Рынок рабов

Это рынок. Просто это столько и стоит. Такова справедливая цена. Это нормально. Такое часто в последнее время слышу, когда говорю о бедственном положении людей, вынужденных продавать свой труд — себя! — почти даром. Удивительно. Я говорю о бедности, а мне кивают на рынок. Как одно сочетается с другим? Разве это не взаимоисключающие понятия?

Посудите сами. Рынку нужен потребитель, рынок — это платежеспособный спрос и разнообразие предложения. Рынок — это свободный выбор и эквивалентный обмен. Пусть и в идеале, но все же.

Какой спрос формирует бедняк? Не умереть с голоду. Не остаться без крыши. С каким предложением может выйти на рынок неимущий? Что, если бедняков большинство?

А у нас их большинство. Давайте не будем про официальную статистику, это жонглирование цифрами никому уже не интересно. Реально в бедности в России живет минимум две трети населения. Об этом мы узнаем не из отчетов Росстата, а отовсюду. Имеющий глаза, имеющий уши уже не может от этого знания спрятаться.

Половина россиян зарабатывает меньше 34 тысяч рублей в месяц, 70% семей признают, что им нелегко купить одежду или бытовую технику, в России только 10-15% домохозяйств с доходом выше ста тысяч рублей.

Недавно мы узнали, что новое пособие на дошкольников получат 2,4 млн детей, а это на минуточку треть всех детей от трех до семи лет, среди многодетных семей более половины не могут выбраться из откровенной нищеты. Сколько у нас миллионов пенсионеров, имеющих доходы, на пятьсот рублей превышающие официальную черту бедности, мы не знаем, но что-то подсказывает, что много.

Конечно, если все-таки развить в себе суперспособность ничего этого не замечать, а видеть лишь стремительно растущее число такси на дорогах, курьеров на самокатах, маникюрных салонов, если в соцсетях куча пабликов с отзывами о работе нянь, сиделок, помощников по хозяйству и репетиторов, то очень легко поверить на мгновение, что все очень даже ничего. Очень легко можно себя убедить, что все развивается и хорошеет, что у людей появились излишки, что теперь они на досуге могут и о красе ногтей позаботиться, и от тягот быта себя избавить, и об образовании даже подумать. Можно очень красноречиво рассказывать про экономику услуг, растущую конкуренцию и прекрасный саморегулирующийся рынок.

Но если все же не отворачиваться от реальности, то наблюдение за этим «рынком» быстро вгоняет в тоску. Если это рынок, то невольничий, апофеоз отчаяния и принуждения.

Ведь кто в массе в этом участвует? И на каких условиях? Одни бегают по городу с чемоданами еды и ходят по домам с тряпками и швабрами, чтоб не умереть с голоду, а другие пользуются их трудом... в общем, тоже из соображений жесткой необходимости. У нас уже появилась обслуга для бедных.

Воистину, теперь каждый может иметь трех рабов. И сам раб.

Доставкой еды из «Макдональдса» через агрегаторы пользуются те, кто тяжело и много работают, кто в конце рабочего дня валится с ног и уже просто не может не то что приготовить ужин, а купить его в кулинарии ближайшего к дому супермаркета. На такси с клюющим носом водителем, благоухающим шавермой и дешевым табаком, за сто рублей ездят те, кто не может заплатить больше. Уборщиц с «Авито» за тысячу рублей нанимают работяги, вкалывающие по 14 часов. Нянь, по отзывам с мамских форумов, за пятьсот рублей в день нанимают матери-одиночки, которые не могут прожить в декрете на пособие. Репетиторов среди бедных иногородних студентов ищут маникюрщицы, которые делают ногти подружкам в обмен на банки с соленьями.

За труд платят не столько, сколько он стоит, а сколько могут наскрести. Отбор вершит не конкуренция, а чудовищный демпинг.

Определяющим является не профессионализм одного и платежеспособность другого, а способность как первого, так и второго убить в себе чувство человеческого достоинства ради банального выживания.

Картина, казалась бы, совершенно апокалиптическая. Но говорят, что это просто такой сегмент. Все же определяется соотношением «цена-качество»? Ну вот вам эконом-класс. Хорошо же, что и такой есть. Здорово же, что люди даже с самым низким доходом тоже могут себе что-то позволить.

Сидят две кумушки: одна продавщица в ларьке, другая парикмахер. Сидят, щебечут: «ой, Люсь, вон во «ВКонтакте» девок с Орска на мытье окон уже и за двести рублей найти можно, чего самим уродоваться, маникюр портить, можем ведь уже себе позволить!» Шок такой, да. Еще и благодетельницами себя выставят: они ж работу дают. А чего, десять окон — вот тебе и две тысячи. Если шуршать и не лениться, нормальные деньги поднять можно. А то, что ради этих двух тысяч надо минимум пять квартир таких Люсь объехать (они почему-то в малогабаритных однушках сплошь проживают), и все они в разных концах района, что на проезд надо потратиться и бытовую химию, что всем удобнее по вечерам, а за вечер много не перемоешь, что если завтра вдруг температура, то придется лечиться кредиткой, это Люсь не волнует. Главное — могут себе позволить.

