Цивилизация
Парадоксальность последнего экономического кризиса заставляет вновь и вновь задумываться о его причинах, отыскивать в нем новые грани и задумываться о тех изменениях, которые он с собой принес.
Ошибка неомальтузианцев
Томас Мальтус считал, что население Земли не может заметно вырасти, его ограничивают физические ресурсы Земли. Через 6 лет после выхода его книги население Земли перевалило за свой первый миллиард. 1.11.11 оно превзошло уже 7 миллиардов человек, которые не просто смогли себя прокормить все на той же Земле, но стали жить в разы лучше, чем два века назад.
Первые упоминания об исчерпании ресурсов нефти и угля в течение 30—50 лет появились в 1912 году. Однако после часа Х прошло еще полвека, добыча углеводородов во много раз увеличилась, и конца им пока не видно.
Наверное, эти люди не умели считать.
Ученые «Римского клуба» написали свои знаменитые «Пределы роста» в 1972 году и на основе математического моделирования на не так давно появившихся компьютерах отсчитали миру полвека до катастрофического исчерпания ресурсов и загрязнения окружающей среды.
Это казалось тогда так круто и достоверно... И вот мы живем в это время и катастрофического исчерпания и загрязнения не наблюдаем.
Примеры можно продолжать, но и так ясно, что сэр Т. Мальтус и неомальтузианцы (которые крайне не любят, когда их так называют) ошибались и продолжают ошибаться, пугая нас всех своими громкими апокалиптическими «открытиями».
Впрочем, в логике им не откажешь. Но и в систематической ошибке тоже.
Есть одна принципиальная разница между Мальтусом и его современными последователями: Мальтус изучал силы саморегулирования природы и общества и показывал, как они регулируют численность популяции людей на основе стабилизирующих (отрицательных) обратных связей. Современные алармисты полностью отбросили эту идею. Они считают, что регулировать может только само человечество. И, конечно, прежде всего через свои правительства и международные межправительственные структуры. Только воля человека должна все поправить, не дожидаясь милостей от природы и ее обратных связей. И действовать надо немедленно, чем раньше начнешь — тем эффективнее будут действия.
Неомальтузианцев можно понять. Ведь очень они неприятные, эти обратные связи Томаса Мальтуса, — голод, войны, эпидемии и прочие несчастья.
Но все ли мы изучили и поняли? Только ли эти, выявленные Т. Мальтусом, обратные связи управляют человеческим обществом? Нет ли других, которые мы просмотрели?
Бесконечные ресурсы
Железо, добытое из Земли, никуда с Земли не девается (не считая космических аппаратов, отправленных к другим планетам). Оно все остается здесь, его можно снова использовать. В каком смысле может настать его истощение? Оно меняет свои формы, превращаясь из железной руды в чугун и сталь, ржавея и т. д. Но ведь и ржавчина — это окисленное железо. Само количество химического элемента Fe на Земле остается неизменным, весь вопрос только в цене его добычи и переработки.
Сегодня до 30% производства железа и цветных металлов — из вторичных источников, из лома. Это в целом по миру, а в развитых странах — 50%. А по особо вредным или редким металлам (например, свинец) — до 80%.
Повторное использование (рециркуляция) не только экономит природные ресурсы, она еще и экономически выгодна. На производство алюминия или меди из лома затрачивается в 9 раз меньше энергии, чем если их добывать из руды. При производстве стали из лома экономится половина энергии.
Понятие «мусор» исчезает. Зато появляется специальная наука, которая занимается отходами человеческой деятельности — гарбология (от англ. Garbage — «мусор»), или мусороведение, мусорология. У нее большое будущее.
В сельском хозяйстве вторичное использование ресурсов — тысячелетняя практика. Навоз — это удобрение и топливо. Дети специально ходили за коровами и собирали его. Ничего не должно просто пропасть.
Сложнее с энергией. Тут, кажется, все очевидно: объем энергоносителей-углеводородов ограничен, рано или поздно если его сжигать, то он кончится. Но это только кажущаяся очевидность.
Во-первых, разведанных запасов углеводородов при нынешних объемах добычи хватит: нефти и газа — на 50 лет, угля — на 500. А за эти 50/500 лет будут разведаны новые запасы... Из этой кастрюли, которую природа готовила нам сотни миллионов лет, еще черпать и черпать. Впереди шельфы, глубинное бурение, сланцы...
Мы за один нефтяной век только пенку сверху сняли.
Во-вторых, как это ни парадоксально, но именно вопрос с энергией самый легко решаемый.
Энергия универсальна, ее добывать можно почти из всего и передавать на расстояние не очень сложно и дорого. А Земля — принципиально разомкнутая система, она получает колоссальное количество энергии от Солнца, а кое-что и от Луны. И напрямую — в виде тепла и света, и опосредованно — в виде ветра, текущей воды, приливов и т. д. И люди столетиями использовали эту энергию (например, ветряные и водяные мельницы).
Полный отказ от ископаемых источников энергии (ИИЭ, сегодня они дают 85% мирового энергопотребления) и переход на возобновляемые (ВИЭ) — это вопрос не какого-то отдаленного футуристического будущего. Есть расчеты, что уже к 2030 году можно перевести 100% мировой энергетики с ископаемого топлива на WWS — ветер, вода и солнце. 50% мировой энергетики будут давать 4 млн ветротурбин. Есть сценарий «Гринписа», по которому этот процесс завершится к 2050 году. Но это, конечно, радикальные сценарии.
А есть и проза жизни, из которой следует, что мир уже активно двинулся в эту сторону:
— В 2009 году в США свыше 50% новых энергетических мощностей было создано за счет возобновляемых источников.
