Цивилизация
В последние месяцы Кремль потерпел ряд неприятных поражений на международных энергетических рынках. Хотя российские СМИ старались не подчеркивать эти события и тем более не объединять их в общую тенденцию (сегодня у нас принято говорить только о хорошем), тем не менее внешняя энергетическая доктрина России дает явные трещины.
Во-первых, не складываются отношения в области поставок газа с новым руководством Туркменистана. Подписанный с помпой в мае 2007 меморандум о намерениях по строительству Прикаспийского газопровода пока не получил продолжения. Никакого конкретного соглашения между правительствами, которое в соответствии с меморандумом планировалось подписать к 1 сентября, нет и в помине. Нет и гарантий поставок туркменского газа в Россию после декабря 2009 года (срок окончания ныне действующего контракта). При этом лето 2007 года ознаменовалось явным прогрессом в реализации проекта крупного альтернативного газопровода из Туркмении, который должен пойти в Китай. В июле Гурбангулы Бердымухаммедов обсуждал строительство газопровода в Пекине, а в конце августа в Туркменистане был сварен первый символический стык газопровода в присутствии заместителя председателя Госкомитета по делам развития и реформ КНР Чэнь Дэмина. Хотя практического толку от этой пиар-сварки пока немного, тем не менее в туркменско-китайских газовых отношениях есть явная динамика, резко контрастирующая с полным штилем в отношениях с Россией.
Туркменский президент в течение лета вообще провел успешную кампанию по продвижению альтернативных газопроводных проектов, обсуждая их в ходе саммитов с лидерами Китая, Ирана, Афганистана, вскоре он собирается в Европу и США. Если строительство, например, туркменско-китайского газопровода пойдет активно, это способно не только лишить Москву значительных объемов туркменского газа, но и похоронить идею строительства трубопровода из России в Китай.
Во-вторых, впервые нависла серьезная угроза над экспансией «Газпрома» на европейском энергетическом рынке. Пару недель назад достоянием общественности стали планы Европейской комиссии ввести ограничения на инвестиции в европейскую энергетическую инфраструктуру для государственных компаний, представляющих страны, где действуют ограничения для инвестиций европейских компаний в энергетике. Предложение разумное и давно обсуждавшееся, его цель — защита конкуренции на европейском энергетическом рынке, предотвращение его монополизации.
Похоже, Европа наконец нащупала слабое место «Газпрома».
Если такие меры будут приняты, энергетические отношения Европы и России рискуют «зависнуть» в форме оптовых поставок энергоресурсов на условиях франко-граница и по масштабной экспансии «Газпрома» на европейский рынок будет нанесен серьезный удар.
Дальше, в ходе визита президента Путина в Австралию на саммит АТЭС на прошлой неделе было подписано соглашение о поставке около 4 тыс. тонн австралийского урана в Россию. Событие, которые некоторые СМИ умудрились подать как очередную «победу» России, на самом деле подчеркивает нашу глубокую зависимость от импорта урана: производя лишь чуть более 3 тыс. тонн урана в год (и не имея возможностей серьезно нарастить его добычу), Россия нуждается почти в 20 тыс. тонн ежегодно, в т. ч. примерно в 5 тыс. тонн — для собственных потребностей (с учетом транспортных реакторов), в остальных объемах — для экспорта. (Вообще-то, в условиях столь серьезной зависимости от импорта урана намерение развивать атомную энергетику, сокращая потребление газа, крупнейшими запасами которого располагает Россия, выглядит более чем странно.) Австралийская сделка, по-видимому, призвана захеджировать риски сокращения поставок в Россию урана из Казахстана, основного нашего поставщика на сегодня.
Очередная плохая новость в том, что эта возможность стала реальной: в августе 2007 года казахский атомный концерн «Казатомпром» приобрел 10% акций американского производителя атомных реакторов Westinghouse, главного конкурента вновь созданного российского «Атомпрома». Сделка приведет не только к формированию стратегического партнерства между «Казатомпромом» и Westinghouse, но и, в перспективе, к развертыванию в Казахстане производства ядерного топлива для западного типа реакторов и переориентации его экспорта на рынки США, Европы и Азии, что угрожает оставить Россию без казахстанского урана. Поэтому мы вынуждены идти с протянутой рукой за поставками урана к Австралии, которая, между прочим, является военным союзником США. Все эти события складываются в очевидную цепочку.
