Цивилизация
«Республикой обеих Турций» - по аналогии с Королевством Обеих Сицилий испанских Бурбонов – называют сегодня свою страну острые на язык турецкие комментаторы. Говоря о «двух Турциях», они имеют в виду кажущееся абсолютно непримиримым противостояние двух основных политических лагерей, на которые раскололась 70-миллионная средиземноморская страна - член НАТО и кандидат в члены Европейского Союза. Представители первого лагеря- приверженцы «кемализма», своеобразной смеси секулярного авторитаризма, этатизма и национализма, названной по имени основателя Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка и до сих пор остающейся официальной идеологией страны. Кемалистам, в значительной степени контролирующим вооруженные силы, институты судебной власти, многие средства массовой информации и систему высшего образования, противостоят «умеренные исламисты», основным выразителем интересов которых является правящая Партия Справедливости и Развития (ПСР), дважды с уверенным перевесом побеждавшая на парламентских выборах – осенью 2002 и летом 2007 года.
Радикальные кемалисты убеждены, что правительство ПСР последовательно внедряет ислам во все сферы жизни – в том числе, и в политику. Считая себя главными хранителями принципа секуляризма (одного из основных принципов, завещанных Ататюрком созданной им стране),
кемалисты заявляют, что не позволят «исламским обскурантистам» разрушить величественное строение, возведенное «отцом турок» на развалинах Османской Империи - светскую Турецкую Республику.
С точки зрения «умеренных исламистов», предпочитающих называть себя «исламскими демократами» (по примеру консервативных христианско-демократических партий Европы), суть нынешнего противостояния лежит в совершенно иной плоскости. Борьба идет, утверждают сторонники ПСР, между теми, кто настаивает на углублении демократизации турецкой политической системы, и носителями отжившего авторитарного сознания.
Существует и третий взгляд, разделяемый некоторыми независимыми аналитиками (сторонники противоборствующих лагерей склонны называть такой взгляд «циничным»). В бескомпромиссном политическом поединке, говорят они, сошлись представители старых и новых турецких элит. Эти элиты, однако, объединены общим стремлением установить монопольный контроль над государственным аппаратом и общим недоверием к подлинно демократическим процедурам.
В последние недели политическая борьба между противостоящими силами в Турции существенно обострилась, что делает общую обстановку в стране, по мнению многих турецких и международных наблюдателей, все более нестабильной, а стратегические перспективы все менее ясными.
В центре противостояния, потенциально способного изменить как общие правила политической игры в Турции, так и представления о природе турецкого национализма, находятся два громких судебных дела. Оба оказались символически (но, по-видимому, отнюдь не случайно) объединены в ходе драматических событий, случившихся 1 июля. В этот день Конституционный Суд Турецкой Республики начал рассмотрение иска, поданного высокопоставленным прокурором и требующего официального роспуска ПСР, а также запрета на политическую деятельность сроком на пять лет для 70 высших партийных функционеров, включая премьер-министра Эрдогана и президента страны Гюля. Основанием для подобных беспрецедентных требований является обвинение руководства правящей партии в подрыве «конституционных основ» и фактическом введении «исламистского правления» в Турции.
В тот же самый день, буквально за несколько часов до начала судебных слушаний по делу против ПСР, турецкая полиция провела серию предрассветных рейдов и арестовала более 20 человек (включая двух отставных «четырехзвездных» генералов) в рамках уголовного расследования деятельности ультранационалистической организации «Эргенекон». Эта тайная группировка (названная по имени легендарной горы в Центральной Азии, на которой, по преданию, древние турки укрылись от вражеских монгольских полчищ) стоит в центре разветвленного зловещего заговора, пишут турецкие газеты, близкие к ПСР. Целью заговорщиков, как утверждают сторонники правительства, было посеять хаос в обществе путем организации серии взрывов, нападений и политических убийств и, таким образом, спровоцировать военный переворот против правления «умеренных исламистов» из ПСР.
Совершенно естественно, что политические противники рассматривают действия противостоящей стороны как абсолютно неправомочные. Сторонники правительства называют обвинения, выдвинутые против ПСР (стремление превратить Турцию в «исламское государство, ввести «шариат» и т.п.) совершенно абсурдными. Реальная цель кемалистов, говорят они, - уничтожить в лице ПСР единственный по-настоящему серьезный вызов старому кемалистскому эстеблишменту. В свою очередь, противники умеренно-исламистского правительства указывают на отсутствие формально выдвинутых обвинений против лиц, взятых под стражу (несмотря на то, что следствие по делу «Эргенекона» продолжается уже больше года) и настаивают на том, что аресты «патриотов» политически мотивированы. ПСР, утверждают они, пытается запугать своих политических противников, ограничить действие системы сдержек и противовесов и установить монопольный контроль над важнейшими государственными институтами.
Похоже, что противоборствующие лагеря в Турции объединяет только общая пессимистическая оценка сложившейся ситуации. «Сейчас ясно только одно: Турция вошла в полосу неопределенности и больше не является предсказуемой страной», - заявила на днях в редакционной статье газета «Тёркиш Дейли Ньюс», стремящаяся в своих комментариях оставаться «над схваткой».
Для лучшего понимания причин, приведших к нынешнему обострению политической борьбы в Турции, текущие события необходимо поместить в более широкий исторический контекст.
Сегодняшний кризис – это результат исчерпанности социального развития в рамках кемалистской политической системы, последней инкарнацией которой является режим, закрепленный в Конституции 1982 года.
(Этот вариант Основного Закона страны, действующий по сей день, был написан под диктовку военной хунты после переворота 1980 года) Политическая система, основанная на принципах кемализма, с самого начала отличалась некоторой «шизофреничностью». С одной стороны, ее идеалом был националистический авторитарный режим, ставящий интересы «государства» неизмеримо выше прав граждан. С другой стороны, целью правящей кемалистской элиты была модернизация и европеизация Турции. В процессе реализации задач модернизации шла (несмотря на все зигзаги и откаты) постепенная демократизация страны, в политическую и экономическую жизнь включались социальные слои и группы, ранее бывшие практически полностью маргинализованными.
Само появление и последующие политические успехи умеренно исламистской ПСР – не что иное, как результат демократизации Турции. Этот результат имеет двоякое выражение: 1) рост исламских настроений в исламской стране в более благоприятных (т.е. более либеральных) условиях; 2) появление в анатолийской глубинке нового среднего класса (экономически агрессивного и культурно консервативного), который бросил вызов старой экономической элите Стамбула и Анкары, патронируемой кемалистами. Умеренные исламисты и консервативно настроенные провинциальные бизнесмены стали политической и экономической базой ПСР и дважды привели ее к убедительной победе на парламентских выборах.
Однако именно этот результат модернизации оказался совершенно неприемлем для кемалистов, ибо он подрывает их традиционную монополию на полноту власти в стране. Отныне кемалистская элита заинтересована не столько в реформе, сколько в реставрации. В то же время,
у многих аналитиков сохраняются сомнения относительно того, насколько успешными могут быть ПСР и ее умеренно исламистские сторонники в качестве «агента перемен». Далеко не все наблюдатели убеждены в приверженности верхушки ПСР демократическим принципам.
В конечном итоге, дальнейший путь политического развития Турции определит не столько результат «борьбы не на жизнь, а на смерть» между светскими республиканцами и исламскими консерваторами, сколько успех или неудача в деле превращения Турции в подлинно демократическое и правовое государство. Пока, похоже, две противостоящие друг другу политические силы не очень хорошо представляют, как приступить к реализации этой единственно достойной цели.
Автор - старший научный сотрудник Финского Института международных отношений