— В 2009 году инвестиции в новые возобновляемые источники энергии в мире превысили $150 млрд.
— Суммарная установленная мощность ветроустановок за 2005—2011 годы выросла в Китае в 50 раз, в США — в 5 раз. На июнь 2012 года мощность всех ветрогенераторов мира составила 254 ГВт, это треть от всей мощности гидроэнергетики. Это уже весомый, заметный вклад в мировую энергетику. (Кстати — или не кстати. В России за эти же годы ветроэнергетика почти не увеличила свои мощности. А в Китае за счет ветроэнергетики работает сегодня, считай, 30 Красноярских ГЭС.)
Переход на возобновляемые источники энергии — это совершенно практический вопрос, отработанный технологически и связанный сегодня только экономическими ограничениями.
Как только ИИЭ станут достаточно дороги — переход произойдет автоматически. Он уже идет, несмотря на то что пока еще ВИЭ недостаточно рентабельны и очень капиталоемки.
Совершенно прав был министр нефтяной промышленности Саудовской Аравии Заки Ямани, который еще в 70-е годы сказал: «Каменный век закончился не потому, что в мире кончились камни. Также и нефтяной век закончится не потому, что у нас кончится нефть». Энергетический голод Земле не грозит.
Современный кризис — от изобилия, а не от истощения
Неомальтузианцы восприняли нынешний кризис как потрясающее подтверждение своих гипотез. Вот оно, начало предсказанных мальтузианских несчастий. Слушайте нас. Мы были правы. Надо скорее действовать по нашему плану. Но так ли это?
В 2005—2008 годах резко выросли цены на нефть. Но разве это произошло за счет снижения запасов нефти? За счет неостановимого падения ее добычи? Ничего подобного. Добывать нефть человечество может больше, чем сейчас, гораздо больше. Но сдерживает себя. ОПЕК сдерживается, чтобы поддержать высокие цены на нефть. США сдерживают добычу из-за претензий «зеленых». Американские нефтяники вынуждены были уйти, были буквально «выдавлены» с суши США — и ушли в остальной мир и на шельфы, где законодательство США не действует. Есть и чисто политические механизмы сдерживания добычи нефти — типа ситуации вокруг Ирана.
Может мир увеличить добычу нефти? Может — и быстро, и недорого. То же касается и продовольствия. Его в мире производится более чем достаточно для человечества.
Голод в отдельных регионах мира существует как локальное явление, как социальное явление, наконец, как явление политическое. Но не физическое, связанное с невозможностью произвести больше еды. Доказательства?
1. Несмотря на рост доходов людей, цены на продовольствие весь XX век практически не росли. А это значит, что в реальном исчислении продукты дешевели. Если в XIX веке расходы на продовольствие составляли 80—90% бюджета семьи, то сейчас в развитом мире — 10—20%. Доля населения, занятого в сельском хозяйстве, за этот период в развитых странах сократилась с 70—80% до 3—10%. 3% американцев кормят сегодня все население США и осуществляют огромный продовольственный экспорт.
2. Развитые станы дотируют сельское хозяйство. Но не для увеличения производства продовольствия, а для сокращения его производства, чтобы цены не упали слишком сильно и не разорили фермеров. Развитые страны могут легко и быстро увеличить производство продовольствия. Но это не выгодно экономически.
3. Посмотрите на колоссальные отходы пищи, которые вбрасываются во всем мире.
4. Наконец, вот статистика ООН. За последние 20 лет население Земли выросло на 26%, а производство еды — на 45%.
Эти аргументы можно множить, но и так уже ясно, что ни добыча нефти, ни производство еды, ни энергетика совершенно не наткнулись ни на какие барьеры, которые позволили бы говорить о влиянии на ценообразование физического истощения этих ресурсов. Наоборот, мир явно пребывает в состоянии изобилия ресурсов, позволяя себе даже не особенно экономно их использовать и стимулировать сокращение их добычи/производства.
Это явно не мальтузианский барьер истощения ресурсов. Но тогда все становится еще непонятнее: почему же произошел колоссальный скачок цен на нефть, продовольствие, металлы в середине нулевых годов?
Предварительные итоги
Вопреки многочисленным алармистским прогнозам человечество не уткнулось в истощенные ресурсы и падающую энергетику. И в обозримом будущем это явно не грозит. Антропогенное влияние на климат Земли недостаточно доказано. В развитых экономиках экология парадоксальным образом лучше, чем в развивающихся. Получается, что экономический рост не несет гибели человечеству, наоборот, обеспечивает его процветание.
Кризис 2007—2009 годов был кризисом не истощения природных ресурсов, а произошел на фоне их изобилия.
Если все так, то встает вопрос, требующий ответа: почему? Почему при изобилии нефти, металлов и пищи в середине нулевых годов вдруг резко, скачком выросли цены на них? Должно же быть наоборот? Почему экономический механизм сработал так парадоксально?
Этот рост цен невозможно списать на очередной «мыльный пузырь». После кризисного падения в 2—4 раза цены на все биржевые товары вернулись к пиковым значениям до кризиса и стабилизировались на нем, вынуждая экономику адаптироваться к высоким ценам. Значит, этот скачок цен не был просто случайностью, очередным «пузырем». Под ним кроется какая-то перестройка экономики, которую мы еще не видим. Это явно действие каких-то стабилизирующих обратных связей в экономике, обеспечивающих ее выживание, это реакция самосохранения экономики.
У меня есть версия ответа на вопрос, почему цены растут при изобилии и что это за стабилизирующие связи — я дам эту версию в следующей статье. Но, может быть, читатель попробует ответить сам?
