Цивилизация
Политическая стилистика советских времен была точным отражением тех бессмысленных и тяжеловесных ритуалов, которые заменяли реальную политику в аскетическом и асексуальном «обществе номенклатурного социализма». Сегодняшняя Россия с удивительной точностью воспроизводит этот алгоритм. С той только разницей, что
мы стали «обществом номенклатурного гедонизма», или, в переводе на общедоступную терминологию, «обществом номенклатурной попсы».
Политика по-прежнему сводится у нас к набору имитационных и бессмысленных ритуалов, но послушно приобрела стилистику, отвечающую попсово-гламурному кредо нынешней номенклатуры, или, как принято сегодня выражаться, элиты. Другими словами, широкоплечих доярок, ткачих, плакатных токарей и комбайнеров, которые с идейно напряженными лицами дисциплинированно внимали ораторам в Верховном Совете, сменили длинноногие «красавицы, отличницы, спортсменки» и элегантные спортсмены, ставшие российскими парламентариями.
Партийной разнарядки, по которой в советские времена подбирались депутаты Верховного Совета, вроде бы больше нет. Но поверить в то, что эти приятные глазу и, несомненно, талантливые спортсменки и спортсмены всерьез и по собственной воле рассчитывают стать профессиональными политиками ради восходящей карьеры, просто невозможно. Так что разнарядка осталась. Изменились лишь критерии отбора, которые, впрочем, по-прежнему не имеют отношения к политическому профессионализму.
Это утверждение верно не только по той очевидной причине, что в нашем фактически однопартийном политическом пространстве профессиональных политиков не может быть по определению. Но еще и потому, что
сегодняшние «гламурные парламентарии» точно так же, как и их рабоче-крестьянские предшественницы и предшественники, не в состоянии внятно и без шпаргалок объяснить, зачем их понесло сначала, разумеется, в «Единую Россию», а потом в парламентарии.
Вот как об этом рассказывает бывший фигурист, а ныне депутат Госдумы Антон Сихарулидзе: «Все это произошло после одной политической программы, в которой я участвовал — представлял, так сказать, голос молодежи, будучи беспартийным. Я послушал, и мне очень захотелось вступить в партию — в «Единую Россию».
Не менее выразительно и его высказывание об имманентной бесполезности и даже злокозненности любой оппозиции. «Знаете, почему Россия в 1914 году подошла к первой мировой войне недостаточно вооруженной? Потому что в парламенте той России различные «политические силы» устраивали многочисленные политические дискуссии. Вместо того чтобы действовать, они говорили».
Право же, добрый знакомый Паниковского городовой Небаба был наверняка более убедителен в своей последующей роли музыкального критика, нежели спортсмены, переквалифицировавшиеся в депутаты от «Единой России». Впрочем, если вы заметили, Антон Сихарулидзе, по существу, лишь вторил спикеру Госдумы Борису Грызлову, указывавшему на пагубность парламентских дискуссий. В реальности же
«парламентские упражнения» для нового поколения прославленных российских спортсменов-депутатов — это такое же попсовое хобби, что и их эпизодические выступления в театральных постановках, ведение телепередач или участие в эротических фотосессиях для мужских журналов.
И если влиятельные дилетанты дают возможность начинающим дилетантам получить доступ к этим развлечениям, то здесь вряд ли обошлось без личных симпатий.
Однако и тут можно найти исключения.
Вот, например, уже почти забытый, но выразительный эпизод, который подчеркивает, что российская власть строго следит за адекватностью стилистики ритуалов текущему моменту. Помните прошлогодний всенародный плач, умолявший Владимира Путина остаться на третий срок во имя спасения страны и нации? Эта общенациональная мольба приобрела вполне советские масштабы, и именно поэтому ее кульминацией стало выступление не Алины Кабаевой и не Анастасии Волочковой, которые при всем их очаровании плохо ассоциируются в народном сознании с образом Родины-матери. Апофеозом этой кампании стал бесхитростный всхлип простой ивановской ткачихи Елены Лакшиной, предложившей изменить Конституцию ради «национального лидера».
Рецидив «всенародного одобрямса» не удался, и мы с новым энтузиазмом вернулись к «попсовой политике», которая в последнее время вызывает все больший энтузиазм в нашем истеблишменте. Можно, разумеется, допустить, что выдвижение Анастасией Волочковой и порнозвездой Еленой Берковой своих кандидатур на должность сочинского мэра был глубокомысленным ходом кремлевских политтехнологов, намеревавшихся таким образом помешать избранию Бориса Немцова на этот пост. Но еще смешнее то, что
и балерина полусвета, и российская «Чиччолина для бедных» ни разу не усомнились в своих способностях управлять городом Сочи.
Впрочем, ноги у обеих длинные, обе красавицы, даже красивее той же Кабаевой, а, собственно, что еще нашему избирателю надо? Да и чем мы хуже других? Вон Чиччолина — тоже красавица и даже не балерина, а просто распутница, как и Лена Беркова, — так ведь избрали же ее депутатом итальянского парламента.
