Цивилизация
Путин, Эрхард, Шмидт и Юргенс
Сегодня в Давосе, на форуме самых-самых, русский ужин. Тема ужина: Россия — что дальше? Как раз к нему администрация президента Путина презентовала свой вариант ответа на этот трепетный вопрос, попытавшись объяснить деловому Западу политические события осени-2003 и повестку следующего российского политического цикла.
Новый руководитель президентской администрации Дмитрий Медведев, либеральный питерский юрист, написал статью в Finanshal Times. Российские руководители не выступают с концептуальными статьями в отечественной прессе, но любят иногда написать в FT. В прошлом году по вопросу глобальной геополитики и места России между Востоком и Западом там высказывался президент Путин. На Родине высокие руководители предпочитают телевизионный способ общения с гражданами, не предполагающий, само собой, содержательного разговора.
Главная мысль Дмитрия Медведева: на выборах в Думе победило консервативно-центристское большинство, поддерживающее президента Путина, и, опираясь на это большинство, взявшее на себя и функции либеральных партий, не прошедших в парламент, Россия сможет быстрее и эффективнее продвигаться по пути реформ, составной частью которых будет решение проблемы бедности. Причем решение этой проблемы подразумевает как целевые социальные программы, так и дальнейшее развитие конкурентной рыночной экономики. Поражение либералов, пишет Медведев, связано с тем, что их реформы 90-х способствовали безудержному обогащению немногих, оставив большинство за бортом реального рынка и возможности обогащения.
Несмотря на вид некоторой доморощенности, термин «консервативно-центристский» (conservative centrist), несколько раз употребленный Дмитрием Медведевым, отсылает к вполне определенному кругу идей. Так же как употребленный ранее в разговоре с иностранными журналистами термин Путина «социальное рыночное хозяйство». За ними стоят идеи Людвига Эрхарда и представление о государстве, которое в рамках рыночной модели проводит активную политику по созданию «общества потребления» и условий обогащения для необеспеченных слоев.
С другой стороны, в интервью «Газете.Ru» вице-президент РСПП Игорь Юргенс (еще осенью позволявший себе довольно резкие реплики по поводу антиолигархического наступления Кремля) высказывает надежду, что события нынешней политической осени — «это тактическая перегруппировка сил, для того чтобы в более авторитарном режиме все-таки вывести Россию в полновесные члены «восьмерки». «Гельмут Шмидт, приезжавший к нам месяца три назад, — продолжает Юргенс, — говорил, что все транзитные экономики, поначалу возглавляемые авторитарным лидером и управляемые авторитарно, — они все лучше сработали... Потому что один говорит: «здесь не демократично», а другой — «а здесь социально несправедливо», третий — «нет, это слишком быстро», а четвертый — «нет, вы слишком прогибаетесь перед Западом»... И в результате ничего не получается». Здесь уже речь идет, скорее, об опыте развивающихся стран конца XX века, совершавших экономический рывок по формуле «рынок минус демократия».
Отметим некоторое противоречие двух моделей. Ведь первая (медведевская) ориентирована, сколь можно понять, скорее на рост внутреннего потребления, развитие мелкого и среднего бизнеса, в то время как вторая (шмидто-юргенсовская) — модель азиатских тигров — скорее ориентирована на экспортный прорыв. Здесь, напротив, авторитаризм позволяет, как правило, сдерживать довольно долго рост доходов и максимально использовать преимущество дешевой рабочей силы. А локомотивами экономики становятся суперкорпорации и чеболи.
Но все же и Юргенс, и Медведев пытаются описать нечто общее. Они говорят о том, что ограничение свобод (как рыночных, так и политических) и усиление регулирующей роли государства направлены на сбалансированное дальнейшее движение по пути рыночной модернизации. Больше государства — больше рынка, звучит их лозунг.
В любом случае — красиво.
...и чуть-чуть реальной жизни
Красиво, стройно и умно. Но если оторваться от эмпирий теории транзита (то есть того, как нации переползают из одной формации в другую), то появляются буквально три и маленьких вопроса.
