Цивилизация
В конце сентября Верховный суд РФ выступил с предложением создать механизм компенсации вреда, причиненного нарушением права на разумные сроки судебного разбирательства и права на исполнение судебных решений. Инициатива Верховного суда вызвала много откликов и комментариев, и ее обсуждение — как минимум среди тех, кто интересуется правом, — не прекратилось до сих пор.
Дело в том, что Верховный суд поднял вопрос, фундаментальный для правовой системы каждой страны, — вопрос об эффективности судопроизводства.
Какие бы в стране ни были хорошие законы, как бы детально они ни регулировали реализацию прав, свобод и интересов граждан, они могут остаться мертвой буквой, если их соблюдение не обеспечивается судами.
Доступ к правосудию, в свою очередь, зависит от множества вещей: наличия права на обращение в суд, размеров государственных пошлин, сложности процедуры подачи исков, возможности воспользоваться помощью адвоката и многого другого.
Одно из важнейших условий доступности правосудия — скорость судопроизводства. До вынесения судебного решения участники правового спора не знают, каким образом они должны реализовывать свои права и, следовательно, не в состоянии ими воспользоваться: наследники не могут распоряжаться спорным имуществом, человек, обжаловавший увольнение, не знает, будет ли он восстановлен на работе, а обвиняемый не представляет, сколько времени он проведет под стражей. Судебная волокита может стать причиной самых разных финансовых, личных и семейных проблем. Кроме того, столкнувшись с волокитой, граждане теряют веру в действенность государственных и правовых институтов и начинают искать другие, неправовые пути решения своих проблем. Практическая действенность судебной системы также связана с тем, как выполняются решения судов. Очевидно, что самое справедливое судебное разбирательство теряет весь смысл, если вынесенное в его результате решение остается на бумаге.
В России, к сожалению, и чрезмерная длительность судопроизводства, и неисполнение судебных решений были и остаются одной из серьезных проблем.
Причем проблема эта беспокоила граждан достаточно сильно, и они начали обращаться с ней Европейский суд по правам человека. Самое первое постановление Европейского суда в отношении России, вынесенное в мае 2002 года по делу чернобыльца Бурдова, касалось неисполнения судебного решения, вынесенного в его пользу. А последовавшее за ним постановление по делу Калашникова обнаружило и проблему чрезмерной длительности судопроизводства.
Число подобного рода жалоб в Страсбург стало стремительно расти. Вскоре оно измерялось уже не десятками, а тысячами. Причем именно жалобы на длительность судебного разбирательства и на неисполнение судебных решений составили около 75% от всего объема российских обращений в Европейский суд.
Хотя часть этих жалоб отклонялись, по многим из них суд выносил решения не в пользу Российской Федерации. В последние год-два в Страсбурге ежемесячно принималось до десяти решений такого рода. В них Европейский суд констатировал не только нарушение права на доступ к правосудию, но также отмечал, что в России не существует правовых механизмов защиты от нарушения права на исполнение судебных решений или на правосудие в разумный срок. Это помимо прочего означало, что гражданин, столкнувшись с такими нарушениями, мог сразу, напрямую, минуя все российские инстанции, жаловаться в Страсбург.
Российские власти адекватно отреагировали на сигнал, исходящий из Страсбурга, и признали наличие системных проблем российского судопроизводства. Уже авторы федеральной целевой программы «Развитие судебной системы России» на 2002–2006 годы указали на задержки в отправлении правосудия как одну из основных проблем, требующих решения. В качестве способа борьбы с судебной волокитой программа предусматривала увеличение материально-технического обеспечения судов и укрепление кадрового состава судебной системы. Вопрос об исполнении судебных решений в документах программы практически не упоминался. Однако
при разработке следующей целевой программы — «Развитие судебной системы России» на 2007–2011 годы — была признана не только проблема судебной волокиты, но и отмечался тот факт, что 48% судебных решений не исполняются, от чего эффективность работы судебной системы снижается практически вдвое.
В качестве средства решения этого вопроса программа предлагала меры по укреплению службы судебных приставов и создание электронной базы подлежащих исполнению судебных актов. Кроме того, в федеральную целевую программу были включены дальнейшие шаги по разгрузке судебной системы и ускорению правосудия: создание и внедрение механизмов медиации (посредничества) и досудебного решения правовых конфликтов.
В добавление к перечисленным мерам в двухтысячных годах корректировалось законодательство, регулирующее исполнительное производство, федеральные и региональные органы пытались осуществлять более жесткий контроль за исполнением судебных решений, вынесенных в отношении государства, и предпринимались иные шаги для сокращения сроков судопроизводства и решения проблемы с неисполнением судебных решений. Таким образом, законопроект, предложенный Верховным судом, следует рассматривать как одну из многих инициатив, направленных на защиту права граждан на доступ к правосудию и на исполнение решений Европейского суда по правам человека.
