Цивилизация
Быстрая и относительно легкая военная и политическая победа в Ираке неизбежно повлекла за собой пересмотр американских представлений о границах возможного. Речь идет уже не о могуществе по сравнению с другими экс-великими державами, в чем Вашингтон не сомневался довольно давно, а о реальном всемогуществе — всемогуществе перед лицом глобального варварства, иррационального и пугающего третьего мира.
Свержение Саддама оказывается здесь отнюдь не самоцелью, а лишь первым и необходимым шагом на пути переустройства всего региона.
Планы такого переустройства теоретики, близкие к нынешней администрации, не скрывали еще задолго до вторжения в Ирак. В наиболее оптимистическом варианте они выглядели следующим образом. После свержения Саддама иракский народ радостно приветствует американские войска и с их помощью строит для себя в меру демократичное и свободное государство. Это устраняет внешнюю угрозу безопасности Саудовской Аравии и позволяет вывести оттуда американские войска, что, в свою очередь, выбивает пропагандистское оружие из рук радикальных исламистов (именно присутствие неверных на Земле пророка подвигло Усаму бен Ладена взяться за свои первые громкие теракты).
~Посмотрев на счастливую, достойную жизнь свободных иракцев, предполагали американские идеологи, народы региона начнут требовать такой же от своих авторитарных правителей. В результате режимы Ирана и Сирии падут, а правители Египта, Иордании, Кувейта и той же Саудовской Аравии, хотя и усидят на местах, но будут вынуждены даровать своим гражданам конституции, свободы и представительное правление. Получив доступ к легальной политической деятельности и свободной прессе, жители этих стран уже не будут прибегать для выражения своего недовольства к терактам. И наконец, всеобщее падение авторитарных режимов в регионе лишит финансовой и иной поддержки радикальные палестинские группировки, что позволит добиться мира на Ближнем Востоке. А последующее создание независимого палестинского государства также лишает радикальных исламистов почвы под ногами.
Последние шаги Вашингтона на Ближнем Востоке вполне укладываются в эту схему. Планы демократического обустройства Ирака, вывод войск из Саудовской Аравии, жесткие заявления в адрес Сирии и Ирана можно, конечно, интерпретировать как логическое и даже вынужденное следствие собственно войны в Ираке. Но представив наконец свою «дорожную карту» ближневосточного примирения, Белый дом показал, что готов инвестировать политический капитал в инициативы вполне доктринерские. Свергая талибов (организация запрещена в России) и Саддама, Штаты делали то, что им представлялось необходимым; принуждая Израиль и палестинцев принять «дорожную карту», они руководствуются представлениями о правильном, рациональном переустройстве региона.
Последние сто лет все попытки империй обустроить варварский мир раз за разом оканчивались победами варваров.
Индокитай и Алжир, Вьетнам и «советский» Афганистан, Чечня и Сомали, как и все бесславно провалившиеся советские и западные попытки оказать «третьему миру» экономическую помощь, свидетельствовали, что империя даже ценою большой крови не способна победить примитивных партизан, что бюрократическая эффективность цивилизации не может противостоять иррационализму традиционных обществ.
В ходе своей предвыборной компании Джордж Буш всеми силами открещивался от попыток Билла Клинтона обустраивать страны третьего мира, а накануне Афганистана и Ирака аналитики пугали Белый дом перспективой быть затянутыми в кровавое «болото». Однако, свергнув Саддама, Штаты, похоже, всерьез задумались о возможности эффективно контролировать ход событий на Ближнем Востоке.
Быстрота и безболезненность военной победы демонстрирует, что соотношение военных потенциалов империи и варваров вернулось на уровень битвы при Омдурмане.
В ней англо-египетские войска убили, ранили и взяли в плен 30 000 последователей суданского пророка Махди, тогдашних мусульманских экстремистов, а потеряли при этом лишь 48 человек убитыми. Главной жертвой точечных бомбардировок стали, однако, не фейедины Саддама, а легенда о том, что сложность современной цивилизации обязательно оборачивается ее уязвимостью, что нищета и отсталость оказываются конкурентным преимуществом. «Русский джаммер» не сработал, партизанская сноровка не помогла — «микроволновка с антенной» не смогла остановить гипертехнологичную военную машину.
+++Еще более важной, несмотря на ее символический и, возможно, преходящий характер, оказывается политическая победа в Ираке. С прошлой весны в своих программных выступлениях президент США и его ближайшие советники все решительнее отмежевывались от тезиса Хантингтона о «столкновении цивилизаций». Посмотрев, как освобожденные кабульцы спешат в запрещенные при талибах брадобрейни и кинотеатры, американская администрация заподозрила, что мусульманам также не чуждо ничто человеческое. Накануне вторжения в Ирак Буш еще считал необходимым полемически обращаться к «некоторым», доказывая, что иракцы — рациональные существа, которые хотят мира, ценят право на жизнь, свободу и стремление к счастью и способны овладеть демократическими навыками. Теперь даже не падение, а буквально растворение режима Саддама, последовавшее за военной победой в Ираке, сделали в глазах Белого дома подобную полемику уже вовсе излишней.
При таком подходе переустройство Ближнего Востока становится не только возможным, но даже необходимым. Мусульманский экстремизм теряет в глазах Вашингтона свой неискоренимо-цивилизационный характер и превращается в совокупность вполне конкретных политических организаций — «исламский фашизм», по выражению некоторых идеологов. Соответственно, и бороться с ним надо вполне понятными политическими методами. Вчерашний взрыв в Эр-Рияде — поскольку речь идет не о стихийном нападении беснующихся толп, а о спланированной и хорошо организованной атаке небольшого числа террористов — будет прочтен в Вашингтоне как еще одно подтверждение верности такого подхода.