И никому из отечественных апологетов «попсовой» политики невдомек, что итальянцы голосовали не за скандальную репутацию, не за «волшебную линию бедра» и не за постельные подвиги Чиччолины, а за ее вполне конкретную политическую программу. Оказывается, распутная итальянка боролась за ядерное разоружение, требовала отменить цензуру и статью конституции «О морали и приличии», билась за введение налога на загрязнение окружающей среды, выступала за секс в тюрьмах, уроки сексуального воспитания в школах и правдивую информацию о СПИДе.
Можно как угодно относиться к этой программе и к самой порнозвезде, но, по крайней мере, нельзя отрицать, что Чиччолина в этих обстоятельствах вела себя как профессиональный политик. Потому и проработала в итальянском парламенте пять лет.
Впрочем, общество, которое искренне считает профессиональными политиками номенклатурных роботов, предлагающих бороться с безработицей путем рекрутирования одного миллиона управдомов или ежегодно уверяющих, что лет через восемь-десять Евросоюз в полном составе растворится в Союзном государстве Белоруссии и России, вряд ли станет обращать внимание на этот нюанс, существенно отличающий Чиччолину от Волочковой или Журовой.
Другими словами, добравшись всего лишь до предместий демократии, мы пользуемся ее аксессуарами с тем же самоуверенным невежеством, с каким нищий лондонский мальчик Том Кенти использовал большую государственную печать английского королевства для щелканья орехов. Вдобавок
мы убеждены, что внутриполитические процессы во всем остальном мире ничем не отличаются от нашего «попсово-суверенного» балаганчика.
«Президент чаще всего — особенно заграницей и особенно в Америке — это своего рода поп-идол». Это безапелляционное утверждение принадлежит Тине Канделаки, одной из самых пронзительных и самых пассионарных представительниц отечественной попсы, а в последнее время соведущей телепередачи с манерным названием «Нереальная политика».
«То, что Волочкова хочет идти в мэры Сочи, — говорит Канделаки, — …мне совсем не кажется смешным и ироничным, потому что Арнольд Шварценеггер — губернатор Калифорнии. И после Шварценеггера, поверьте мне, возможно все. Например, тот же президент Барак Обама».
На тот случай, если кто-то всерьез полагает, что Арнольд Шварценеггер впрыгнул в губернаторское кресло прямо со съемочной площадки, уточним его политическую биографию. Еще в 1990 году президент США Джордж Буш назначил Шварценеггера председателем президентского совета по физкультуре и спорту, и в этом качестве киноактер объездил все 50 штатов США, разрабатывая программу пропаганды спорта. Задолго до своего избрания он принял участие в создании Фонда городских игр, на средства которого в 12 городах США в бедных кварталах ежегодно проводятся спортивные соревнования, чтобы у тамошних подростков была альтернатива наркотикам и уличным бандам. Он также регулярно спонсировал в течение двенадцати лет расположенный в Лос-Анджелесе еврейский Центр имени Симона Визенталя и действующий при нем музей.
Удивительно, что со своими представлениями об американских губернаторах и президентах — выходцах из Голливуда очаровательная Тина не сослалась еще и на Рональда Рейгана.
Ну а коль Барак Обама тоже всего лишь поп-идол, то пристало ли нам отставать от Америки? Поэтому в программу «Нереальная политика» будут приглашаться, по словам Тины Канделаки, только те люди, «которые никогда не говорили о политике, но в то же время являются настолько известными в нашей стране, что к их мнению прислушиваются». «Это звезды, масштабированные так называемым гламуром, — уточняет Тина. — Аудитория отчасти устала от звезд, которые катаются, танцуют и прыгают, и готова слышать и вслушиваться в то, что (о политике) говорят звезды». Говоря проще,
аудитории, уставшей от «звездных прыжков и катаний», предложили новый аттракцион. Излишне уточнять, что госпожа Волочкова одной из первых поделилась со зрителями вышеупомянутой передачи своими представлениями о политике.
Но если внимательно приглядеться к публичному полю нашей политики, то можно будет обнаружить, что вторжение «попсы» в политические процессы вовсе не изолированное явление, как это кажется на первый взгляд. Речь идет, скорее, о своего рода конвергентной эволюции, то есть об эволюционном процессе, приводящем к формированию сходных признаков у представителей неродственных групп. Этот сугубо биологический феномен приходит на ум, когда констатируешь, что политические предсказания о «крахе Соединенных Штатов через десять-пятнадцать лет и о православном союзе России, Украины и Белоруссии», принадлежащие такой сугубо «попсовой» фигуре, как астролог Павел Глоба, практически идентичны «экспертным камланиям» профессиональных, казалось бы, телеаналитиков, отличающихся друг от друга преимущественно разной степенью небритости.
Спору нет, любая власть является заложницей некоего усредненного общественного запроса. Нюанс здесь в том, что с этой зависимостью охотно мирится та власть, которая имеет монопольную возможность навязывать обществу этот самый запрос во имя собственного комфорта. Что, собственно, и происходит в современной России, которая уже перестала отличать профессиональную политику от попсы.
