Цивилизация
Масштаб намерений и уже последовавших за ними антикризисных действий российских денежных властей впечатляет. Темп вливаний порой напоминает авиационный конвейер на «аэродромах подскока» в ходе очень крупной войсковой операции.
Казалось бы, а что особенного: коли горим — тушим не раздумывая. Что и делаем, приняв решений уже почти на $200 млрд. Это при том, что всех резервных денег государства (т. е. золотовалютных резервов и средств наследников стабфонда) вместе с текущим профицитом бюджета набирается на $800 млрд. Из них четверть в той или иной форме уже вброшены в антикризисную борьбу. Список претендентов-заявителей множится день ото дня.
При этом никуда не исчезли социальные мандаты государства, так же как дефицит средств для пенсионной системы. Помнится, еще в июле в рубрике «Минфин предупреждает» прозвучало: если не перезагрузить пенсионную реформу, средства Фонда национального благосостояния уверенно растворятся в социальной поддержке населения на рубеже 2020–2023 годов. Сейчас, похоже, сроки эти приблизились вплотную.
Уже явственно ощущаемый дым от денег Отечества, честно говоря, не сладок и не приятен. Отсюда первая памятка: надо бы бережливее, сдержаннее и одновременно более технологично и ответственно исполнять уже решенное.
Речь идет в первую очередь об уже сделанных словесных интервенциях в ликвидность. Реальное перемещение госденег в банковско-рыночные «города и веси» составило пока менее половины от объявленного (1,5–1,8 трлн рублей). Да и происходит оно словно бы за хорошо тонированным стеклом. Как говорят знакомые частные банкиры, деньги, в принципе, дают, но не тем, кому позарез необходимо, не столько, сколько надо, и всегда не вовремя.
Но это полбеды. Расшивая узкие места в снабжении ликвидностью, денежные власти решают острые, но краткосрочные проблемы. Болезнь же хроническая — структурный дисбаланс между выданными кредитами и привлеченными депозитами — наблюдается давно. С августа прошлого года, по оценкам аналитиков Банка Москвы, разрыв увеличился на 2,2 трлн рублей и составил 3,5 трлн рублей. Самое скверное — это ускорение роста разбалансировки.
Министр финансов обязался «заткнуть дыру» в считанные дни, и нет оснований ему не верить. Но передышка наступит на 5–6 месяцев. В силу слабости банковской системы риски ускорения передачи кризисных импульсов от нее в реальный сектор высоки как никогда. Чтобы не сорваться с рыси в галоп, полезно эти полгода потратить на отладку и запуск среднесрочных мер.
Повод к тому — ожидаемое более чем трехкратное падение темпов инвестиционного процесса (с 21% до 6%).
Поддержка инвестиций — это кредитование. Но для этого нужно радикальное укрепление ресурсной базы банковской системы за счет внутренних источников (внешних, увы, скоро не предвидится). И здесь следует сделать вторую закладку на память.
Субординированные кредиты на 10 лет — шаг верный, так как вследствие него возникают «длинные деньги». Еще важнее сдвинуть с места консолидацию банковской системы, придав ей максимально прозрачный характер.
Понятно, что Центробанк не может кредитовать каждого, но способен делать это для тех, в чьей стабильности и системообразующей роли уверен. Банк, получающий госсредства, должен становиться не только центром ликвидности, но и ядром консолидации. Тогда мы выйдем из кризиса с крепким костяком конкурентоспособной банковской системы. Необходимо сохранить хотя бы по 3–4 крепких банка в каждом регионе. Плюс к этому примерно сотню на общефедеральном уровне. От паники вкладчиков и клиентов должны спасти публичные гарантии денежных властей. Они есть по сохранности вкладов и сегодня настоятельно требуются по бесперебойности прочих транзакций.
Смысл третьей памятки — не терять в разгар кризиса из вида инфляцию. По итогам этого года она составит 14–15%. В крупных городах еще выше.
Пожалуй, пора включать тормоза политики роста доходов, возможно, отложив на те же полгода обещанное повышение на 30% зарплаты работникам бюджетной сферы и т. п. От слов же о переходе к целенаправленной антиинфляционной политике, обозначаемой нерусским словом «таргетирование», нужно переходить к действиям.
Во-первых, снижение инфляции — это ощутимая помощь малообеспеченным. Во-вторых, самый надежный путь к инвестициям в инновационную экономику. Без них о модернизации будет напоминать лишь шелест страниц концепции-2020 в архивной тишине.
В-третьих, речь идет о привлечении частных вкладов и прямом укреплении ресурсной базы банковской системы. Реально отрицательные депозитные ставки только с августа 2007 года (по подсчетам того же Банка Москвы) отпугнули от российских банков 440 млрд рублей, оставшихся на руках у населения. Стоит ли бросаться такими суммами?
В-четвертых, это иная политика курса рубля с заметно большими колебаниями, но с существенно меньшими рисками обвальной девальвации. Кроме того, это еще и превращение рубля в валюту для международных расчетов, без чего международный финансовый центр (МФЦ) в России невозможно создать по определению.
Немаловажно и то, что антиинфляционный target обязывает денежные власти к куда большей прозрачности и публичности действий. Что полезно вдвойне. У валютных спекулянтов меньше соблазна атаковать рубль, у населения — бежать в обменник. Пока ЦБ лишь осваивает эту стратегию.
Следующая памятка касается необходимости сохранять спокойствие во взгляде на ситуацию на фондовом рынке. Мы зависим от глобальных трендов множества существующих торговых площадок. Значит, надо уметь «ловить ветер».
Это искусство, которому еще придется научиться регулятору. Большой вопрос, как он должен будет выглядеть, то есть из каких функций складываться.
Ясно, что банки и рынки в одном флаконе. Чтобы без финансовой перхоти, чтобы операции с повышенной долей риска не составляли, как в сентябре, 90% биржевого оборота. Чтобы риски РЕПО отслеживались и анализировались регулятором сообразно финансовому положению всех участников рынка.
Задача на будущее — не допускать перекапитализации рынка. Она лишь увеличивает глубину последующего падения. А для этого опять-таки нужен надежный регулятор, у которого кроме хаотичной остановки торгов есть и другие инструменты. Иначе его роль сведется лишь к усилению трендов, зарождающихся без нашего участия.
Фондовому рынку обещана поддержка. До 500 млрд рублей. Государство, по словам министра финансов, будет входить в активы лет на десять-пятнадцать с рекомендацией «покупать и держать». Спору нет, рискованно. Поэтому хеджироваться стоит точечными покупками, разогревающими интерес прочих инвесторов. Кроме того, государству полезно прописать себе и кризисную диету. Покупая — продавать, т. е. выводить на рынок собственные избыточные активы. Их немало: акционируй собственность, проводи IPO, давай хлеб насущный инвесторам (тем же негосударственным пенсионным фондам), разумен в этом контексте и выпуск долгосрочных государственных инфраструктурных облигаций.
В связи со всем вышесказанным
заключительная пометка: нельзя снимать с повестки дня создание МФЦ, как бы отстраненно от сегодняшних реалий это ни выглядело с точки зрения обыденного сознания.
Причина такой уверенности одна: из нынешнего глобального кризиса возникнет новая мировая финансовая архитектура. У России неплохие шансы стать одним из полноправных соучредителей-разработчиков проекта. Если мир двинулся к финансовой многополярности, то МФЦ для нас безальтернативен, прежде всего, как воплощение системного качества конкурентоспособной национальной финансовой системы.
Если «замотаем» идею, вместо равноправных участников окажемся пасынками финансовой глобализации с доморощенным пикником на ее обочине.
Автор — советник Института современного развития.
