Цивилизация
Десять лет назад, в самом начале августа 2000 года, к работе в Австрии приступила группа уполномоченных мудрецов Евросоюза. Экспертам высокого уровня поручили выяснить эффективность санкций, которые в феврале ЕС ввел против Вены в знак протеста против вхождения в правительство крайне правой Партии свободы под руководством Йорга Хайдера.
Сам факт введения санкций против одного из государств — членов Европейского союза не имел прецедентов. Сторонники, такие, например, как министр иностранных дел Германии Йошка Фишер, ссылались на то, что ЕС — это «сообщество ценностей» и необходимо дать жесткий отпор «оскорбительным, ксенофобским и расистским» взглядам Хайдера. Противники указывали на то, что включение в коалицию партии, набравшей около трети голосов, — законное право любой страны, тем более что многомесячные попытки сформировать правительство без «хайдеровцев» закончились провалом. Но решение было принято, 14 остальных государств ЕС договорились бойкотировать австрийских коллег.
Поработав месяц, мудрецы пришли к выводу: санкции контрпродуктивны, националистические и антиевропейские настроения в Австрии только растут, даже многие из оппонентов Хайдера оскорблены откровенным попранием суверенитета.
В сентябре Совет Евросоюза решил меры давления отменить, пообещав, правда, «внимательно следить» за Партией свободы. Она же, войдя в кабинет министров, вела себя умеренно, Хайдер ушел с поста лидера, потом создал новую организацию, стал терять популярность, а в 2008 году погиб в автокатастрофе.
Вспомнить эту историю заставляют события в другой европейской стране — Нидерландах. На этой неделе объявлено, что две правые партии — Либерально-консервативная и Христианско-демократическая (первое и четвертое место на выборах в июне) — начали переговоры о формировании правительства меньшинства. Еще одним партнером, который формально не войдет в коалицию, но будет поддерживать ее в парламенте, станет Партия свободы во главе с Гертом Вилдерсом, третья по итогам голосования. Вилдерс занимает радикально антиисламскую позицию, требуя запретить строительство мечетей, ввести налог на ношение мусульманами традиционной одежды и прекратить иммиграцию из мусульманских стран.
Рост антимусульманских настроений в Нидерландах, стране очень либеральной и терпимой, начался довольно давно. В отличие от носителей ультраконсервативной «пещерной ксенофобии» — француза Жана-Мари Ле Пена или того же Хайдера, которые отторгают все иное, — голландские борцы с исламом руководствуются противоположной логикой — необходимостью защитить толерантность от нравов выходцев с арабского Востока. Не случайно именно в Голландии когда-то появился невероятный для крайне правого крыла политик. Пим Фортейн, гомосексуалист, либертарианец и представитель богемы, обвинял приверженцев традиционного ислама в ограничении свобод. Фортейн был убит в 2002 году левым фанатиком, а его партия, добившаяся неплохого результата на выборах, распалась. Противники Вилдерса надеются, что и с его организацией случится подобное: никакой программы, кроме противодействия исламу, у нее нет. Однако вполне возможно, что на сей раз получится иначе. Тем более что после покушения на Фортейна в Голландии случилась еще более знаковая трагедия: в 2004 году режиссер Тео ван Гог, снявший фильм об отношении ислама к женщинам, был убит выходцем из Марокко.
Сам факт того, что ведущие партии страны готовы поставить себя в зависимость от Партии свободы, которая еще недавно считалась «нерукопожатной», демонстрирует сильный сдвиг политического спектра. Тем более показательна, особенно памятуя историю с Австрией, реакция остальной Европы, точнее ее отсутствие. В 1999 году достижения партии Хайдера вызвали шок на всем континенте. Сейчас успех Вилдерса воспринимается как нечто хоть и неприятное, но само собой разумеющееся.
Как написала с иронией одна из голландских газет, страна просто стала «нормальной» по сегодняшним европейским меркам: практически везде есть заметные и уже не маргинальные партии ксенофобской направленности.
