Цивилизация
Уходящая осень обернулась серьезной активизацией митинговой активности в Москве. Первые за годы многочисленные митинги либеральной оппозиции на Болотной площади, антипутинский митинг на Пушкинской, необычно большое число людей на Триумфальной 31 октября, рекордный по численности «Русский марш», в какой-то мере и митинг союза десантников на Поклонной горе.
Тон в уличных протестах задает несистемная оппозиция. Унылые митинги системных партий не идут с ее акциями ни в какое сравнение.
Для кого-то митинговое «пробуждение» Москвы могло оказаться сюрпризом — действительно, в прежние месяцы по части протестной активности лидировали регионы. Осенние московские акции особо примечательны тем, что в отличие от многих региональных они проходили преимущественно под политическими лозунгами. Причины роста численности уличных протестов разные, но, главное, это отражает растущий запрос на участие в оппозиционной политике со стороны обычных людей.
Подобная ситуация заставляет усомниться в базовом постулате действующей власти, который гласит: «многопартийная система в Российской Федерации в целом сложилась», как заявил год назад в своем послании Федеральному собранию президент Медведев, и в том, что действующая структура партий якобы отражает предпочтения российских избирателей, а больше никаких партий нам не надо. Уличный опыт показывает: надо.
Существует очевидный неудовлетворенный спрос на политическое представительство, далеко выходящий за рамки официального партийного поля. В преддверии думских выборов 2011 года это ставит легитимность существующей партийной системы под вопрос.
Вокруг выборов 2007 года власти все же удавалось поддерживать некую интригу: были надежды на прохождение в парламент либералов, на сцене только появилась «Справедливая Россия», на которую многие возлагали надежды как на возможный элемент ограниченной, но все же конкуренции внутри системы.
Сейчас никакой интриги нет и в помине. Малые партии почти никого не интересуют, с крупными уже давно все ясно. Существовали настроения в знак протеста голосовать за КПРФ, однако после историй о том, как побеждавшие на выборах коммунисты неоднократно сдавались «Единой России», смысл такого голосования становится все менее очевидным. Напомню, что в этом году избранный мэр Иркутска Виктор Кондрашов, баллотировавшийся от КПРФ, спустя несколько месяцев после победы вступил в «Единую Россию», а уже в октябре депутаты законодательного собрания Ангарска от КПРФ, получившие 11 мест из 15 (ЕР достался всего один мандат), избрали мэром города единоросса. Подобные примеры подтверждают: никакого смысла голосовать за КПРФ из протестных соображений нет.
Кремль в приближающемся электоральном цикле явно связывает некие надежды с «Яблоком», которое тут заявило, что намерено пройти в Госдуму и «не исключает» возможности выдвинуть Явлинского кандидатом в президенты. В реальности к этому не стоит относиться серьезно: патологический изоляционизм оттолкнул от «Яблока» очень многих людей, поддержка партии на выборах в последние годы стабильно падала, яблочники теряли последних представителей в региональных парламентах — куда там Госдума.
Полное исчезновение интриги на думских выборах в сочетании с ростом протестной активности улицы и увеличением уровня поддержки несистемной оппозиции — опасная тенденция для российской политической системы.
Растущий дисбаланс между официальной политикой и ростом спроса на силы, которые туда не допущены, — прямой путь к взрыву.
При этом в ближайшее время стоит ожидать роста протестной активности. Оппозиция потихоньку учится грамотным методам работы с людьми, важную роль сыграли и отказ от упрямства, и готовность к компромиссам с властями по вопросу согласования акций — это подтвердили и митинги на Болотной площади, и первый же разрешенный митинг на Триумфальной, куда 31 октября пришло намного больше людей, чем на предыдущие. Правда, есть сомнения, что так будет и дальше: выходить на площадь ради благого дела защиты свободы собраний вовсе не то же самое, что слушать с трибуны не самый веселый коктейль из ветеранов правозащитного движения, неосталинистов и хипстеров. Митинг на Триумфальной, увы, подтвердил наличие у его инициаторов некоторого дефицита идей помимо собственно защиты 31-й статьи Конституции. Будущее, очевидно, за другими форматами и другими лицами.
Особая история — феномен «Русского марша», который не следует недооценивать. В этом году он получился особенно массовым, собрав около 10 тысяч человек. Пока что это крупнейшая по масштабам акция несистемной оппозиции, а сами по себе националисты представляют собой масштабный пласт российской политики. Хотя власть, обжегшись в свое время с набиравшей популярность «Родиной», в последние годы старалась загонять националистов в политическое подполье, как видно, они сильны и набирают обороты.
Во многом этому способствовал небезуспешный разворот от утрачивающей актуальность великодержавной риторики к популярной антииммигрантской. Тот факт, что массовость московского «Русского марша» за годы резко выросла и намного превосходит численность подобных акций в регионах, вне сомнений, имеет прямую связь с миграционной политикой Юрия Лужкова, неявно поощрявшей приток в столицу демпинговой рабочей силы из числа мигрантов.
Хотя в либеральной и левацкой средах в адрес националистов редко можно услышать что-то кроме проклятий, придется отдавать себе отчет в том, что,
случись в стране политическая либерализация, силы националистического толка будут иметь широкое представительство в политической системе страны, в парламенте.
Это в целом соответствует европейским тенденциям, где популярность антииммигрантских партий растет.
Вряд ли рост популярности националистов стоит понимать как материализацию известной страшилки о том, что, «если будут свободные выборы, непременно победят фашисты». У этих сил тоже есть свой потолок поддержки, к тому же разброс взглядов среди националистических сил весьма пестрый: помимо откровенных фашистов там есть много разного. В интересах всех, чтобы умеренные националисты брали верх над радикалами, но нужно помнить, что спрятать голову в песок от этого фланга российской политики, отмахнуться от него не получится.
В любом случае несистемные политические силы, не представленные сегодня в официальном политическом поле, очевидно приобретают растущую поддержку и демонстрируют способность выводить людей на улицы. Этот процесс будет только расширяться по мере роста разочарования в официальной политической системе. Реальный рейтинг «Единой России», как неформально признают представители органов власти, не превышает 30—35%.
Три года назад суперпопулярность Путина была реальностью. Сегодня это, скорее, дань традиции, былым фанатизмом и не пахнет.
Выход из тупика только один — обеспечить всем политическим силам доступ к участию в предстоящих парламентских выборах. Да, сегодня это выглядит фантастикой. Альтернатива — получить крайне неустойчивую политическую систему с низкой легитимностью на более длительный и явно менее спокойный политический цикл 2012—2016 годов, когда сдерживать беспокойную улицу будет все труднее. Если власти не хотят волнений, необходимо снимать ограничения на деятельность партий и доступ к выборам прямо сейчас.
