Цивилизация
Две «Анны Каренины», к счастью, не попали под пропаганду суицида и таки были нам показаны беспрепятственно. Они разные, эти Анны.
Западная — про что? Мне показалось, что они ностальгируют, растравляют себя и мучат воспоминаниями о тех временах, когда Европа не развалилась еще на куски, как какой-нибудь СССР, и была единой, а мы были не пробоиной на человечестве с нашими экспериментами над людьми, не зияющей черной дырой, но частью цивилизованной Европы. И ей не было смысла отгораживаться от нас пуще, чем от людоедов каких-нибудь, которые спокойно путешествуют по всему миру без каких бы то ни было виз в отличие от нас, считающих себя умными. Нас можно рассматривать как провал между Европой и Китаем, двумя непрерывными цивилизациями, которые длятся уж тысячи лет. А у нас же, как известно, Россия началась весной 2000 года, историческими выборами.
И вот иностранцы снимали про наших дворян, в симпатичной обстановке, с катками и реальными костюмами, с красавицами и красавцами, с манерами! Ну это как бы противовес нашим Шарикову и Швондеру и матросу Железняку, который разогнал прозаседавшихся. В заморской фильме про Россию не бесстыжие плебеи, которые гнобят элиту и немножко расстреливают ее и душат, но благородные — дворяне, графья и все такое прочее. Они почти такие же, как западные аристократы! У них погоняла Долли там и Стива, как у блатных. И по-французски они лопочут получше, чем выпускники советских вузов, чисто как западники. И вот наше все рухнуло. «Был целый мир — и нет его!» — как писал кто-то из наших яйцеголовых, спасшийся от революционной «красоты».
Теперь Запад смотрит на картинки русской жизни, прикрывая раскрашенной пленкой руины былого. Знаете, есть такие мини-альбомы про Рим, там на бумажной странице нарисованы руины, вот какие они в данный момент, а дальше ее можно накрыть соседним прозрачным листом на котором дорисованы исчезнувшие элементы.
И мы видим то, чего нет, каким оно было когда-то или могло быть. Такое бумажное неподвижное кино. Некоторые подумали было, что это про духовность.
Я как-то разговаривал с Эдди Оппом, еще до ухода его из фотослужбы «Ъ» в ИТАР-ТАСС: «А что стало с любовью Запада к России, которая расцвела в перестройку? Отчего же заглохли те муси-пуси?» Он отвечал:
— В какой-то момент Западу казалось, что Россия была похожа на западного ребенка. Она была как Запад. Западу было интересно смотреть на своего нового ребенка, на него возлагали какие-то надежды… Думали: надо с ним пока понянчиться, а со временем он станет хорошим товарищем. Но после Россия стала возвращаться к своим корням. Надежды ельцинской эпохи были ложными. Хотя ничего плохого в этом нету…
Понимаете, да? Мы не стали хорошим товарищем и из трудного ребенка-хулигана выросли во взрослого блатного. Это и не хорошо, и не плохо, просто нам так комфортней.
И вот именно «Анна Каренина» Западу замечательно сгодилась для целей ностальгического мазохизма — потому что Лев Толстой был, в этом только доля шутки, зеркалом русской революции. Он все почуял заранее и опростился, стал носить мужицкую одёжу, пахать и отказываться от денег. Это все за ним вслед проделывала так называемая советская интеллигенция. И дворяне, и прочая публика скрывали по возможности свое происхождение и опрощались и упрощались, и жгли ночами старые фотокарточки, где дедушки в пенсне на набережной Ниццы. Чтоб спастись.
Аня, конечно, дура (было такое модное граффити), не от большого ума под транспортное средство кинулась, но и Россия тоже дура — кинулась под восставший плебс и охлос и погубила себя. Воспитанная умытая Европа потеряла малахольную сестру.
Тема для душещипательного сериала: сестры потерялись в детстве, и вот одна нашлась на Ленинградском вокзале, она, например, выжила и бухает с братьями-бомжами, у нее распухшее лицо с синяками, как у бомжих или жертв железнодорожных катастроф. Можно прослезяться — или прослезиваться?
У Соловьева, напротив, Анна после извлечения ее фрагментов из-под паровоза радует нас свежим и манящим лицом Татьяны Друбич, уже много лет к поцелуям зовущей. Первые две серии нудноваты, но зато дальше просыпаешься, откидываешь в сторону твиттер и ловишь себя на странной мысли: все-таки старик Каренин очень хорош, и не сразу осознаешь, что он не настоящий, это всего лишь артист Янковский! Удача, что же, удача, когда игра пробирает так, что, как в детстве, хочешь пальнуть в фашиста на киноэкране.
