Цивилизация
За сто лет своей истории российский парламент действительно стал местом встречи народа и власти. Но только не в том смысле, в котором это бывает в парламентских демократиях с реальным разделением властей. Народ у нас в парламенте не устанавливает законы, делегируя туда посредством выборов своих представителей, не участвует в управлении страной, не выражает позиции разных сословий и групп, а отправляет нужду, «дорывается» до власти как до кормушки. Депутатство в России всегда было и остается до сих пор не профессией, но высочайшим поощрением — как бесплатная профсоюзная путевка на курорт. А политическая или законотворческая деятельность парламентариев традиционно вызывает стойкое раздражение верховной исполнительной власти и по возможности быстро пресекается.
Замечательный русский философ и, как мы бы сказали теперь, осквернив его память этим словом, политолог отец Сергий Булгаков оставил замечательные воспоминания о дореволюционных Думах. Там было много ярких деталей царской политической кухни, но мне больше всего нравится и кажется наиболее важной такая: как только стало известно, что депутатам положена так называемая диета, постоянное жалованье, началось массовое самовыдвижение в депутаты крестьян. Всем хотелось перебраться в столицу и сменить тяжелый крестьянский труд на гарантированную оплату за какую-то непонятную и уж точно необременительную говорильню.
Собственно, органом народовластия, хотя и очень нелепым, крайне безответственным и политически недальновидным, парламент на Руси был дважды. И то не в части принятия законов, а в части битвы разных точек зрения на настоящее и будущее страны.
Сначала на закате советской эры горбачевский Съезд народных депутатов нарушил скуку заседаний «нерушимого блока коммунистов и беспартийных». Именно прямые телетрансляции с этого съезда позволили людям в СССР впервые увидеть на трибуне и услышать Андрея Дмитриевича Сахарова. Именно на одном из заседаний съезда историк Юрий Афанасьев впервые публично критиковал Ленина (до этого даже журнал «Огонек» позволял себе ругать только Сталина и сталинизм). Наконец, именно в недрах этого съезда появилась Межрегиональная депутатская группа, давшая советским людям первое представление о возможности существования легальной структурированной оппозиции действующей власти. Вторым всплеском относительно независимого парламентаризма в России ознаменовалась ельцинская эпоха. Что бы ни говорили противники разгона парламента в октябре 1993 года, но все Думы ельцинской поры— не чета сегодняшнему гнилому болоту на Охотном ряду. Тогда при такой же неослабевающей тяге депутатов к квартирам в столице, дешевым обедам в спецстоловой и другим привилегиям государственных мужей в парламенте царила реальная политическая конкуренция. Хотя, опять же, местом содержательной законодательной работы российский парламент не был и тогда.
Увы, приходится признать: за первые сто лет жизни российский парламентаризм не выполнил своей главной исторической миссии— сделать власть и народ ближе друг другу. Россия как была век тому назад конституционной монархией с негласным правом монарха (назови его хоть царем, хоть президентом, хоть генеральным секретарем) нарушать Конституцию, так и осталась. Конечно, в парламентах за эти годы побывало множество достойных и приличных людей, хотя и кухарки с доярками (тоже вполне достойные своих кухонь и ферм) наигрались в управление государством вдоволь. Кончено, не все партии, заседавшие в наших Думах, были одинаково бесполезны. Не все столь фальшивы, пусты и бесплодны, как КПСС и «Единая Россия».
Но институтом демократического государства, независимой, второй (по традиционному перечислению, но не по значению) ветвью власти парламент в России так и не стал.
В октябре 1993 года разгон мятежного парламента вызвал бурную реакцию политически активной части страны, дискуссия сторонников и противников Ельцина не утихала долгие годы. Сегодняшний скроенный в коридорах администрации президента парламент, где партия, набравшая на выборах, по официальным данным, чуть более трети голосов, чудесным образом имеет две трети мандатов, можно разогнать абсолютно незаметно. Умные люди, интересующиеся политикой, тихо порадуются, остальным и дела не будет. Степень легкости, с которой можно упразднить нашу Думу, и есть самая наглядная характеристика сегодняшнего состояния парламентской демократии в России.
Сто лет российского парламентаризма пока ушли в обед, в диету, в казенное жалованье, до которого так хочется дорваться некоторым людям «из народа».
Ну разве что у парламента в последние годы появилась еще одна новая функция — депутатство может быть неплохой крышей для сохранения или приумножения собственного бизнеса. Хотя это, в сущности, тоже тип кормушки…
