Цивилизация
Ангела Меркель с трудом избежала вчера грандиозного политического поражения, которое могло стоить ей кресла канцлера. Ее выдвиженец Кристиан Вульф, премьер-министр земли Нижняя Саксония, стал президентом Германии только в третьем туре голосования в федеральном собрании. Победить в первых двух турах ему помешал недостаток поддержки внутри правящей либерально-консервативной коалиции, которая его формально и выдвинула. Волеизъявление тайное, и несколько десятков депутатов правительственных фракций просто не отдали голоса своему кандидату.
Политический кризис, связанный с неожиданной отставкой в конце мая президента Хорста Кёлера и процедурой выборов, продемонстрировал наличие глубоких проблем внутри правящей элиты, что в условиях общего дефицита лидерства в Европейском союзе может иметь далеко идущие последствия.
Поводом для отставки Кёлера стала кампания критики, вызванная неосторожным интервью президента. Комментируя визит в Афганистан, где расквартирован 5-тысячный контингент бундесвера, он заметил, что для страны, подобно Германии зависимой от экспорта, военные акции иногда могут быть необходимы «для защиты наших интересов, например для обеспечения свободы торговых путей». Скажи такое президент Франции или премьер-министр Великобритании, не говоря уже о лидерах России и США, все восприняли бы это как банальность. Но в устах главы германского государства, где со времен Второй мировой войны любое высказывание на военно-стратегическую тему – табу, это прозвучало как гром небесный. Оказавшись объектом яростных обвинений – от милитаризма до слабоумия – Хорст Кёлер, который по своей натуре не публичный политик, а добропорядочный госслужащий, внезапно подал в отставку, хотя уровень его личной популярности оставался одним из самых высоких.
Отношения однопартийцев Кёлера и Меркель не были безоблачными: президент, не обладающий властью, но пользовавшийся уважением, в последнее время критиковал действия правительства в области экономики. В частности, он сомневался в необходимости выделения средств на спасение Греции и еврозоны и подписал соответствующий закон под давлением правительства. Комментаторы полагали, что по причине разногласий канцлер никак не заступилась за главу государства, когда он оказался под огнем. Как бы то ни было, отставка президента заставила предполагать, что ситуация в партийно-правительственных рядах неблагополучна. Это ощущение усилилось после объявления кандидата в президенты от ХДС и свободных демократов. Многие заподозрили, что выдвижение главы правительства Нижней Саксонии – не слишком яркого и недостаточно авторитетного в стране, но влиятельного внутри партии – связано с желанием Ангелы Меркель нейтрализовать потенциального конкурента на будущее. Ведь человек, занявший пост президента, уже не будет претендовать на должность канцлера.
Тем не менее голосов правящей коалиции с лихвой должно было хватить для избрания Вульфа уже в первом туре, если бы оппозиция в лице социал-демократов и зеленых не преподнесла сюрприз. Соперником Вульфа стал харизматичный и очень популярный в Германии Йоахим Гаук – правозащитник из бывшей ГДР, который обрел европейскую известность на посту главы комиссии, расследовавшей деятельность «Штази».
Президент Германии не столько политическая, сколько общественная фигура, призванная олицетворять высокий стандарт поведения и моральные ценности. С этой точки зрения Гаук практически вне конкуренции, что отражают и опросы общественного мнения – если бы президента ФРГ избирали всенародно, он бы победил.
Впрочем, значительное количество «перебежчиков» объясняется отнюдь не только заслугами Гаука, но и, судя по всему, желанием «наказать» канцлера Меркель. Дела в коалиции консерваторов и либералов, сформированной по итогам выборов прошлой осенью, с самого начала не задались. Предполагалось, что праволиберальный альянс, более единый в идеологическом плане, будет работать слаженнее, чем право-левый (прошлую каденцию Германией управляла «большая коалиция» ХДС/ХСС и социал-демократов).
На деле получилось наоборот. Между партнерами периодически вспыхивали трения, связанные, в частности, с тем, что консерваторы блокировали инициативы либералов. Так, главная идея, с которой свободные демократы Гвидо Вестервелле шли на выборы и добились там успеха, состояла в снижении налогов. Но в условиях усугубляющегося кризиса в Евросоюзе и необходимости расходовать большие суммы на стимулирование экономики и поддержку европейского проекта на этом быстро поставили крест. Не прошли и предложения либералов по реформе здравоохранения, причем стеной встали против них соратники по правительству из баварской ХСС, которые обвинили свободных демократов в подрыве основ социального государства. Деятельность Вестервелле на посту министра иностранных дел, к которому он очень стремился, всерьез никто не воспринимает. У него нет никакого опыта, зато Меркель обладает большим международным весом и выполняет всю его работу. В результате популярность СвДП упала со времени выборов в три раза, что должно было бы беспокоить канцлера, но она не придает этому значения.
Не все в порядке и внутри консервативного лагеря. С одной стороны, Меркель обвиняют если не в авторитарных замашках, то в том, что политический расчет оттеснил все остальные государственные резоны и готовность к более открытому поведению – и с соратниками, и с гражданами. С другой – жесткие меры экономии в сочетании с обильными выплатами трещащей по швам европейской системе вызывают растущее раздражение избирателей и фронду внутри партии. В целом популярность коалиции упала со времени выборов почти на треть.
Все сходятся в одном – президентское голосование резко ослабило правительство и его главу. Момент для этого самый неподходящий. Ситуация в Европе, которая переживает концептуальный кризис интеграции, крайне сложна, отсутствует внятное политическое лидерство.
Объективные обстоятельства, прежде всего экономические, выталкивают Германию на передний план. То есть на позицию, которой Бонн/Берлин в послевоенные десятилетия по понятным причинам избегал: любой намек на германские политические претензии всегда пугал соседей и партнеров, старавшихся прочнее привязать Германию интеграционными узами. Лидирующая функция могла осуществляться только в составе «франко-германского мотора» европейского единства, но он в последние годы дает сбои. Однако самостоятельное плавание Берлин пугает, хотя для того, чтобы разрядить внутреннее напряжение, нужны более решительные действия в Европе.
Вообще в Европе, где чаша весов вновь качнулась от наднациональных органов в сторону национальных государств, отношения между странами осложняются, и от самого мощной в экономическом плане Германии требуется особое политическое мастерство.
Меркель не позавидуешь. На нее ложится тяжелое бремя экономических проблем Европы, которое ее избиратели нести совершенно не хотят, а также выяснение экономических отношений с США, которые довольно резко критикуют подход Берлина к преодолению мирового кризиса.
При этом всякая попытка откровенно поговорить об интересах и возможностях вызывает бурю, как это случилось с Хорстом Кёлером. Ведь все, что он попытался сделать, – это рационально объяснить, зачем немецкие военные вот уже почти 9 лет находятся в Афганистане и потеряли там более 40 человек. Заклинания о том, что они «защищают свободу Германии в предгорьях Гиндукуша», звучащие в качестве официальной аргументации, никого не убеждают.
Ангела Меркель не раз проявляла себя расчетливым и умелым политиком как внутри страны, так и на международной арене. Хотя до следующих выборов еще больше трех лет, ее сейчас почти официально записали в «хромые утки». Ей предстоит совершить почти невозможное, чтобы доказать обратное.
