Цивилизация
10 негритят пошли купаться в море. 10 литераторов резвились на просторе. До тех пор пока не получили приглашение посетить Владимира Владимировича Путина в его счастливые часы, разделить с премьером радость дня рождения и поговорить о наболевшем – о литературе.
Один из 10 утек. Второй отказался есть торт. Третий улетел в Мадрид, на книжную ярмарку. Четвертый отбыл в Японию, к далеким берегам. Пятый вообще заболел – и не литературой, а простудой. Но их все равно осталось десять. Валентин Распутин, Александр Кабаков, Андрей Битов, Юрий Поляков, Алексей Варламов, Алексей Иванов, Сергей Лукьяненко, Александр Архангельский, Татьяна Устинова и Олеся Николаева.
Встреча получилась этапной: после такого чаепития у читателей (к числу которых принадлежит и Владимир Путин) двух мнений о писателях быть не может.
Скупые строки стенограммы правительственного сайта, несколько телесюжетов, информационных сообщений и инсайд Андрея Колесникова дали нам картину: чай пили, нарядные чашки не били, про русскую литературу говорили. И немного о Ходорковском и Подрабинеке.
К счастью, писатели словоохотливы, и помимо официоза есть чем поживиться, выясняя, о чем хотели поговорить – и о чем в итоге поговорили писатели с Путиным.
Русская литература в лице Валентина Распутина зашла с козырей: «Желаем, чтобы все хорошо было у Вас. А что такое хорошо у Вас? Это хорошо стране. Это хорошо нам». В принципе, этим можно было и ограничиться и сразу приступать к торту, который провидел отказник Дмитрий Быков. Но писатель Распутин зачем-то продолжал – жаловался на бедность, на школу, на падение тиражей толстых журналов. И даже на компьютер, который творит беспредел с Толстым и Чеховым и никому не подчиняется. Кто знает – вдруг у Путина достаточно властного ресурса, чтобы укротить адскую машину? Заодно Валентин Распутин припечатал своих коллег, сидевших за тем же столом: «Та литература, которая появляется в компьютере, — это уже никакая не литература». Между тем как минимум трое из приглашенных давно не пользуются гусиным пером и бумагой.
Информационную повестку демократического дня сделал Александр Архангельский, задав актуальный вопрос о Подрабинеке и ритуальный – о Ходорковском. Еще несколько важных тем: трудности, которые испытывают школьники в написании сочинений, создание телепередачи о литературе (Татьяна Устинова), судьба ПЕН-центра (Андрей Битов. Кстати, вы еще помните, что такое ПЕН-центр?), проблемы русской ментальности и национальная идея (Олеся Николаева), дачи в Переделкино, которые отбирают у писателей (Юрий Поляков).
Мы не знаем достоверно, захотел ли кто-нибудь поговорить с Путиным собственно о литературе: об образе современного героя, например, об экранизациях произведений, которые бы подкормили авторов, о судьбах русской литературы в мире и в стране, о новых технологиях, которые могут помочь книге — или убить ее, о взаимоотношениях читателя и писателя, о перекосах в книгоиздании и связанных с этим писательских проблемах, о труднодоступности книги в провинции, о низких гонорарах, об отсутствии системы грантов для писателей и переводчиков, о выходе русской книги на международный рынок, о госзаказе, наконец. Точных сведений на сей счет нет. Зато известно, что тема писательской недвижимости стала хитом встречи. Александру Кабакову не хватило времени, чтобы обсудить с Путиным, как живет его читатель – то есть население страны: «Переделкино с Литфондом заняли слишком много времени».
Информация о том, что же еще интересовало писателей, разбросана по крупицам там и сям – в прессе, в комментариях участников, даже в ЖЖ.
Зато выступление Владимира Путина цитируется щедро. Премьер говорил про падение интереса к чтению, утверждал, что ход времен не остановить (это, очевидно, по поводу компьютера, который так отвратителен Распутину), сетовал, что рынок давит на писателя, мешает литературе развиваться, расширял контекст беседы до международного, говорил об интересе к русскому языку и литературе в мире, упоминал о мероприятиях в поддержку русской книги в дальнем и ближнем зарубежье, вспоминал про Парижский книжный салон, в котором лично участвовал аж в 2005-м, сыпал цифрами. Мне как человеку, сумевшему прочитать огромный доклад Федерального агентства по печати о состоянии книгоиздательской отрасли (с теми же устрашающими цифрами: 40 % граждан не прочли за год ни одной книги), понятно, насколько профессионально подошел премьер к делу.
