Цивилизация
Институт доверенных лиц расколол и без того хрупкий мир творческой интеллигенции. Никогда не знаешь, где рванет в следующий раз. Ну кто бы мог предположить, что на сей раз рванет в окрестностях Юрия Башмета? Гениальный музыкант, играет на альте, который уж точно вне политики. Решил вдруг накануне своего юбилея поддержать антисиротский закон, похвалил Путина, получил (вследствие политической несовместимости) отказ Сергея Никитина участвовать в тожественном вечере — и понеслось...
Ничто так не возбуждает творческих интеллигентов, как бинарная оппозиция, заявленная еще Пушкиным, — поэт и царь. В новой России она приобретает причудливые очертания. Поэты вопреки традиции стали самозабвенно любить царей.
Пикантность ситуации в том, что светлое чувство регулярно посещает не классических конъюнктурщиков, как при Брежневе, а лучших из лучших, от Алисы Фрейндлих до Дениса Мацуева.
Тех, кому нет смысла форматировать политическую лояльность по методу залогового аукциона: мы отдаем президенту свой голос, а он возвращает нам щедрые проценты. Тех, для кого уж точно нет никакой опасности. Все-таки кровавый режим недостаточно кровав. Сергей Безруков отказался принимать участие в пропутинских роликах, но так и остался звездой первой величины. Ему даже доверили идеологически ответственное дело: стать двойником второго по значимости (после Гагарина) общероссийского героя — Высоцкого.
Башмет во время юбилейной лихорадки обозначил некий новый рубеж. Прежде только представители Уралвагонзавода не стеснялись обнажать свои чувства к президенту в эфире. Теперь к ним прибавился лучший альтист мира.
В его многочисленных интервью последних дней две основополагающие темы — любовь к Путину и патриотизм — сливаются в одну: кто относится к президенту столь же трепетно, сколь Башмет, тот и есть патриот.
На разных каналах разнились лишь оттенки чувств. «Я люблю Россию, он любит Россию. Он по-человечески ко мне относится, и я к нему тоже», — рассказывает юбиляр Соловьеву. «Мне нравится внешняя политика Путина. Он всем своим видом говорит: а мы Россия, и вы её, пожалуйста, имейте в виду», — сообщает Башмет Познеру. «Мне нравится возможность по-человечески пообщаться с любимым лидером», — признается юбиляр корреспонденту «Вестей недели» и добавляет: «Нужно работать и быть патриотом. Не любишь — отваливай в другую страну».
Мне показалась неадекватной полемика, развернувшаяся после высказывания юбиляра о сиротах. Неточно выразился, слова вырвали из контекста, с кем не бывает. Но еще более неадекватным представляется мне стремление неугомонного Башмета говорить о личном патриотизме.
Любая чрезмерность — пошлость, разрушающая образ великого музыканта. Пишу, а в ушах звенит гневная отповедь Ирины Антоновой (по поводу того же Башмета): нам будет кто-то указывать, кого любить, извините! Упаси боже указывать что-либо таким замечательным людям. Просто хотелось бы, чтобы их бурные эмоции относительно власти проявлялись чуть менее бурно. Кумиры нации должны быть безупречны во всем. Любовь хоть к президенту, хоть к родине, хоть к женщине — чувство интимное. Зачем же так много говорить о том, о чем лучше молчать?
Пыталась вспомнить, кто еще из мастеров культуры не стеснялся публично любить власть. Сталинские времена не в счет — то совсем другая история. Вспомнился разве что Достоевский. Он (с подачи императора) прошел в молодости через ад инсценированной казни, а несколько десятилетий спустя стал желанным гостем императорского дома. Происходило это в 70-е годы XIX века, когда интеллигенция считала неприличным любое сближение с властью. Тем не менее Достоевский, почитаемый своими высочайшими поклонниками как мыслитель и учитель, нарушал негласное табу, потому что честно верил в возможность диалога с той властью. Ведь в его отношениях с обитателями Зимнего не было ничего личного: «Я ничего не ищу и ничего не приму».
Башмет тоже ничего не ищет, но кое-что примет. Например, собственный центр, «какие имеют Юдашкин, Зайцев, вот Миша Турецкий получил на 49 лет».
Но ведь не для себя же, а для дела. А вообще Башмет — ниспровергатель основ. Когда-то он первым совершил революцию, доказав право альта на соло. Сейчас он совершил еще одну революцию, доказав право альтиста на демонстративную любовь к президенту. Первый бунт принес мировую славу. Громкая слава, связанная со вторым бунтом, еще впереди. Соловьев обещал помочь. Если Башмет решит сыграть с начинающим пианистом Путиным, он, Соловьев, готов выступить продюсером.