Такой вот сегмент, да. Справедливая оплата неквалифицированной работы, понимаете ли. А с другими сегментами тогда у нас как? Как удовлетворяет рынок потребности тех, кто заинтересован не в дешевом такси и не в том, чтоб им окна за копейки отполировали, а в действительном улучшении качества жизни. В таком качестве жизни, которое невозможно, например, без хорошего образования, медицины, комфортного жилья.

Рынок образования? Даже звучит странно. Он в нашей стране просто не успел появиться. В частном сегменте все совсем уныло. Даже для детей. Хотя, казалось бы, при нынешнем-то детоцентризме… Что-то интересное, как это ни парадоксально, может развиться в государственных ДЮЦах и гимназиях. В частном порядке на массового потребителя ориентирована только какая-нибудь шаблонно-сетевая ерунда: ментальная арифметика в ста центрах по одной программе, центры подготовки к ЕГЭ и, конечно, курсы иностранного.

Школа философии или психологии для подростков? Мастер-классы в коммерческих лабораториях для юных физиков и химиков? Платные курсы дизайна одежды для девочек? Размечтались!

Повторюсь, что-то близкое к этому случайно можно обнаружить при ДЮЦах и ДДТ, при хороших муниципальных школах, при вузах. Но не потому, что рынок, не потому, что налогоплательщики формируют такой запрос. Такое развивается педагогами-энтузиастами вопреки всем рыночным законам. Запрос задавленного обывателя, который света белого не видит, чтобы заработать чуть-чуть больше, чем соседи, состоит как раз в том, чтобы ребенка, безнадежного троечника, эффективно натаскали на экзамены. Чтобы ребенок поступил на какой-нибудь менеджмент. Потому что родителю верится: это убережет от тяжелой жизни. Задавленный обыватель готов платить только за это, а на всякое странное у него денег нет. Как результат, нет и предложения. Если что-то открывается, банкротится очень быстро.

Нет у нас серьезной частной медицины. Большинство коммерческих медцентров работают в сфере косметологии и стоматологии. Плюс частные лаборатории, в которых готовят простенькие анализы. Плюс конторы, зарабатывающие на медкомиссиях, организованных очень формально. Еще есть куча мутных фирм, которые практикуют псевдообследования якобы в рамках ОМС, а после раскручивают обывателя на лечение в кредит от страшных, неизвестных науке болезней. Но говорить о последних в контексте развития рынка нелепо.

Нет у нас нормального рынка аренды жилья. За тридцать лет так и не появилось. Квартиры как сдавались, так и сдаются нелегально, без каких-либо гарантий, подписываемые договоры ничего не стоят.

Нет никакого даже приблизительного стандарта: какой набор услуг должен входить в стоимость аренды. Совершенно непонятно, почему на снимающих жилье переносятся подчас все издержки по его содержанию. При этом найти вариант, когда арендодатели согласны оформить временную регистрацию — что-то из области фантастики. Неясно, почему на квартиросъемщиков перекладывают агентские комиссионные, хотя попросить освободить жилплощадь могут когда угодно — если тетушка, к примеру, приехала из Ростова. Все это возможно, разумеется, лишь потому, что как и в других сферах, здесь основной потребитель — бедняки: студенты, голоштанный прекариат, мигранты, молодые семьи с детьми.

Вообще, большинство коммерческих отраслей, ориентированных на среднестатистического горожанина, обывателя, развиваются как-то бестолково, глупо и серо. Многое умирает в зародыше. Новые рынки не развиваются, а старые деградируют. И все из-за бедности подавляющего большинства населения, то есть, по сути, от отсутствия потребителя.

Если на 10% населения приходится 80% всех национальных богатств, а 90% вынуждены яростно конкурировать за оставшиеся 20%, какое уж тут развитие.

Да, это не только у нас так, это общемировая тенденция. О провалах рынков из-за растущего социального неравенства говорит нобелевский лауреат в области экономики Джозеф Стиглиц. Он отмечает, что у все большего числа американцев уменьшаются возможности инвестирования в образование своих детей, что они не могут стать собственниками недвижимости, и это препятствует их активному участию в городской жизни. Другой экономист, Гай Стэндинг, постоянно предупреждает о разрушительном влиянии на рыночную экономику разрастающегося прекариата. По его мнению, проблема стоит уже так остро, что потребление пора стимулировать безусловным доходом.

Бьет тревогу и известный исследователь неравенства французский экономист Тома Пикетти. Он показывает, как сокращается средний класс, как стремительно беднеют дети бэби-бумеров, некогда счастливых собственников загородных домов с лужайками, как молодежь закрепощается банками чуть ли не с рождения. Пикетти видит решение в прогрессивном налоге и усилении государственного регулирования экономики — старый добрый кейнсианский подход.

У нас тоже признают, что бедность тормозит развитие экономики. Сами чиновники признают. Это самоочевидная вещь — нищета не может участвовать в свободном, эквивалентном обмене, в активном потреблении качественных товаров и услуг. С бедностью нужно бороться. У нас же борются с бедняками: вводят новые налоги, гонят в кредитное рабство, соблазняя материнскими сертификатами, сводят на нет реальную социальную поддержку, лишают каких-либо гарантий. Надеются, что бедняки сами вымрут, что ли?