Лимонов давно уже скинул Толстого не с паровоза, но с парохода современности. Типа это все неактуально, все проблемы высосаны из пальца, подумаешь, офицер живет с чужой женой. Это не более чем хорошая завязка: вот, она с ним, а муж ее выгнал и забрал ребенка — и все? Где проблема-то, о чем речь? — восклицает Лимонов. Может, он в чем-то и прав… Нам с Эдуардом, выходцам из рабочих кварталов восточной Украины, выросшим в глубинах пролетариата похлеще люберецких, трудно заставлять себя рвать сердце над нравственными проблемами аристократов. Как это все далеко от нашей тогдашней реальности, которую уж не вытравить из нас. Хотя, может, он лукавит, и в глубине души страдает от того, что Вронских и Стив перестреляли-перевешали, что аристократов извели. И оттого, что русское пространство плоско и эта главная причина того, что нету социальных лифтов, — на кой они в условиях горизонтали. Мы никуда не можем выйти из шахтерско-заводских трущоб и приблатненных подворотен, пусть даже и Питера. Как выяснилось, вся страна такая! Уровень Уралвагонзавода считается вполне приличным в Кремле, не говоря уж про Ду… не перепутать бы тут букву… Думу, Думу.
Аристократы, безусловно, остались, сохранились, они есть в стране, не бывает же идеальной пустоты. В гомеопатических дозах остались даже бояре. Правда, они сочиняют гимны про Ленина-Сталина, чем решительно изменяют репутацию своего сословия. Но тем не менее… Может, их и сохранили, не репрессировали вот как раз для того, чтоб вот так унизить? Поставить в такую вот позу?
Впрочем, Анна Каренина — очень актуальный персонаж, вот прямо с ленты новостей.
Наивные интеллектуалы, рассуждающие о свободе вообще и свободе выбора, о праве человека самому за себя отвечать и критикующие Ройзмана за то, что он не выпускает наркоманов со своего Изоплита в город за дозой, не могут понять Анну. Но уж мы-то с ней знаем, что такое морфин. Они, не ширнувшись ни разу, в отличие от нас, исполняют нам что-то сладкое про то, что наркоман ничем не отличается от ненаркомана. Хаха…
— Ну при чем тут морфин?! — восклицают простодушные чистые теоретики. — Там же в книге и кино одни только голые нравственные вопросы!!!
Да женщина даже от водки ломается на раз-два, а уж про наркоту и говорить нечего. Зомби в поисках кайфа, что уж там муж и дети, какая семья у зомби-то.
Все-таки в чем-то прав Лимонов, ой прав — не знал Толстой жизни. Вам Лимонов не авторитет, ладно — а Чехов? Толстой зачитывал ему куски высосанного из пальца «Воскресения», и Антон Палыч, который тему знал неплохо по сахалинской своей экспедиции, деликатно растолковывал классику, где у того про быт зэков наврано, про этапы, про суды, про свидания и про срока… Лев Николаич, надо отдать ему должное, ошибочки исправлял. И про кульминацию Карениной артиллеристу Толстому сказал (правда, было уже поздно) кавалерист. Сказал вот что: «Толстой в «Анне Карениной» говорит, что Вронский, неудачно опустившись в седле, сломал хребет своей лошади. Сомневаюсь. Седло так устроено, что хребта не касается». Это отметил Сергей Мамонтов в своей кние «Походы и кони» (записки белого офицера)», вышедшей в известном всем диссидентам парижском издательстве Ymca Press.
Беда-то какая; центральная сцена — и та мимо. Ох уж эти писатели, не знающие жизни… Но, как бы там ни было, если Анну понимать как вообще Россию, то уж хребет ей таки перешибли, по науке ли, нет ли, с правильным седлом или нет. Вот только не пристрелили из жалости, чтоб не мучилась. И она мучится.
Вот и про наркотики некому было растолковать тогда. Не было с классиком рядом Жени Ройзмана. Он бы подсказал Льву Николаичу — вот как мне давеча, по телефону, когда мы обсуждали как раз анамнез Карениной (он поэт, я литакадемик) — что употребление наркотиков изменяет сознание и заметно влияет на поведение. Чего уж там.
Современность не только в том, что наркотики как таковые убивают русских и начальство наше вяло от проблемы отмахивается. Но еще и в том, что страна сидит на нефтяной игле, это та же самая наркомания, та же самая невозможность трезво оценить ситуацию и начать работать. Красивый образ, меткий, вот кстати, пришелся.
P. S. Если что, морфин мне заливали в вену в больнице — не от хорошей жизни, один раз. Но кайф помню. Нам с Анной было хорошо, хорошооо...
