Цивилизация
На протяжении последнего месяца многие российские руководители обращались к теме американского доллара, предсказывая и ему, и экономике США серьезные трудности. Не возражая против последнего – фаза глобального хозяйственного роста очень затянулась – я убежден в том, что доллар, который хоронят чуть ли не каждый день, стабилен как никогда.
Вспомним некоторые факты: доля американской валюты в резервах центральных банков между 1991 и 2018 гг. выросла с 50,2% до 61,9% доля новых международных корпоративных бондов в долларах подскочила с 45% до 70% только за 2008-2017 гг.; на foreх доллар выступает одной из сторон пары в 90% сделок. При этом только за последний год искусственная «дедолларизация» обеспечила Банку России убытки 7,7 млрд долларов (а наращивание доли юаня в резервах до 15% их общего объема обошлось в $10 млрд).
Надеждам на обрушение доллара не суждено сбыться, так как американская валюта занимает особое место в мировой финансовой системе, не предполагающее возможности быстрого перехода к новой глобальной экономической «архитектуре».
Доллар сегодня – не просто национальная денежная единица. Времена, когда Дж. Коннели мог сказать своим ведущим партнерам, что доллар – «это наша валюта, но ваши проблемы», прошли. Сейчас американская денежная единица выполняет некоторые уникальные функции. Ее мощь обеспечена не только размером американской экономики, гарантированностью прав собственности в США или предсказуемостью политических процессов в этой стране. Все это говорит в пользу доллара, но не определяет его статуса.
Исторически доллар стал глобальной валютой после соглашений в Бреттон-Вудсе, когда большинство развитых стран договорились «привязывать» к нему собственные валюты, а Америка – гарантировать его размен на золото. Но эта система «приказала долго жить» в начале 1970-х вследствие того, что Европа восстановила свои позиции в мировой экономике и США столкнулись с перспективой отрицательного торгового баланса, а Вашингтон вынужден был занимать для обеспечения расходов на войну во Вьетнаме и на строительство «государства благосостояния» Линдона Джонсона (дефицит федерального бюджета в 1965-1968 гг. вырос в 18 раз).
И то, и другое предполагало сокращение золотого запаса, делая сохранение прежней системы невозможным.
Однако при этом к 1971 году США оставались самой крупной экономикой с долей в глобальном ВВП в 35%, главной военной сверхдержавой капиталистического мира, местом регистрации большинства самых дорогих публичных компаний и крупнейшим в мире экспортером с долей в 13,6%. Поэтому даже у «необеспеченного» доллара не оказалось альтернативы.
Почему эта ситуация существует и сегодня? Как минимум по трем причинам.
Во-первых, доллар сейчас – это не столько важное средство обращения, сколько универсальное средство платежа. В основе его значения лежит не масштаб американской экономики, а объем обязательств в данной валюте, существующих в мире. В марте 2019-го из 17,3 трлн долларов трансграничных обязательств правительств и нефинансовых корпораций на номинированные в долларах кредиты или ссуды приходилось $11,8 трлн, или 68,2%. При этом данная доля не превышала 50% еще в 2008 году.
Учитывая, что доля наличных долларов за пределами США составляет околo 65% их общего объема, реальная сумма взаимной задолженности может быть и больше, так как многие частные обязательства в разных уголках мира не поддаются статистическому учету.
Казалось бы, как долг может быть основой стабильности валюты? Очень просто: денежная единица, в которой ждут возврата 2/3 cуществующих в мире долгов, нужна всем.
Как только в мире случается кризис (причем неважно, где он начинается – пусть даже в самих США, как в 2008 г.), инвесторы выходят из активов в других валютах в доллар, чтобы иметь возможность расплатиться по обязательствам.
График курса доллара по отношению к корзине основных мировых валют показывает: в рецессию 1981-1982 гг. его стоимость выросла на 19,2%, в мае 1997-августе 1998 гг. – на 10,3%, в период «схлопывания» пузыря доткомов в марте 2000-феврале 2002 гг. – на 14,6%, с лета 2008 по февраль 2009 гг. – на 20,2%, а с марта 2014 по январь 2016 г. – на 24,7%.
Каждый кризис является периодом укрепления доллара, и это качество американской валюты будет вечно поддерживать спрос на нее.
Доллар, повторю, обеспечен объемом номинированных в нем обязательств – тогда как в Кремле, рассуждая о силе рубля, делают акцент на его использовании в трансграничных торговых операциях и радуются отсутствию на международном рынке рублевого долга.
Во-вторых, что даже важнее с фундаментальной точки зрения, доллар используется американскими фирмами в расчетах с остальным миром, а американским правительством – для заимствований. При этом выручка американских компаний и налоги также номинированы в долларах. Следовательно, Америка отличается от всех остальных стран тем, что она использует одну и ту же валюту для внутреннего и внешнего рынков.
