Цивилизация
В юбилейной речи Рауля Кастро, посвященной 55-летию штурма кубинскими революционерами казарм Монкада (26 июля 1953 года), прозвучали тревожные нотки: «Революция делала и продолжает делать все возможное, чтобы идти вперед и свести до минимума все неизбежные последствия мирового кризиса для нашего народа, но мы должны объяснить ему все трудности и подготовить его к их преодолению».
Но и безотносительно мирового кризиса Куба переживает странное время.
Вопросы, куда пойдет Остров Свободы после ухода харизматичного Фиделя из политики и чего ждать от Рауля Кастро, всегда находившегося в тени брата, по-прежнему остаются открытыми.
Лет пять назад, когда только появлялись слухи о болезни Фиделя Кастро, Рауль представлялся кровожадным чудовищем. Он, де, коммунистом стал до Фиделя, в Сантьяго-де-Куба расстреливал полицейских, посылал войска в Анголу и Эфиопию, и к наркоторговле он причастен… Но стоило Фиделю передать младшему брату власть – и все повернулось на 180 градусов. Оказалось, что Рауль – гибкий политик, технократ, думающий о реформах, — кубинский Горбачев или Дэн Сяопин.
Первые шаги Рауля Кастро таковы: кубинцам разрешили покупать сотовые телефоны, компьютеры и DVD-плейеры, телевизоры с диагональю 19 и 24 дюйма, электроскороварки, автомобильную сигнализацию и микроволновки. Отмена глупых запретов – дело хорошее, но планируются более глубокие преобразования. Скоро упразднят внутренние, неконвертируемые песо. Жилье перейдет в собственность владельцев.
Кубинские власти планируют начать раздачу пустующих земель тем, «кто в состоянии быстро начать их использование для производства сельхозпродукции». Можно это считать реформами или проводимые на Кубе изменения носят косметический характер?
Начнем с того, что реформы на Кубе проводятся уже давно. Иностранный капитал широко допускается в туристическую отрасль. С 1997 года действуют три свободные экономические зоны (СЭЗ) — Мариэль, город Гавана и Вахай. Китай, Канада и Австралия инвестируют в никелевую промышленность Кубы, Бразилия – в разведку, добычу и переработку нефти. Мексика владеет 49% национальной телефонной компании. Вопрос в эффективности иностранных инвестиций и реформ как таковых. Например, что значит – отдать пустующие земли тем, кто готов их обрабатывать? Для обработки земли нужно аграрное образование (на Кубе его, по сути, нет), доступ к дешевым кредитам, рынок сельхозтехники и удобрений. Нужна система мер, о которой Рауль и его команда не заикаются, иначе раздача земли ни к чему не приведет. К тому же землю будут давать не в собственность, а в аренду всего на 10 лет и не больше 40 гектаров. Все это делает аграрную реформу сомнительным мероприятием. Вообще
в способности кубинской элиты эффективно осваивать (если не иметь в виду личную выгоду) иностранные вложения есть серьезные сомнения.
После 2000 года президент Венесуэлы Уго Чавес оказывает помощь Кубе: ее объем составляет $3–5 млрд в год. В 2005-м прирост кубинской экономики, по официальным данным, составил 11,8%, в 2007-м превысил 12%. Однако, из чего складываются эти цифры, непонятно: да, вырос экспорт никеля и товарооборот в целом, но о запуске новых предприятий, постройке жилых кварталов, электростанций ничего не слышно. Наши соотечественники, работавшие на Кубе в 90-е, и сейчас ездят туда отдыхать, утверждают: кубинцы жить стали хуже — раньше они не выпрашивали деньги у туристов в магазинах и на улицах. Власти утверждают, что среднедушевой доход на Кубе в 2007 году превысил $4000, но как это соотносится со средней зарплатой в $17 и с пенсией в $8? Либо статистика врет, либо национальный доход распределяется еще менее справедливо, чем в капиталистических странах. А скорее, и то и другое.
СЭЗ – это туризм, торговля и сфера обслуживания; на развитие экономики они влияют мало. Что не удивительно: иностранцы работают в специфической кубинской среде, где процветают черный рынок, незаконное предпринимательство и контрабанда. Лангустов на Кубе продавать запрещено, но в любом отеле спросят: не желаете ли? В порту Батабано, где ловят лангустов на экспорт, в каждом доме холодильник — приходи да покупай.
В открытой продаже ничего нет, но купить можно все. Проституция с 1999 года запрещена, но отели предлагают девушек так же запросто, как и запрещенных лангустов.
