Блатная иерархия власти

В своем выступлении в Лужниках ВВП среди прочего, как известно, сообщил:
«Власть действительно допускает ошибки в своей работе».
А после дал совет:
«Можно и нужно критиковать власть за это».
Я как-то сразу подумал, что это не ко мне. Есть специально обученные люди, которые лучше меня, торопливей и грамотней исполнят совет вождя.
Я вспомнил про другое. Про разговоры насчет демократии, которые в последний Ельцинский – кто ж тогда знал — год я вел с известным правозащитником Валерием Абрамкиным. При Советах он был реально политзаключенным. И вот он мне сказал, что тюремный опыт убедил его в такой вещи: нашему народу демократия чужда.
Я конечно удивился. Откуда демократия в тюрьме-то, когда ее и на воле не было? Уж при советской-то власти – точно.
Валерий однако уверял меня, что сиживал в камерах, где было настоящее равноправие и полная демократия. Имелись ввиду учреждения, где правили мужики, то есть фраера, где не было блатной иерархии. Это работало! Все решалось коллегиально, сходкой. Но если ситуация сильно затягивается во времени, то – внимание! — люди устают, им это перестает нравиться. Тогда появляется некий пахан, и ему сдают власть. Люди добровольно снимают тему равенства и братства – и восстанавливают жесткую иерархию.
Про термин «вертикаль власти» мы не слышали в те времена. Я только уточнил, в тогдашних терминах:
— Это ты про то, что на воле описывается термином «твердая рука»?
— Конечно.
Абрамкин, видно, много думал про это, у него были наготове объяснения, литые формулировки:
— Это от потребности многих людей иметь некую внешнюю совесть. Человеку часто хочется, чтоб кто-то снял с него ответственность – и взял на себя. Эта модель, по которой призывали варяга для наведения и поддержания порядка. В тюрьме такое случается когда появляется новый человек. А бывает, кто-то из своей же камеры берет на себя такую обязанность...
Летом 1999-го года мы не знали, кто придет и сделает все как надо.
Ну что же. Раз это есть, раз существует такая потребность, — значит иначе нельзя. (Похоже люди и женятся по тому же принципу). Это типа ручейка, который пробивает себе дорогу. Нравится нам это или нет. У нас нет другой страны и другого народа. Надо уметь жить в такой стране, какая есть. Жили же когда-то при так называемом социализме…
Тогдашняя наша дискуссия плавно перетекла на воспоминания про обстрел Белого дома.
Абрамкин и для этого нашел зоновскую аналогию:
— Накопилась критическая масса людей, привыкших к насилию. Такие, когда никого не бьют, у них начинается ломка как у наркоманов. Это по ощущениям похоже на гражданскую войну. Ну, на гражданской я не был, но у меня было похожее настроение, когда в зоне начался беспредел, когда в зону вот-вот введут внутренние войска.
Не к ночи будь сказано.
Еще я вспомнил про ситуацию с Пастернаком, на довольно вялую и безобидную книжку которого про доктора Живаго власть крепко обиделась. Тогда тоже выступали различные ткачихи и даже очкарики в строгих костюмах и страстно, волнуясь, говорили о любви к начальству… И острой нелюбви к тем, кто против. Эстетически это не очень, конечно, но по сути понятно желание быть ближе к прямому пути. Из двух вариантов — любить начальство или не любить – предпочтительней конечно первый вариант. Счастливы те люди, которые способны испытывать такую любовь искренне! Я практически даже близок к тому чтоб чуть-чуть завидовать им.
Пастернака власть не любила… За что, кстати? Я читал роман очень внимательно – тогда, при самиздате, это еще было возможно, сейчас-то мы чтением перекормлены – пытаясь найти причину. Так вот крамолы там я нашел две порции. 1 – что-то типа «стало ясно, что коллективизация была ошибкой, и чтоб ее скрыть, была начата большая война, которая собой многое заслонила». 2 – внимание! – «страна идейно вернулась ко временам диких первобытных пастухов и всевластных вождей, которых обожествляли». Что-то в этом роде. Вот этот второй пункт был наверно сильно обиден, кругом же вроде Европа, цивилизация, костюмы европейские же, а тут такие слова.
Но конечно никого это не может обманывать. Какая Европа? Я как человек степной, родом из донецких степей, в детстве в огромных количествах насмотрелся на скифских баб, таких каменных истуканов в натуральную величину, их там полно. И потому строки «да скифы мы, да азиаты мы!» (Запятые можно ставить, можно нет, смысл меняется только чуть, интонационно) я воспринимал не как поэтическую вольность или шутку, а как жесткую констатацию факта. Скифы – это круто, это была сверхдержава, грубо говоря, они делали, что хотели, и шугали европейцев. Говоря о том, что у нас дикий народ, я однажды был деликатно прерван вопросом:
— А ты типа не дикий?
Я схватился за голову. О Господи. С этого надо было начинать! Ну конечно же, я дикий, дикий степняк и скиф! Я варвар! С такой деталью что я не хочу разрушать белый Рим, он мне в чем-то симпатичен… Но и камлание которое начато по всей стране в честь нового вождя (или не сильно нового, неважно) – мне не кажется чудовищным. Нормальное камлание, наше, скифское, простое. Оно необычайно демократично. Надо орать в пользу и в защиту вождя или там атамана, «Любо!» или как там, — у запорожских казаков была замечательная демократия. У нас все в порядке. Страна живет так, как ей комфортно, как она привыкла.
Сколько раз я примерял на себя эмиграцию – но хлеб чужбины скучен. Сколько я видел эмигрантов там, как они жалки и нервны, — если не имеют возможности вернуться сюда, пусть и с новым паспортом. Какие удивительные глаза у людей, которые провожают тебя в Москву оттуда, откуда им нет дороги домой, по известным причинам…
Вольнодумец Бертольд Брехт отвечал кому-то – Ульбрихту, что ли? – на упрек, что народ Восточной Германии несознателен – говорил: «Если вам не нравится этот народ, найдите себе другой».
Теперь эти слова издевательски возвращены бумерангом тем людям, которые при шляпах и в очках, которые думают что они сильно умные. «Не нравится?»
Да нравится, нравится...

У меня в юности была знакомая, она трудилась проводницей в купейном вагоне. Как-то мы с ней загуляли, она не ушла в рейс, и в наказание ее на неделю перевели в общий вагон.
Когда она отбыла срок, отказалась возвращаться обратно:
--В купейном надо улыбаться каждой сволочи, здрасьте-извините, а в общем вагоне кого хочешь посылаешь на х…, не надо подметать каждые 10 минут, разносить чай – сами нальют, и вообще чувствуешь себя свободно.
Так и мы сегодня… Со своим народом, там, где он.
Это и есть свобода, что б вы ни говорили.