Даже будучи богатой ресурсами и располагая монополией на транзит центральноазиатских энергоносителей на мировые рынки, доставшейся в наследство от СССР, Россия все равно не в состоянии завоевать и удержать монопольные позиции на мировом энергетическом рынке.
Наши, казалось бы, ближайшие «геополитические партнеры» — Китай и Казахстан — активно занимаются реализацией проектов, призванных составить альтернативу России. Даже важнейшие на сегодня партнеры Кремля в Европе — скажем, итальянская ENI, французская Total, германская E.oN-Ruhrgas или австрийская OMV — вовсю участвуют в энергетических проектах, альтернативных российским энергетическим поставкам и продвигаемым Россией транспортным маршрутам. ENI реализует проект строительства нефтепровода Самсун — Джейхан по территории Турции, конкурирующего с поддерживаемым Кремлем нефтепроводом Бургас — Александруполис, Total и E.oN-Ruhrgas — терминал по приему СПГ в Хорватии, OMV — вызывающий стойкую аллергию газопровод Nabucco.
Поражение терпит не Россия, а всего лишь стратегия, избранная нынешними властями.
Попытка построить международную энергетическую политику на неравных условиях игры, узурпации монопольного положения, монополизации рынка и минимизации конкуренции заведомо лишена шансов на успех. Хотя Кремль отчаянно пытается сформировать видимость успеха за счет разного рода тактических блицкригов (того же соглашения о Прикаспийском газопроводе, не подкрепленного реальными гарантиями поставок газа), в долгосрочном плане у избранной им линии нет перспектив.
Международный рынок энергоресурсов, несмотря на по-прежнему сильное влияние геополитики, все же чрезвычайно открыт, и все стороны здесь неизбежно будут стремиться к диверсификации рисков, источников поставок и транзитных маршрутов.
Примитивная оборона транзитной монополии на экспорт центральноазиатских энергетических ресурсов, отказ России ратифицировать договор к Энергетической хартии, препятствия расширению Каспийского трубопроводного консорциума, разрыв 10-летнего договора с казахстанским «Казмунайгазом» на транспортировку нефти на Мажейкяйский НПЗ в Литве привели лишь к ускоренной работе над альтернативными трубопроводными решениями. Как видно, находится управа на «Газпром» и у евробюрократии. Ставка на протекционизм в отношении и доступа к нашим нефтегазовых ресурсам и «назначенных» национальных чемпионов — неповоротливых госкомпаний вроде «Газпрома», которые только и умеют, что бегать к государству за политической поддержкой и налоговыми льготами, — ведет к возведению вполне реальных инвестиционных барьеров для этих компаний.
Проблемы России могут быстро исчезнуть, превратившись в возможности, если нынешняя монопольно-имперская линия в международной энергетической политике сменится на открытую политику либерального типа.
Если мы откроем доступ центральноазиатским ресурсам в Европу через наши трубопроводы, более эффективного пути транспорта этих ресурсов на рынок не найти — альтернативные трубопроводы получат мощный удар в спину. Новые правила Евросоюза, ограничивающие инвестиции в энергетическую инфраструктуру, если они будут приняты, не будут распространяться на частные российские энергетические компании, не связанные с государством (еще несколько лет назад «ЛУКойл» и ЮКОС спокойно покупали активы в Европе). Если Россия снимет сегодняшние барьеры для иностранных инвестиций в наш нефтегазовый сектор, это приведет к резкому ускорению разработки наших собственных нефтегазовых месторождений, освоение которых десятилетиями откладывается из-за неэффективности наших «назначенных чемпионов».
Почему-то многие в России решили, что национальные интересы лежат лишь в плоскости государственного монополизма и удовлетворения имперских амбиций.
Между тем политика совершенно иного типа, основанная на открытости и игре по правилам, может принести России гораздо больше выгод.
Автор — президент Института энергетической политики.