Писатели, напротив, продемонстрировали палитру личных переживаний. Обрадованные возможностью подарить Путину собственные произведения, они расчувствовались. Сергей Лукъяненко начертал на своих «Искателях небес»: «Владимиру Владимировичу от автора с пожеланием доброго здоровья и ощущением правильности того, что вы делаете». Андрей Битов подарил книгу «Битва» с надписью: «Командиру от рядового. «Битва», в которой я буду стрелять до конца».
В общем, Путин продемонстрировал нам, читателям, знание предмета на уровне книгоиздательском. Коллективный писатель продемонстрировал все комплексы, которыми страдает постсоветская литература. Глубокое чувство личного несчастья, сопротивление прогрессу как антидуховному наваждению, внутрикорпоративные противоречия (это я усложняю, чтобы не употреблять слово «зависть»), болезненные отношения с властью – зависимость и страх в сочетании с подобострастием, индивидуализм в комплекте с клановостью, претензии на избранничество, смешанные с маргинальностью. Ну и немного фрондерства. Совсем чуть-чуть, для остроты.
Книгоиздатель Путин не упустил случая показать писателям силу системного подхода к вопросам литературы. Коллективный писатель явил миру свои слабости: требовал защитить личное имущество, остановить прогресс, потому что его укачивает, жаловался на бедность, просил денег — и выпросил, конечно.
Даст им Владимир Владимирович еще немного государственных премий (некоторые из приглашенных вполне могут на них рассчитывать) и бюджетных средств. «В конечном итоге все сводится к бюджетным расходам и к дотациям, если сказать по-простому. Ничего другого мы не изобретем. Нужна просто статья в бюджете и прямые деньги. Наверное, не такие уж большие, не наверное, а точно не такие уж большие. Через Министерство культуры надо выделять и просто дотировать. Да», — сказал Владимир Владимирович. Простые вопросы – простые ответы. Как будто речь шла не о литературе, а о помощи отстающему колхозу. Даже обидно, что с писателями премьер говорил такими простыми словами. От литературной беседы все-таки ждешь какой-то сложности.
Путин чеканил формулировки («литература – очевидный бренд»), проявлял эмпатию («писатель, поэт, тот, кто вообще занимается каким-либо творчеством, он тоже человек, он должен жить, у него есть семья»), обнадеживал («государство обязано поддержать»), утешал («интернет никогда не заменит литературу, потому что литература — это живая мысль»). Ему и достался пиаровский эффект. Никто из писателей не задал премьеру ни одного из вопросов, которым сильна русская литература – кто виноват, что делать и кому на Руси. Немного Ходорковского в горячем чае – не в счет. Писатели отдали Путину роль властителя дум без боя.
Теперь понятно, почему Дмитрий Быков так страшился этого торта, который ему бы тоже пришлось съесть.
Место литературной силы теперь — во власти. Премьер в России больше, чем писатель. Литература, как доказали нам последние события, делается в Кремле. Недаром тень таинственного писателя Натана Дубовицкого привиделась Андрею Колесникову в литературном музее Пушкина. Недаром встреча Путина с писателями проходила параллельно с широким обсуждением романа «Околоноля». Ох, недаром.
Натан Дубовицкий являет собой полную противоположность коллективному постсоветскому писателю. На встречу не приглашен, а пришел. На бедность не жалуется. В интернет ходит как к себе домой. Знает пиар-технологии и умело ими пользуется. Не вступает в союз писателей, не имеет дачи в Переделкино. Вызывает восторг критиков, его рвут на части режиссеры и журналисты. Заинтриговал публику, и сам, видать, изрядный интриган. Играет по своим правилам и заставляет играть по ним остальных. Сам чаю не пьет, зато хорошо, крепко заваривает. Если бы такого писателя не было, его следовало бы придумать.
Явление народу Натана Дубовицкого и чаепитие с писателями — конец той русской литературы, которую мы знали и любили. Это ее репутационный крах.
И самое неприятное для той литературы, которая пришла к Путину чайку попить, – не слом традиционной модели взаимоотношений писателя и власти, а то, что роман у Дубовицкого хорош. Просто отменно хорош. И ничего с этим не поделаешь, кто бы тот роман не написал. Если власть умеет делать литературу получше именитых писателей, то им ничего не остается, как демонстрировать коллективное литературное бессознательное и назначать премьера своим командиром.
Кстати, почему-то никто не догадался у литгенерала Путина спросить, кто написал «Околоноля». Он-то точно знает, в отличие от приглашенных. А кто знает автора романа, тот и литпроцессом рулит.
