Цивилизация
Основной закон России – Конституция – подводит итоги своей третьей пятилетки. Итоги, на мой взгляд, малоутешительные. Конституция стала жертвой «эффекта мультипликации»: образ отделился от конкретного текста и живет своей собственной жизнью. Все ссылаются на Конституцию, иной раз даже цитируют. При этом ее понимание сильно разнится, поскольку далеко не все основной закон даже читали.
…Лично в моем сознании слово «Конституция» ассоциируется с двумя вещами. С огромным красным плакатом, который в советские времена вешали на здание Манежа в канун 7 октября. На плакате дородный мужчина в каске держал в руке Конституцию «развитого социализма» (1977 года). И с красным кожаным томом, на котором приносят клятву президенты России. Была, правда, и еще одна светлая ассоциация – с лишним выходным, но она исчезла вместе с «красным днем» в календаре.
Так или иначе, Конституция, в полном соответствии с идеями фонвизинского Недоросля, кажется не существительным, а прилагательным – она являлась и является неотъемлемым приложением важнейших государственных ритуалов. Ну и все! Президент строго в соответствии с Конституцией вносит… Государственная дума – в том же соответствии – рассмотрела, приняла или ратифицировала. Правительство – проиндексировало. О нарушении своих конституционных прав изредка напоминают лишь разного рода «несогласные». Но их голос почти не слышен. Остальные
граждане, в смысле «носитель суверенитета и единственный источник власти» — многонациональный народ России – об основном законе молчит. Не реагирует даже на изменения в Конституцию – то ли не замечает, то ли молча принимает к сведению?
Диагноз – ответ на вопрос, в чем дело, дают социологи. Например, год назад, по данным фонда «Общественное мнение», лишь треть (35%) граждан признавались, что «знакомы с ее содержанием хотя бы в общих чертах». Больше половины ее не читали вовсе, а еще 12%, видимо, стеснялись своего незнания, а посему «затруднились» ответить. Примечательно, что гораздо больше граждан (44%) констатируют, что основной закон «никак не помогает им бороться за своим права». (И это притом, что два первых, самых важных раздела Конституции посвящены как раз декларации «социального» характера российского государства и правам и свободам граждан!)
Возник замкнутый круг.
За 15 лет большая часть граждан не посчитали нужным ознакомиться с основным законом, но считают, что не могут защитить свои права, то есть «Конституция не работает», но почитать, что же там все же написано, по-прежнему не хотят.
Дальше – больше. Граждане, которые чувствуют основной закон интуитивно, чуть не требуют от власти, мягко говоря, не очень законных вещей. Год назад, например, группа моральных лидеров общества (!) в открытом письме призывала гаранта Конституции эту самую Конституцию нарушить – остаться на третий срок.
Или летний опрос ВЦИОМа: больше половины граждан (58%) хотят, чтобы была введена государственная цензура масс-медиа. Читаем Конституцию: «Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается» (Ст. 29, ч. 5).
Со своей стороны власть (которая состоит из таких же интуитивных граждан), похоже, порой тоже не подозревает о наличии Конституции. По крайней мере, некоторых прекрасных принципов, продекларированных в ней. Например, ст. 53, гарантирующую «право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц». Любой юрист скажет, что эта статья фактически «спящая». То есть требовать это можно, а вот получить – вряд ли... Апофеозом такой «забывчивости» можно считать то, что власть забыла про саму себя! По Конституции (ст. 11) государственную власть у нас осуществляют президент, правительство, Федеральное собрание и суды. Но… теперь некоторым госкорпорациям передан ряд государственных функций!
Значение любой конституции в том, что это рамочный договор о правилах жизни: это – можно, а это – нельзя. Причем, если можно, то всем, и если нельзя, то тоже всем. И на какой-то неопределенно продолжительный срок. Пусть не на 200 лет, как американская конституция или свод законов Наполеона, но хоть сколько-то...
Если этого договора нет (или все о нем забыли) – беда! Вместо общих правил игры мы уже перешли на индивидуально-правовое регулирование. Так можно дойти и до регулирования по праву сильнейшего!
Пока же игры в конституционном поле все больше напоминают добрую советскую традицию красивых названий. Помните, все эти колхозы имени XX или XXII съезда и «Заветы Ильича». Ну, кто из колхозников помнил материалы соответствующего съезда КПСС?! Или мог внятно объяснить, в чем состоят заветы вождя? Короче, звучало все это бессмысленно, но красиво. Хоть какой-то позитив на фоне общего уныния.
Кстати, в эпоху Брежнева остряки переспрашивали: какого именно Ильича? И радовались, что на эту тему шутить можно. Говорят, Леониду Ильичу нравилось…