Туризм – штука высокодоходная, и иностранные владельцы отелей мирятся с этими безобразиями, но работать в других отраслях им сложно. Кубинцы испорчены социализмом – нежеланием трудиться и стремлением получить (и предложить) все что нужно с «черного хода». В Латинской Америке, нравится это кому-то или нет, трудятся в основном потомки европейских эмигрантов, а не рабов, привезенных из Африки. Последние не имеют ни образования, ни производственных навыков, а после отмены рабства у них сложилась своеобразная субкультура профессионального безделья. Самые благополучные страны – Аргентина, Уругвай, Коста-Рика и Чили, где потомки выходцев из Европы составляют большинство. «Белый» юг Бразилии по уровню развития – это Швейцария, «цветной» северо-восток – Африка. После революции Кубу покинуло от двух до трех миллионов человек. В 1953 году европейское население острова составляло 73%, а в 2003-м — всего 37%. Уезжали самые трудолюбивые, образованные и энергичные.
На Кубе сохраняется карточная система, которая не даст умереть с голоду. Дети получают бесплатное молоко, образование и здравоохранение (причем высокого качества) бесплатные. Квартиры и дома эмигрантов и «контрреволюционеров» после революции были распределены между беднотой. Эти люди будут цепляться за социализм, который позволяет им жить, не особо напрягаясь (а черный рынок, проституция, контрабанда и нелегальное обслуживание туристов позволяют многим «беднякам» получать немалый дополнительный доход).
Если кубинские власти решатся на рыночные реформы, на острове может начаться бунт. Кубинцы еще помнят: капитализм – это не молочные реки в кисельных берегах, а необходимость тяжело трудиться. И не очень этого хотят.
Это проблема базового, ментального уровня. А есть и уровень выше. Коррупция практически узаконена: каждая госструктура «имеет то, что охраняет», — МВД, полиция, пограничники, таможня. Разгосударствление экономики просто сметет нынешнюю систему власти и оставит без единого песо тех, кто ее составляет.
«Китайская модель», может, и нравится Раулю Кастро, но она станет смертельной для его режима. Китайские и вьетнамские реформы начались потому, что там модель «казарменного социализма» уже не могла обеспечить население даже горсточкой риса в день. У Пекина и Ханоя выбор был прост: или радикальные реформы, или бунты и хаос. Китай и Вьетнам могут строить нормальный капитализм, маскируя его «социалистическими» терминами: там компартиям нечего бояться, оппозиции нет, никто не сможет приехать и «скупить» Вьетнам, не говоря о Китае. А
рядом с Кубой – кубинская диаспора в США с немалыми деньгами и с ненавистью к коммунистам. Пусти их на Кубу – они скупят всю экономику, а потом начнут разбираться с теми, от кого были вынуждены когда-то бежать.
Так что реформы для кубинского режима тоже вопрос выживания, но с обратным знаком по отношению к Китаю и Вьетнаму.
В такой ситуации реформы проваливаются. Как провалились они в Северной Корее: там еще в 1982 году Ким Ир Сен попытался скопировать китайский опыт. Затем начиная с 2002 года его сын Ким Чен Ир начал создавать свободные зоны и привлекать иностранный капитал. Однако реформы затронули только торговлю; иностранный капитал создал в КНДР всего несколько предприятий, которые работают с большими перебоями. И это не удивительно: рядом с бастионом семейства Кимов богатая Южная Корея, которая в случае начала настоящих реформ просто проглотит нищего северного соседа. А руководству КНДР рано или поздно придется отвечать за смерть от голода миллионов соотечественников, за пытки и убийства оппозиционеров, за разграбление собственной экономики, ядерный шантаж соседей и вооруженные провокации и похищения людей. Перед Раулем Кастро стоит похожая дилемма, хотя по кровожадности кубинскому режиму далеко от северокорейского.
Есть и еще один аспект, не способствующий реформам: негативное отношение к ним президента Венесуэлы Уго Чавеса. Он все сильнее эволюционирует влево, и для него социалистическая Куба – витрина, на которую должны с благоговением взирать венесуэльцы и латиноамериканцы в целом.
Кроме того, считается, что личные отношения между «сухарем» Раулем Кастро и эксцентричным венесуэльцем не сложились. А ведь именно венесуэльская помощь позволяет кубинской экономике хоть как-то держаться на плаву. Значит, по крайней мере, в ближайшее время Гавана трижды подумает, прежде чем решится на серьезные отступления от «социалистического пути».
Скорее всего, кубинские реформы ограничатся полумерами, которые приведут лишь к ухудшению экономической и особенно социальной ситуации, — что-то вроде конца 80-х в СССР с кооперативами и внедрением элементов рыночной экономики в плановое хозяйство. Такая политика чревата быстрым ростом коррупции и нищеты, увеличением разрыва в доходах между стремительно богатеющей элитой и большинством населения, развалом социализма без создания на его месте эффективного капитализма. Если Куба пойдет по такому пути, власть коммунистической партии долго не продержится, тем более что ни Рауль Кастро, ни кто-либо еще в стране не обладают такой харизмой, как отошедший от власти Фидель.
