факто государства, потому что
избирательные кампании на пространствах бывшего СССР уже давно являются непростым выбором между демократическим хаосом и авторитарной стабильностью.
В этом плане максимальное приближение выборов к определенной планке (минимум административного давления, обеспечение конкуренции) объективно повышают легитимность де-факто образования, делают его потенциально предсказуемым партнером.
Во-вторых, майские выборы в Южной Осетии отличаются от четырех предыдущих кампаний. Первый созыв парламента был практически «военным» (он пережил военную фазу грузино-осетинского конфликта в 1991–1992 годах, принял в 1993 году конституцию). Второй инициировал введение института президентства в 1996 году, третий в 2002-м принял Постановление о ходатайстве перед РФ о принятии Южной Осетии в ее состав. Четвертый, наконец, отразил тенденцию снижения роли представительной власти перед исполнительной «вертикалью». Но все эти созывы были парламентами непризнанной республики.
31 мая пройдут первые выборы после частичного признания югоосетинской независимости Россией. Как бы кто ни относился к самому факту такого признания, очевидно, что это важный и принципиальный шаг в сторону от Грузии. Это также начало формирования новой, более сложной повестки дня. Теперь
борьба с «малой империей» становится менее актуальной. На первый план выдвигается дилемма: превращаться в 84–85-й субъект РФ с «особым статусом» (и сопутствующими ему правами и преференциями, например, как у Чечни) или пытаться строить свою государственность.
Конечно, речь не идет о государственности по стандартам ЕС. Естественно, никто не отменит фактора российского влияния и полной экономической зависимости от Москвы (что отличает Южную Осетию от Абхазии или Приднестровья). Но при всех отягчающих обстоятельствах речь идет именно о попытке построить институции власти, а не политическое ЗАО, участвующее в административно-бюрократическом рынке общефедерального значения. В любом случае в результате снижения прямой военной угрозы со стороны Тбилиси требования к более высокому качеству внутреннего управления республикой постепенно выходят на первый план.
А потому выборы в нынешний парламент (и это притом, что Южная Осетия — президентская республика) не лишены интриги. В выборах помимо партии власти «Единство» (своей стилистикой напоминающей хорошо нам всем знакомую «Единую Россию») участвуют другие политические силы, публично оппонирующие действующей власти. Лидер коммунистов Станислав Кочиев (был в свое время спикером парламента, а в 2001 году на президентских выборах выходил во второй тур с Эдуардом Кокойты) выступает против снижения роли законодательной власти: «Убит не только парламент, но и парламентаризм как таковой. Парламент должен стать на самом деле органом, представляющим интересы всего народа, всех избирателей. Он не должен быть прибежищем всякого рода авантюристов, которые свои неудачи хотят прикрыть парламентским мандатом».
На предварительном этапе кампании не обошлось без скандала. Помимо существовавшей оппозиционной «Народной партии» во главе с Роландом Келехсаевым была создана «лояльная» власти партия с тем же названием, но во главе с другим человеком – Казимиром Плиевым. Затем была решена и проблема другой оппозиционной партии – «Отечество» во главе с Валерием Гобозовым. ЦИК отказал ему в регистрации из-за нарушения «ценза оседлости» (Гобозов якобы пять лет не проживал в Южной Осетии). Интересно то, что
в мае нынешнего года югоосетинская оппозиция попыталась провести свои публичные акции в Москве. Ее лидеры пытались доказать российским властям, что нынешняя администрация республики и Южная Осетия – не совсем одно и то же.
21 мая возле здания Государственной думы активисты «неправильной» «Народной партии» провели пикетирование с лозунгами «Черным выборам – нет! Честным – да!», «Парламенту – да! Третьему сроку Кокойты – нет!». 15 мая 2009 года также в Москве с критикой руководства Южной Осетии выступили оппозиционные деятели, включая и бывшего секретаря югоосетинского Совбеза, героя «пятидневной войны» Анатолия Баранкевича, который осенью прошлого года дал сенсационное интервью относительно внутриполитической ситуации в Цхинвали.
«Россия помогла защитить независимость, теперь должна помочь защитить демократию», — считает Баранкевич. Заметим, эти слова произносит не правозащитник со стажем и не столичный либерал, а «старый солдат», ставший одной из центральных фигур обороны Цхинвали в августе 2008 года.
Его вклад в успех России в «пятидневной войне» был не просто весомым, а в какие-то минуты определяющим. И именно «старый солдат» ставит вполне прагматически вопрос о необходимости демократической процедуры. Она нужна просто для того, чтобы правильно и по назначению тратить средства, выделяемые российским государством, которое помимо всяких страхов и фобий в августе прошлого года боролось за гарантии безопасности для собственного Северного Кавказа. Таким образом, демократия оказывается не отвлеченной абстрактной ценностью, а практическим инструментом для международного признания.
В этой связи можно спорить о том, насколько права разномастная югоосетинская оппозиция, а насколько ее аргументы – это простая человеческая обида лично на президента Эдуарда Кокойты. Но на сегодня ясно одно. Чем дальше будет отстоять Южная Осетия от событий «горячего августа» 2008 года, тем больше «грузинский» (а вместе с ним американский) фактор будет менее актуален. В известном смысле Южная Осетия с Абхазией с некоторым стадиальным отставанием пройдут путь признанных постсоветских республик. В начале 1990-х на Украине, в Азербайджане, в Грузии или прибалтийских республиках все проблемы также сваливались на «империю Кремля» и на русских. Однако мало-помалу пришло отрезвление и понимание внутренней обусловленности собственных проблем. Впрочем, проблема адекватности – это не только вопрос абхазских и осетинских лидеров (и оппозиционеров). В ближайшее время уровень политической цивилизованности в частично признанных республиках будет определяться позицией Кремля.
Если Москва повторит практику, хорошо знакомую по Северному Кавказу (выстроит неформальную модель власти, при которой невмешательство во внутренние дела будет обеспечено в обмен на демонстрацию лояльности), то есть серьезная угроза того, что несовершенства собственной политической системы и издержки «стабильности» местное население начнет ассоциировать с Россией.
Сегодня перед выборами противники югоосетинской власти ищут покровительства в Москве, у российских чиновников, депутатов, журналистов. Наверное, оппоненты нынешней власти не могут считаться стопроцентно «хорошими парнями», а представители президентской команды – стопроцентно «плохими». Но задача Москвы – слушать и слышать обе стороны, не пытаясь закрыть двери перед теми, кто недоволен определенными персонами (но не Россией). Следовательно, критику, исходящую от оппонентов властей Южной Осетии (тем более от таких людей, как Баранкевич), надо воспринимать серьезно. В конце концов, давно пора отказаться от сталинского по сути своей принципа, когда критик власти воспринимается одновременно как враг Отечества. Следование этому принципу обошлось нашей стране слишком дорого. А его реанимация в нынешних условиях ни в коей мере не будет способствовать укреплению российских стратегических позиций на Кавказе и в целом в СНГ.
