Цивилизация
К середине октября я уже почти любила Диму Билана, которого со времен «Евровидения» предпочитала вовсе не видеть. Через неделю с трепетом прислушивалась к мнению Александра Градского, каковое прежде мне было совершенно не интересно. Чуть позже обнаружила массу достоинств в молчаливом Леониде Агутине. Обязуюсь также в ближайшее время полюбить Пелагею, несмотря на её безбрежную экзальтированность.
Всех вместе этих людей собрал проект «Голос», сенсация осеннего сезона. Пожалуй, впервые серьезный певческий конкурс получил запредельный для сегодняшнего ТВ рейтинг. Впрочем, проект интересен не только и не столько тем, что подорвал мейнстрим, — он подорвал, можно сказать, государственные основы.
«Голос» — программа о выборе и выборах. Жюри (перечислено выше) не видит конкурсантов, а только слышит их вокал. Прослушивание вслепую, то есть пресловутый гамбургский счет, — ядро проекта. Страна, точнее, часть страны, ратующая за честные выборы, наконец-то их узрела. В «Голосе» всё на чистом сливочном масле. Захочешь и не сумеешь обнаружить ни одной лазейки для фальсификации.
Никакие стотысячные толпы на Болотной не могли бы нанести такой урон «кровавому режиму», который ему нанес мирный «Голос». Раскрылась страшная тайна: даже самые честные выборы ничего не в силах изменить. Россия — страна трагических несовпадений. Эстрада, поп и рок — в одном месте, дивные голоса, подлинные таланты, поиск пути — в другом. О совмещении этих двух параллельных миров не может быть и речи. Подрывная сущность проекта в том, что его сюжеты легко проецируются на текущую действительность. Засилье непрофессионалов во всех сферах — проблема ничуть не меньшая, чем коррупция, с которой россияне тщетно воюют вот уже какое столетие подряд.
Чем власть и её институты лучше вокала? Ничем, матрица одна и та же. Повсеместно каждый второй, если не первый, не на своем месте. Это и есть наша главная национальная идея.
Кстати, её материализует сам Билан. Год назад он участвовал в оперном проекте, где поразил профессионалов серьезными вокальными возможностями. В «Голосе» Билан удивляет тонким человеческим содержанием и фанатичным отношением к профессии. А что же в сухом остатке? То, что всегда: проект закончится, и он будет снова работать вечным «мальчиком с Нальчика». Так хочет народ, а народ священен хоть для Путина, хоть для Билана. Дима после прослушивания конкурсантов восторженно говорит: в студии пахнет потом. Он прав: следы напряженного труда видны только в «Голосе». Здесь все настоящее — и пот, и слезы, и восторги. В остальных видимых пространствах ничем не пахнет. Все в дезодорантах, и всё разваливается.
Зачем, спрашивается, Аркадию Мамонтову развиваться, мыслить и страдать, когда он, как известно от него самого, ангажирован Богом? Пока его работодатель доволен — все хорошо. Правда, одно смущает. Несмотря на высокое покровительство, в мамонтовском варианте проглядывает общеизвестное «природа мстит тем, кто изменяет природе». Однако самые заметные сюжеты последних дней свидетельствуют, что и оппонент Мамонтова, Ксения Собчак, взявшая у него интервью на канале «Дождь» (организация включена Минюстом в список иноагентов), не особенно напрягается. Показать подлинное лицо неистового Аркадия несложно — он и сам его регулярно показывает в своих программах. А вот для того, чтобы явить городу и миру несостоятельность каждой фразы, кадра, монтажного стыка, неизбежен пот. Обильный пот работы над материалом дотошного интервьюера, который не полагается только на актуальность темы и свою широкую известность. Но зачем это нужно, спрашивается, Собчак, когда она и так звезда — теперь уже не «Дома-2», а оппозиционного дома?
Важным компонентом сталинский мифологии стало трудолюбие вождя на благо родины — он по ночам работает в Кремле. В путинской мифологии, несмотря на многочисленные заимствования (идеологии ведь тоже ваяют люди не на своем месте), другие приоритеты: он должен быть верховным стерхом всегда и везде без сверхзатрат.
В России изначально наблюдалось трагическое несовпадение индивида и его места в жизни.
Лишний человек отнюдь не случайно типизирован именно великой русской литературой — климат у нас такой, и карма такая. Но столь тотальных несовпадений, которые наблюдаются в последние десятилетия, отечество, кажется, еще не знало.
Даже в брежневские времена теплилась надежда на прорыв в свободу. Теперь, когда свобода якобы наступила, прорываться уже некуда. Надежда только на «Голос». В каждом сегменте жизни следует на законодательном уровне учредить свой «Голос» — пусть отбирают лучших. И начать нужно непременно с Владимира Чурова.
