Цивилизация
Вопрос, как узаконить главенствующую роль не-президента Путина в российской политике после 2008 года, впервые переведен в юридическую плоскость. Внесенный на рассмотрение Госдумы законопроект о Конституционном собрании — это, по сути, первый шаг к тому, чтобы от слов, которых уже не хватает, перейти к реальному изменению конфигурации российской власти. Именно это высокое собрание, согласно Конституции, вправе формулировать и принимать поправки в базовые 1, 2 и 9 главы российского основного закона.
Что должен представлять собой этот орган, каким образом он должен переписывать положения главного закона страны, ничего не сказано. 9-я глава, в которой единожды упомянуто о Конституционном собрании, отсылает к федеральному конституционному закону. За 14 лет, прошедших со дня всенародного одобрения ельцинской Конституции (12 декабря 1993 года), этот закон не то что не был принят, но даже ни разу не дошел до первой ступени — обсуждения на пленарном заседании Госдумы.
Хотя недостатка в проектах не было.
Тема фундаментального пересмотра Конституции актуализировалась всякий раз, когда в стране обострялась политическая ситуация.
Первый проект бывшего секретаря Конституционной комиссии Съезда народных депутатов Олега Румянцева появился в январе 1994 года. Нынешний, только что внесенный лидером «Народного союза» депутатом Сергеем Бабуриным сотоварищи, — по самому скромному подсчету, девятый вариант песни о Конституционном собрании. И очевидно, что не последний. Поскольку
шансы бабуринского законотворчества стать полноценным законом равны нулю.
Кто, как и когда будет определять иную структуру власти в России, пропишут специально уполномоченные текущим руководством страны люди. Если они сочтут, что время действительно пришло и других возможностей для решения мучительной проблемы преемственности власти нет.
В этом случае закон о Конституционном собрании будет внесен и принят в кратчайшие сроки. С такой же скоростью будет созвано собрание и переделан Основной закон. Представить, что его будут менять в расчете на будущие поколения политиков, а потому с чувством, толком, расстановкой, невозможно.
Не только Основной, но и простые законы, напрямую затрагивающие интересы властителей, в нашей стране всегда пишутся с учетом персональных особенностей и пожеланий.
Пожеланий, видимо, пока не поступало. Последний раз Путин говорил о том, что Конституция нуждается в коррекции, вскоре после своего избрания на первый срок, весной 2000 года. Но, войдя во вкус почти самодержца, уже в конце 2001 года он заявил, что «пересмотр фундаментальных положений Конституции равносилен пересмотру основ государственного строя страны … вопрос о поправках, ведущих к принципиально новой Конституции, в нашей стране не стоит».
И с тех пор продолжает придерживаться той же версии. То ли полагая, что
лучше ельцинской версии обладающего всей полнотой власти, но при этом ни за что не отвечающего президента не придумать.
То ли и в самом деле мечтая снять с себя в срок назначенный шапку Мономаха, а потому не слишком печалясь о том, как все будет устроено после него.
Ведь для того чтобы просто остаться на третий срок на совершенно законных основаниях, не надо даже затевать Конституционное собрание.
4-ю главу Конституции, содержащую досадное ограничение президентской службы двумя сроками подряд, можно поменять обычным конституционным законом.
Но этот обычный на постсоветском пространстве прием, возможно, несимпатичен Путину именно своей заурядностью. Пост национального лидера, придуманный напуганными неопределенностью своего будущего единороссами, или духовного вождя нации, роль которого отводит президенту главный редактор газеты «Завтра» Александр Проханов, куда привлекательнее.
В новейшей истории отцом нации был только покойный ныне Туркмен-баши.
Проблема только в том, что в придачу к этому высокому, но неформальному титулу он имел вполне формальный президентский статус. Что позволяло ему не только духовно окормлять подведомственный народ, но и говорить с лидерами других держав на всякие важные темы. О газе, например.
Статус национального лидера, пусть даже и дополненный приставкой главы самой большой партии, все же существенно ограничивает круг тем для влияния и обсуждения.
Конечно, премьер какой-то европейской страны может дружески поболтать с лидером единороссов о проекте североевропейского газопровода. Но подписывать соглашения будет с официальными лицами, а не с неформальным духовным отцом российского народа.
И махать ракетами и отправлять на прогулки к британским берегам бомбардировщики уму, чести и совести нации как-то не с руки.
И никакой гражданский собор, даже если он придумает для любимого Путина сотни прекрасных титулов, превосходящих пышностью соответствующие северокорейские изыски, не сможет решить этой проблемы. Придать национальному вождю, ясновидящему гуру, прозорливому проводнику на ведущих к победам путях государственный статус можно только изменением базовых основ Конституции, статей ее 1-й главы.
За все 14 лет никаких конкретных предложений на этот счет не поступало. А потому без надобности было и Конституционное собрание. Узаконить национального лидера без такого органа никак нельзя. И только он сможет утвердить новую редакцию 11-й статьи:
«Государственную власть в Российской Федерации осуществляют пожизненный духовный лидер Российской Федерации (в дальнейшем называющийся просто В. В. Путин),
рекомендуемый им Президент, выбираемое им Федеральное Собрание (Совет федерации и Государственная Дума), назначаемые им Правительство Российской Федерации, суды Российской Федерации».
Бабурин со своим проектом, возможно, лишь слегка поторопился.
