Цивилизация
Стоило главному экономисту Всемирного банка по России Желько Богетичу заявить, что цена на нефть в 2009 году может упасть до $30 за баррель и тогда России снова придется просить помощи у международных финансовых институтов, как последовал ответ российской власти. Правда, не на самом высоком уровне — не президента, не премьера и даже не топливного «вице» Игоря Сечина, а всего лишь министра энергетики Сергея Шматко. Но ответ весьма показательный. По словам г-на Шматко, падение цены нефти до $30 за баррель если и возможно, то лишь «на очень краткосрочный период». «Не склонен рассматривать ситуацию так критически, как ее обрисовал господин Богетич. Хотя проблемы, конечно, есть», — сказал российский министр. Он признал, что «на рынке действительно… скопился большой избыток свободной нефти» и что «это последствия финансового кризиса — страны просто сокращают потребление». Признал он, и что «лопнул пузырь «бумажного барреля», надутый спекулянтами, которые торговали фьючерсами, не обеспеченными реальными объемами нефти».
А далее были произнесены самые главные слова: «Цена нефти в 30 долларов за баррель является серьезным системным вызовом для стран, которые занимаются ее поставками на мировой рынок. Хотя бы потому, что в их бюджетах заложены гораздо более высокие цены. И потом при столь низкой цене компании будут вынуждены масштабно корректировать свои инвестиционные программы во всем мире... Уверен, у стран- производителей будет возможность, координируя свои действия, снизить объемы поставок на мировой рынок. Запасы у них есть». Мол, договоримся и проскочим.
До сих пор попытки регулировать цены на нефть как внутри ОПЕК, так и во взаимодействии с не входящими в ОПЕК главными нефтедобывающими державами мира (то есть и с Россией тоже) неизменно проваливались. Рынок жил и живет по своим законам,
причем как производителям нефти не удавалось искусственно повышать цену путем согласованного сокращения квот на добычу (даже если договоренности о сокращении добычи не нарушались), так и страны-потребители не могли сбить слишком высокие, на их взгляд, цены. Но
главное отличие России от многих других нефтедобывающих держав — полный отрыв экономических прогнозов и амбиций государства от реальности.
Те же Объединенные Арабские Эмираты уже не одно десятилетие формируют Фонд будущих поколений, который планируется «распаковать», только когда в стране иссякнут запасы нефти. А в России крупнейшие сырьевые компании, большинство которых так или иначе контролируются государством и конкретными госчиновниками, давно уже отвыкли жить по средствам. К тому же едва ли найдется страна, которая заложила в бюджет-2009 среднегодовую цену на нефть $95 долларов за баррель (и, как месяц назад уверял сенаторов министр финансов Алексей Кудрин, если средняя цена упадет до $50, пересматривать бюджет не придется — разница будет покрывать из резервного фонда), как это сделала Россия. Конечно, бюджет неизбежно радикально пересмотрят уже в первом квартале будущего года, но
психологически российская элита успела отвыкнуть от того, что страна (а не только ее крупнейшие компании) вынуждены занимать деньги у зарубежных кредиторов.
Теперь, похоже, придется привыкать, как придется привыкать к необходимости серьезно урезать инвестпрограммы естественных монополий и государственные расходы. Уже в 2009 году, по прогнозам российских, а не только западных экономистов, велика вероятность того, что бюджет страны впервые за десять лет окажется дефицитным.
Конечно, попытки решить проблему путем создания политического картеля, как это, например, планируется сделать на открывающемся завтра в Москве газовом форуме, где может быть объявлено о создании газовой ОПЕК, имеют право на существование. Только едва ли внутренние интересы крупнейших производителей газа — России, Алжира, Норвегии, ряда арабских стран — так уж совпадают. Да и резкое ограничение поставок газа на мировой рынок в надежде увеличить его цену, а заодно повлиять на связанные с газовыми нефтяные цены — палка о двух концах. Поставки газа в Западную Европу проконтрактованы на многие годы вперед, а надежность России как поставщика газа — едва ли не главный, если не единственный ее политический козырь в отношениях с Европой. Если Россия утратит этот статус, пусть даже при наличии газового долга Украины, главной страны-транзитера, политические и экономические издержки будут не сопоставимы с возможным кратковременным ростом цен благодаря газовой ОПЕК.
При этом проблема внешнего долга России напрочь позабыта российской элитой. Хотя еще в начале 2000-х власть и только начинавшая свою историю «Единая Россия» постоянно твердили о так называемой проблеме-2003 — на этот год выпадал самый крупный платеж страны по внешнему долгу. Долговременный, «по экспоненте», рост мировых цен на энергоносители быстро отбил у российских политиков воспоминания о мучительных переговорах по реструктуризации советского и российского долга, которые приходилось вести Минфину в конце правления Бориса Ельцина. Теперь эти воспоминания важно оживить:
придется научиться тратить деньги так, чтобы не пришлось занимать гигантские суммы (если еще дадут) и снова не оказаться в неоплатном долгу перед теми же международными финансовыми институтами, на рекомендации которых в Кремле давно привыкли смотреть свысока.
Так что российской власти разумнее закладываться как раз не на относительно высокую, или, как принято говорить, «справедливую», мировую цену энергоносителей, а, скорее, на низкую — в конце концов, разумнее быть максимально готовым к худшему, чем безосновательно надеяться на лучшее.