Сравнение Австрии-2000 и Голландии-2010 показывает, насколько изменилась за 10 лет политическая атмосфера в Европе. И проблема даже не в относительном росте популярности антииммигрантских партий. Существенно, что респектабельные политики, которые в демократических странах чутко реагируют на общественные настроения, начинают учитывать такого рода идеологию в электоральной деятельности.
Например, не столь интересен рост поддержки антииммигрантской партии «Исконные финны» (по данным июльского опроса, сейчас за них проголосовали бы 10% избирателей), как изменение позиции основных финляндских партий, никогда ранее не прибегавших к такой риторике. Так, весной много шума наделало интервью одного из самых влиятельных социал-демократов Ээро Хейнелуома, который заявил, что в условиях экономического спада и безработицы трудовую иммиграцию надо прекратить, а пост министра по делам миграции, появившийся совсем недавно, вообще не нужен. Хейнелуома заметил (и это вызвало наибольший резонанс), что приток иностранцев в условиях безработицы только подхлестывает расизм. Еще недавно подобных высказываний из уст «системных» политиков быть не могло. Как и заявления лидера молодежной организации консерваторов Вилле Рюдмана о том, что государству следует прекратить поощрять и материально поддерживать политику мультикультурализма, а средства направить на полноценную интеграцию иностранцев.
В соседней Швеции, которая всегда славилась щедростью по привлечению иностранцев, на осенних выборах ультраправые «Демократы Швеции» впервые имеют шанс пройти в риксдаг. И хотя они, скорее всего, едва перешагнут 4-процентный барьер, в условиях острейшей конкуренции между правым и левым блоком именно эти проценты могут оказаться решающими при формировании правительства. Скандал вызвало заявление одного из региональных представителей Либеральной партии, входящей в нынешний кабинет, о недопустимости изоляции ультраправых, потому что это привлечет к ним протестное голосование.
Наконец, президент Франции Никола Саркози оказался на днях под огнем критики оппозиции за его выступление в Гренобле, где он, совсем в стиле Ле Пена, впервые нарушил политкорректное табу, увязав проблему национальности и преступности.
Саркози намерен рассмотреть вопрос о лишении граждан иностранного происхождения французского паспорта за угрозу жизни полицейскому, а его министр внутренних дел Брис Ортефё предлагает распространить эту практику на «серьезные преступления».
Параллельно во Франции разворачивается конфликт вокруг угрозы Саркози депортировать цыган, переселившихся из Румынии и Болгарии, что добавляет новый нюанс: все они являются гражданами ЕС, на которых распространяется право на свободное передвижение. Что, впрочем, не останавливает политиков почти во всех странах континентальной Европы, которые всячески стараются избавиться от этих гостей.
Безусловно, будет несправедливым сказать, что европейцы поголовно двинулись в сторону шовинизма и ксенофобии: многих жителей Старого Света пугают и возмущают новые тенденции, идущие вразрез с декларируемыми «европейскими ценностями». И каждое высказывание по типу приведенных выше вызывает шквал критики и обвинения в потакании самым низменным инстинктам избирателей.
Однако столь же ошибочно считать, что все это лишь издержки политической борьбы. Европа меняется. Десять лет назад уверенный в себе Евросоюз, переживавший пору расцвета, решил наказать тех, кто пошел «не в ногу», сейчас же ЕС, погруженный во внутренние трудности и не вполне понимающий собственные перспективы, сам пытается уловить поступь перемен (примечательна реакция Еврокомиссии, которая просто дистанцировалась от конфликта вокруг цыган). Политическая дисгармония внутри Европейского союза, экономический кризис, демографические проблемы и нарастающее давление внешней среды, неизбежное в условиях глобализации, будут и дальше раскачивать общественные и политические настроения. Растерянность перед лицом будущего, как правило, заставляет искать опору в чем-то привычном и традиционном, и идейные основы современной Европы могут дальше смещаться в сторону консерватизма и даже изоляционизма.