Вопрос первый. Вольно г-ну Медведеву рассказывать читателям FT про победивший консервативный центризм. Читатели FT не смотрят русский телевизор и не видали потому депутатов ЕР в натуре. Ну ладно там Грызлов и Слиска, их политическое кредо — «начальство всегда право» — пусть мы запишем в русский вариант консервативного центризма. Ну а как Шойгу и Райков с их экзотическими репрессивными идеями («не придешь голосовать — вышлем из страны как гомосексуалиста»)? Ну пусть будут и они проводниками рыночной справедливости и умеренного разумного либерализма. Пусть. Но там же еще целая армия центристов по квотам от каждой партии кремлевской: отдельно — от питерских гэбистов, от питерских либералов, лично от Суркова, потом — отряд лужковцев, от военных, от «Газпрома», и далее по списку — от губернатора Аяцкова, от Росселя, Шаймиева... и пр.
Реальная «Единая Россия» сегодня процентов так на 85% — это собрание представителей хозяйственно-бюрократических кланов. Реальная политическая партия бюрократического рынка. Чего бы от нее ни ждал г-н Медведев.
Кстати, заметим, один из немногих публичных политиков, уже давно и вполне сознательно проговаривающих политическую платформу консервативно-либерального, консервативно-центристского толка, — Владимир Рыжков — отнюдь не состоит в ЕР, а, напротив, находится к ней в жесткой оппозиции. И даже рассматривался либералами как возможный единый кандидат, альтернативный президенту Путину. А почему, вы не задумывались, г-н Медведев?
Вопрос второй. Теперь уж — к Юргенсу. Давайте поподробнее: кто ж это мешал Путину на протяжении первого президентского срока быстро продвигать реформы, а теперь не будет? Парламентская оппозиция? СПС и «Яблоко»? Зюганов со ста коммунистическими голосами? Сами знаете, что нет. Главные интриги при принятии решений разворачивались на осях «Кремль — Кремль», «Кремль — правительство», «Кудрин — Касьянов» или «Касьянов — Греф». Ну, и соответственно, внутри самого парламентско-президентского большинства. В общем, среди все тех же, кто и сейчас составляет это самое, еще более увеличившееся большинство.
Единственную, пожалуй, реальную интригу нынешней политической осени можно было бы описать так: Ходорковский в альянсе с группой Абрамовича — Волошина не давали Путину и Кудрину уничтожить внутренние оффшоры. Посадив первого и ограничив прямое политическое влияние вторых в своей администрации, Путин теперь сможет эти оффшоры закрыть. Но тут тоже возникают три вопроса. Во-первых: сможет ли? Во-вторых: надо ли было для этого сажать Ходорковского?
И в-третьих, самый трудный: не станет ли партия победителей партии старых оффшоров партией новых оффшоров?
Ну и, наконец, третий вопрос. Опять к Медведеву. Расхожее, повторяемое российскими политиками, почти как заклинание, утверждение, что, дескать, нынешнее состояние российской экономики и общества есть следствие проведенных либералами в 90-е годы чрезмерно либеральных реформ, — не что иное, как самообман и мистификация. Ошибочный диагноз, ведущий к новым заблуждениям. Вроде как, получается, на протяжении 90-х Чубайс с Гайдаром правили страной и осуществляли по своему плану реформы, а, мол, Лужков, Аяцков, Шаймиев и все вообще консервативные центристы, перцы и пряники, жили на Луне и вместе с большинством гражданства к реформам этим не имели отношения.
~ Вот говорят, что олигархи «прихватизировали» на залоговых, видите ли, аукционах все наши ресурсы. Хорошо. А прочая где собственность — недвижимость, заводы, пароходы? Дело выглядит ведь так у г-на Медведева, что большинство населения осталось за бортом рынка потому, что нефтяные вышки не распределили по конкретным русским семьям.
На самом же деле они остались за бортом скорее потому, что эти семьи не могли приватизировать и сделать фундаментом своего благосостояния булочную в своем подъезде или часовую мастерскую. Ибо ведь и с того, и с другого надо было платить значительную мзду бандитам, райадминистрации, милиции и прочим представителям консервативного центризма.
Оброк бюрократического капитализма является — осмелимся сказать, в сущности — гораздо более масштабной и глобальной проблемой российского общества и рынка, нежели пресловутые аукционы и оффшоры. А эти последние неприятные явления — не что иное, как только частные его проявления.
А вы что, правда, думали, что вы того, кого нужно, посадили? Это как если у вас забор сломан и соседский козел по огороду шастает. А вы на соседа в милицию заявление несете: прошу, дескать, принять меры к гражданину Царапкину... Забор-то — хрен починишь.
