Цивилизация
Поздний вечер 27 марта 2000-го. Путин в спортивной куртке стремительно проходит по коридору Александр-хауса. Вокруг бушует прямой эфир, ньюсмейкеры нервно выясняют отношения с телеведущими, немигающий Вешняков мучительно справляется с долями процентов. Однако на всем этом немыслимом плюрализме уже лежит отсвет хрестоматийного «Кончилось ваше время!» «Общих реверансов не будет», — сказал свежий президент России. И не обманул электорат.
Поздний вечер 2 марта 2008-го. По кремлевской брусчастке, преодолевая непогоду, энергично идут к цели, то есть к эстраде, Путин с Медведевым. На сцене привычно братается рок с попсой, гремит концерт «Россия, вперед!», а два главных человека страны под Расторгуева поднимаются на сцену. Из их речи не вытащишь ни одной цитаты, так как речи не важны, важна картинка. Роковые минуты фиксируются на века в эстетике клипа.
На заре путинского правления Павловский сформулировал главное отличие новой власти от старой, ельцинской — она «очень четко понимает разницу между реальностью и картинкой». Настолько четко, что картинка вытеснила реальность. В виртуальном пространстве можно все: переизбирать президентов, назначать преемников, обеспечивать им заоблачный рейтинг, форматировать выборы таким образом, чтобы высокие цифры доверия преемнику все-таки не превышали триумф в 2004-м предыдущего главы государства.
Сегодняшнее ТВ все больше напоминает торопливо сколоченный антрепризный театр, режиссер которого не всегда адекватен. Кто бы мог ответить на простенький вопрос – почему явку сначала отменили, а потом сделали из нее фетиш? Последнюю неделю ТВ было невозможно смотреть даже самым закаленным бойцам вроде телеобозревателей. Призывы прийти на выборы доносились из самых непредсказуемых мест – от Андрея Малахова, привычно копошащегося в чужом грязном белье, до неожиданно запущенного в эфир стадионного концерта с Дарьей Донцовой в роли ведущей, несколько растерянным дуэтом Лужкова с Кобзоном и шеренгой каменнолицых московских чиновников. Они, преодолевая животы, исправно тянули ручонки вверх и обреченно голосили: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
С явкой ТВ справилось гораздо лучше, чем с днем выборов. Правда, следует признать: перед телевизионными деятелями искусств 2 марта стояла невыполнимая задача – создать напряжение в спектакле, начисто лишенном драматургии. В античном театре зрители знали миф, по которому разыгрывалось представление, но важны были оттенки, нюансы, исполнение. Рукотворная предсказуемость нашего политического театра отнимает у режиссеров даже на такую малость.
Главным креативом становится первородство каналов. Но зрителя, объевшегося выборами «за гланды», трудно провести. Снежная королева Андреева может сколько угодно настаивать: «Вы первыми увидите все новости на «Первом», но он, зритель знает: невозмутммый Чуров выйдет в назначенный судьбой час по всем каналам. Улыбчивый Брилев, всегда намекающий на некие высшие тайные знания о власти, может долго интриговать по поводу ожидаемого лично им важного события, но и тут понятно – ждут появления в кадре Медведева, которого тоже покажут всем и сразу.
Главный механизм выборов – соревновательность кандидатов – в наших широтах уже давно отсутствует (и вообще, был ли он?). Остается радовать электорат чудесами арифметики. В день парламентских выборов нам с утра докладывали о немыслимой активности избирателей, а тут вдруг едва ли не на рассвете стали говорить, что явка еще значительно выше. Но мы ведь знаем – нет предела совершенству. Синхроны опять же мало кого возбуждают. И випы, от Пугачевой до Михалкова, и простые люди в кадре произносят на избирательных участках те же лозунги, которые им внедрило в мозжечок ТВ.
Особая статья – более чем ограниченный контингент политологов. Даже президенты у нас ротируются время от времени, а эти холерические златоусты как сидели в кадре восемь лет, так и продолжают сидеть. Только вести себя стали потише, видимо, инцидент с Семиным, вызвавшим международный скандал, их слегка утихомирил. К тому же пока непонятно, остается ли в моде прежняя убойная риторика или придется осваивать новую. Но припомаженный умиротворенный Леонтьев и тихий, осторожно подбирающий слова Кургинян – плохое подспорье для рейтинга. Быть может, поэтому «Первый» показывал не столько широко анонсируемую аналитическую студию под водительством Леонтьева, Шевченко и Толстого, сколько концерт на Красной площади. Только Соловьев на НТВ попытался хоть как-то разнообразить меню. Здесь позволили Марку Урнову назвать выборы «неприличными» («От этой давиловки дурно пахнет»), а Андрею Колесникову заметить: «Мне не нравится, что федеральные каналы встроены в систему государственной власти».
Если выпуски новостей создавали хоть какую-то видимость активного процесса, то студийные посиделки начисто провалились. Попытались сплести интригу вокруг невиданной консолидации общества, но градус восторга был какой-то незажигательный. Принялись мусолить тему поколенческой победы, но Иван Демидов, идеолог единороссовского молодняка, даже своим коллегам не показался убедительным в роли вдохновителя сей виктории.
А тем временем на Красной площади продолжал буйствовать концерт. Его участники скандировали почему-то только имя Путина (Демидов не доработал?). Не успела услышать – пел ли Макаревич про поворот, который что-то нам несет? Он всегда про это поет, когда вожди меняются.
