Цивилизация
На главный вопрос нет ответа. Если кто-нибудь может дать ответ, то дайте его, пожалуйста. Не истерические выкрики, не пропагандистский бубнеж, а внятный и конкретный ответ на главный вопрос:
«ЧТО ДОЛЖНО БЫЛО СЛУЧИТЬСЯ С ДВАДЦАТИЛЕТНЕЙ ДЕВОЧКОЙ, ЧТОБЫ ОНА СТАЛА ТЕРРОРИСТКОЙ-СМЕРТНИЦЕЙ?».
С нею случилось нечто, что сделало для нее смерть желаннее жизни. И тут есть вечная ксенофобская песня про то, что, дескать, мусульмане вообще ни в грош не ставят жизнь. Глупости все. Как бы они выжили тогда, если бы ни в грош не ставили жизнь? Спросите у мусульман, ценят ли они жизнь. Они ее ценят. Другое дело, что во всякой культуре включая христианскую, буржуазную, европейскую всегда были вещи, ценившиеся дороже жизни. Такой вещью дороже жизни в последнюю очередь может быть гипотетическое попадание в рай. Японским камикадзе говорили, конечно, что они попадут в рай, но дело было не в этом, а в том, что верность они ценили превыше всего. Турецким янычарам тоже обещали рай, но дело не в этом, а в том, что дороже жизни они ценили свою ухарскую доблесть. Пушкин погиб на дуэли не для того, чтобы попасть в рай, а потому что ценил честь выше жизни.
Выше жизни можно ценить честь, свободу, жизнь других людей, верность другим людям. Что-нибудь еще?
Предположим, двадцатилетние чеченские девушки так верны Шамилю Басаеву, что идут на смерть, просто повинуясь его приказу. Но ведь раньше они не были до такой степени верны Шамилю Басаеву. И спрашивается, каким образом за время второй чеченской войны Шамиль Басаев сумел добиться такой верности? Почему такой верности не сумел добиться Ахмад Кадыров?
Предположим, будущие смертницы идут в басаевские лагеря, потому что выше своей жизни ценят жизнь своих близких. Ну, то есть под покровом ночи приходят боевики, угрожают убить отца, брата, сына и забирают девушку в лагерь, как, по версии МВД и ФСБ, забрали Зулехан Элихаджиеву, первую тушинскую террористку, погибшую, но никого не убившую. Она, дескать, сопротивлялась, но ее забрали силой, а там уже лагеря, зомбирование, наркотики. Это довольно правдоподобная версия. Непонятно только, почему это по замиренной Чечне свободно разгуливают боевики и вербуют девушек? И почему девушки эти не обращаются за помощью в милицию? Хоть одна обратилась с просьбой: «Помогите, меня вербуют в смертницы»?
Наконец, можно предположить, что девушки эти искали смерти, потому что жизнь для них была невыносима. То есть без околичностей давайте просто предположим, что все эти басаевские смертницы были изнасилованы федеральными войсками. Сколько, по данным ФСБ, смертниц у Басаева? Тридцать две? Неужели вы действительно думаете, что за четыре года чеченской войны целая армия не изнасиловала в Чечне тридцать молодых женщин? Неужели вы думаете, что полковник Буданов единственный «лучший русский», как написано было на плакатах в его защиту у здания суда в Ростове?
Вот тут уже начинается Восток. Потому что русскую изнасилованную девушку все просто жалеют, а чеченскую изнасилованную девушку все, конечно, тоже жалеют, но имя ее покрыто несмываемым позором. По-настоящему жгучим позором, какой просто не может испытывать девушка европейская.
Раньше на Кавказе изнасилованная девушка прибегала к самосожжению. Это был такой женский способ самоубийства, не имеющий отношения к запрещающему самоубийство исламу, а просто освященный традицией. Представьте себе девушку, которой больше всего на свете хочется совершить самоубийство, и она не совершает его только потому, что самоубийство – грех. А тут приходят люди от Басаева и предлагают ей совершить самоубийство так, чтобы оно не было грехом. И она становится убийцей, как и всякий убийца, предпочитая называть себя воином.
Что бы сделала Эльза Кунгаева, если бы полковник Буданов ее не убил? Вернулась бы к мирной жизни? Пошла бы на референдум? Пошла бы на выборы президента Чечни? Вы думаете? А я думаю, что она пошла бы в отряд смертниц Басаева.
Теперь самая сложная мысль: насиловать чеченских девушек нельзя не потому, что они потом пойдут в отряд смертниц, а просто потому, что нельзя насиловать девушек.
Автор – специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ»