Таким образом, как бы парадоксально это ни звучало, США вообще не имеют ни внешней торговли, ни внешнего долга.
Заимствуя на внешних рынках, они не озабочены курсом своей валюты к другим валютам через тот срок, на который выпускается обязательство: сколько бы ни стоил доллар, в любом случае кредитор его примет. Учитывая, что прирост баланса ФРС только с 3 сентября по 12 ноября 2008 г. составил 1,3 трлн долларов и случился, напомню еще раз, на фоне заметного роста курса американской валюты, нет сомнения в том, что американцы в любой ситуации предпочтут эмиссию неисполнению обязательств. Поэтому сама мысль о том, что США могут устроить дефолт, способна посещать только одного из бывших кремлевских советников.
В-третьих, стоит отметить, что доллар как воплощение огромного американского спроса является своего рода «манной небесной» для мировой экономики. Если взглянуть на динамику нефтяных цен, можно заметить, что в текущих долларах они выросли с 1900 по 1970 годы на… 51% и взлетели в 31,8 раза с 1971 по 2018-й! «Отсоединение» доллара от золота создало неисчерпаемый источник спроса в лице американских потребителей: импорт в США впервые превысил экспорт именно в 1971 г., а отрицательное сальдо внешней торговли с 1971 по 2018 г. выросло в текущих ценах в 476 раз, или с 0,12 до 3,02% ВВП.
Именно выходу Америки на мировой рынок в качестве нетто-импортера, основанием для чего стал отказ от Бреттон-Вудской системы, мы обязаны дождю нефтедолларов, пролившемуся на брежневский СССР, возрождению Азии после кризиса 1997 г., да и подъему КНР, выросшей в значительной мере на американском рынке.
Мечтать сегодня о крахе «долларовой гегемонии» могут только те, кто хочет получить полномасштабный кризис в Китае (который, замечу, от доллара никуда не уходит, держа в резервах 3,1 трлн долларов и номинируя 75% своих экспортных поставок как раз в американской валюте), обвал нефтяных цен в несколько раз и стремительное сокращение экономической активности по всему миру. И если в России на это надеются, то лишь потому, что мы неспособны применить к своей выгоде те тенденции в мировой экономике, которыми за последние полвека воспользовались все кому не лень.
Но все же возможно ли на горизонте 20-30 лет снижение роли доллара в мировой финансовой системе? На мой взгляд, да – но процесс этот не будет иметь ничего общего с тем, что обсуждается сторонниками «многополярности».
Современные деньги, как известно, появились из системы векселей и взаимных обязательств, таковыми и остаются. С завершением обмена этих инструментов на золото это стало еще более очевидным – и, соответственно, нет никаких препятствий для ренессанса того, что можно назвать «частными деньгами». Это вряд ли будет нечто похожее на биткойны и эфиры, эмитируемые неизвестно кем – скорее на относительно стабильные квазиденежные единицы, за которыми стоят крупнейшие глобальные корпорации. Тот же Amazon с объемом продаж в $233 млрд в 2018 г. и текущей капитализацией в 870 млрд долларов, или Facebook с 2,7 млрд активных пользователей (половина жителей планеты в возрасте старше 15 лет) легко могут стать эмитентами обязательств, более используемых во всемирном масштабе, чем любая из валют за исключением доллара или евро.
Именно отсюда скорее всего явится соперник доллару – прежде всего потому, что ни одно национальное правительство (даже, повторю еще раз, китайское) не настолько глупо, чтобы допустить превращение своей валюты в глобальную расчетную и кредитную единицу (феномен евро в данном случае является побочным результатом и символом интеграции стран ЕС, и в последние годы оно уступает позиции тому же доллару) – так как кроме возможностей это предполагает и большую ответственность (в частности, готовность проводить политику предельной экономической открытости).
Подводя итог, можно констатировать, что события 1971 г., обусловившие превращение доллара из важной счетной единицы в подлинно международную валюту, не гарантированную реальным активом, ознаменовали собой два масштабных тренда.
С одной стороны, это дало огромный толчок мировой экономике, создав гигантский дополнительный спрос, без которого нынешний уровень ее развития был бы невозможен. Кроме того, возник практически идеальный контрциклический инструмент, обменный курс которого обеспечивает сохранность активов в условиях кризисов и позволяет преодолевать глобальные рецессии через вбрасывание ликвидности в огромных масштабах.
С другой стороны, появление валюты, играющей глобальную роль, но при этом не имеющей твердого обеспечения, как становится сейчас ясно, открыло путь к созданию новых платежных средств, которые могут в перспективе стать ее конкурентами. Причем платежных средств, не ассоциированных с отдельными государствами.
И то, и другое означает, что сегодня игра против доллара, если она ведется национальными государствами по политическим соображениям, вредна и бессмысленна. Нынешним статусом американской валюты предпочтительнее пользоваться, чем пытаться его изменить – каким бы печальным ни казался многим данный тезис.