Несомненно, усилия властей по защите прав своих граждан можно только приветствовать. С другой стороны, нельзя не задаться вопросом о том, насколько они эффективны. Этот вопрос возникает и в связи с законопроектом «О возмещении государством вреда, причиненного нарушением права на судопроизводство в разумные сроки и права на исполнение в разумные сроки вступивших в законную силу судебных актов», который предложил Верховный суд.
Суть законопроекта сводится к тому, чтобы дать гражданам возможность взыскивать компенсацию морального и имущественного вреда, причиненного необоснованно долгим судебным разбирательством или длительным неисполнением судебных решений. Законопроект предполагает, что обратиться за компенсацией могут участники уголовного, гражданского или любого другого судебного процесса. Подать обращение можно будет в том случае, если по истечении установленных законами сроков рассмотрения дела, процедура не была закончена. Обращаться за компенсацией можно будет до окончания судебного или исполнительного производства, а также в течение шести месяцев после завершения этих процедур.
Верховный суд предполагает, что вопрос о компенсациях должны рассматривать суды. К участию в деле в качестве ответчика должно привлекаться Министерство финансов, поскольку законопроект предполагает выплату компенсаций из государственной казны. Законопроект предлагает ввести презумпцию виновности государственных органов в нарушении права на доступ к правосудию. Это значит, что в суде не гражданин будет доказывать, что судебное разбирательство или исполнительное производство по его делу было чрезмерно долгим, а, наоборот, государство будет обязано предъявить свидетельства своей невиновности. На истца же возлагается обязанность обосновать размер запрашиваемой компенсации.
По замыслу Верховного суда, судья, к которому поступил такой иск о компенсации, может отказать в его рассмотрении не только из-за нарушения сроков подачи иска, но и если «заявление явно необоснованно и (или) его подача вызвана злоупотреблением правом на обращение в суд». Понятий явной необоснованности заявления о компенсации и злоупотребления правом на обращение в суд в законодательстве нет — это оценочные категории. Их введение в закон может привести к тому, что
суды будут по своему усмотрению необоснованно отказывать в рассмотрении требований о возмещении вреда, а граждане, получившие такой необоснованный отказ, вновь будут вынуждены искать защиты в Страсбурге.
Если заявление о компенсации было принято, то, согласно законопроекту, судья должен будет решить, имело ли место нарушение разумных сроков судопроизводства или исполнения вступивших в законную силу судебных актов. «Разумность» сроков тоже оценочное понятие. Хотя в отличие от вопроса о явной необоснованности заявления законопроект предлагает критерии, которыми судьи должны руководствоваться при оценке сроков. Судье предлагается оценить сложность дела, поведение сторон и других участников процесса, действия (бездействие) судебных органов, органов уголовного преследования, действия сторон исполнительного производства, органов государства, исполняющих судебные акты, повлиявшие на длительность судопроизводства либо исполнения судебных актов.
Наличие критериев оценки может предотвратить риск судейского произвола при рассмотрении вопроса о нарушении права на доступ к правосудию. Но эта гарантия будет работать только в том случае, если судьи будут достаточно подробно излагать в своих решениях, как они применяли перечисленные критерии к конкретной ситуации, к каким выводам они при этом пришли и почему. Однако подробное аргументирование решений пока не вошло в практику российских судов, за исключением Конституционного. Если судьи такую практику не создадут, предложенный в законопроекте подход к оценке разумности сроков судебного разбирательства или исполнительного производства может не сработать. А если он не сработает, граждане пойдут в Европейский суд не только с жалобами на отсутствие защиты от судебной волокиты и неисполнения судебных решений, но еще и с жалобами на отсутствие достаточной мотивировки судебных решений, что в Страсбурге расценивается как нарушение права на справедливое разбирательство.
Кроме того, законопроект предлагает защищать право граждан на своевременное исполнение судебных решений и на скорое судебное разбирательство посредством судебного механизма. Это означает, что, если в целом ситуация со сроками судопроизводства и с исполнением судебных решений не улучшится, защиту гражданам получить не удастся: заявления граждан о необоснованной длительности судебного разбирательства будут рассматриваться слишком долго, а решения о компенсации вреда, причиненного неисполнением судебных решений, тоже не будут исполняться.
В свою очередь, если механизм защиты права на своевременное исполнение судебных решений и на скорое судебное разбирательство не окажется действенным, то положение законопроекта о том, что «использование указанного внутригосударственного средства правовой защиты является условием для обращения в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека», окажется бессмысленным. Европейский суд обязывает жалобщиков обращаться только к эффективным внутренним средствам защиты, а эффективность означает не теоретическую, а практическую возможность защитить свое право.
Автор — юрист института «Право общественных интересов».
