Прагматизм массового поражения

России приходится искать новый курс на постпостсоветском пространстве. И основной вектор его лежит на пути тотальной экономизации отношений.

Скандал, связанный с заявлением генпрокурора России и последовавшей за этим отменой визита в Москву премьер-министра Украины Юлии Тимошенко, вернул отношения между двумя странами к исходной точке. Прогресс, достигнутый за последние три месяца, сведен на нет в тот момент, когда, казалось, замаячила новая модель прохладных, но конструктивных отношений. Можно усматривать в этом злую волю империалистов-силовиков, но, скорее всего, мы просто нарвались на первую из многочисленных мин, заложенных на пути формирования нового восприятия Россией реальности постпостсоветского пространства.

Точнее всего ситуацию еще накануне последней коллизии описал такой видный отечественный златоуст, как посол России в Киеве Виктор Черномырдин. Выступая в понедельник на панельной дискуссии, посвященной будущему Украины, в рамках Российского экономического форума, Виктор Степанович в присущем ему афористическом стиле сформулировал главную мысль: «У наших государств (то есть России и Украины) простых времен не бывает».

Дальнейший монолог российского экс-премьера сводился к следующему. Украина переживает беспрецедентный процесс смены власти на всех уровнях сверху донизу, что создает нервную обстановку для бизнеса. Тем не менее действия украинских властей не дают серьезного основания для тревоги. Между двумя странами нет ни политических, ни вообще серьезных межгосударственных проблем, разногласия носят исключительно деловой, экономический характер. При этом в среднем наши предприятия работают эффективнее украинских. И вывод: российские предприниматели не должны ничего бояться, нужно смело идти на Украину. Виктор Черномырдин несколько раз помянул добрым словом главу украинского правительства, назвав Юлию Тимошенко «очень энергичным» руководителем.

Более критически высказался другой приглашенный — советник президента Украины Борис Немцов. Намекнув на наличие некоторой «конкуренции» между двумя вождями «оранжевой революции» — Ющенко и Тимошенко, советник президента напомнил о предстоящих через год выборах в Верховную раду, на которых и будет окончательно решаться вопрос о власти. Немцов выразил надежду, что тема ренационализации, активно обсуждаемая ныне в Киеве, носит предвыборный характер. Борис Немцов отметил, что нынешний парламент, ранее считавшийся прокучмовским, сейчас является абсолютно «ручным», и фантастический, по мнению оратора, «женский» бюджет, предусматривающий, например, увеличение пособий на рождение ребенка в 20 раз — до 1700 долларов, был принят на ура конституционным большинством. Отметив массу «настораживающих факторов», наподобие преследований сторонников проигравшего кандидата Януковича, и невероятный уровень неэффективности и коррумпированности украинского госаппарата, Немцов выразил удовлетворение тем, что российско-украинские отношения «перестали быть лицемерными». Закончил советник президента тем же, чем и Черномырдин: не надо бояться работать в революционной стране, поскольку на пути в Европу «украинской экономике можно надеяться только на русских».

Обоих выступавших трудно отнести к российскому официальному мейнстриму, однако их ремарки вписываются в новый, как видим, с большим трудом формирующийся курс Кремля по отношению к Украине, да и ко всему постсоветскому пространству. Похоже, что там, где, по выражению Черномырдина, всегда трудно («простых времен не бывает»), подход, выражавшийся в попытках участвовать в публичной политике соответствующих государств, похоронен окончательно и бесповоротно.

На смену ему идет тотальная экономизация отношений, этакий прагматизм массового поражения.

Поворотным пунктом в том, что касается Украины, должен был как раз стать визит в Москву главы кабинета Юлии Тимошенко.

Вообще, двуликий Янус украинской политики к России, очевидно, будет обращен лицом Юлии Владимировны. Это закономерно по ряду причин. Во-первых, если кто и имеет обширный взаимовыгодный опыт работы с российскими партнерами, то именно она: вся успешная коммерческая деятельность нынешнего премьера в 1990-е годы и наличие «спящего» уголовного дела — лучше тому подтверждение. Во-вторых, в отличие от Виктора Ющенко, склонного к рефлексиям относительно национальной идентичности украинского народа и рассуждениям о его исторической судьбе, глава правительства привыкла оперировать сугубо конкретными категориями и вести жесткий экономический разговор. Наконец, на Западе к Юлии Тимошенко относятся с некоторым подозрением как по причине ее прошлой предпринимательской деятельности, так и в связи с нынешним национализационным рвением, которое озадачивает даже наиболее стойких приверженцев революции. Именно поэтому евроатлантическое направление отдано на откуп президенту Ющенко, который пока в глазах Запада практически не имеет недостатков.

Первые залпы нового «прагматизма» уже прозвучали с обеих сторон.

Министр экономики Украины Сергей Терехин четко и недвусмысленно заявил, что в едином экономическом пространстве с Россией, Белоруссией и Казахстаном Киев интересует только зона свободной торговли, а все прочие наднациональные аксессуары помешают достижению главной цели Украины — интеграции в ЕС. Тимошенко призвала пересмотреть всю систему взаиморасчетов за энергоносители и услуги транзита: пора жить по мировым правилам.

Об этом, впрочем, говорят и в Москве, но ясно, что каждая из сторон эти правила будет трактовать в свою пользу. Активизировались дискуссии о новых, альтернативных Белоруссии и Украине, путях экспорта энергоносителей, затихшие пару лет назад после урегулирования газовых долгов Киева в бытность Юлии Тимошенко вице-премьером по ТЭКу. На ярмарке в Ганновере, где присутствовал Владимир Путин, вновь всплыл вопрос о строительстве североевропейского газопровода в Германию по дну Балтийского моря (не в первый раз, правда, но сегодня эта перспектива предстает в новом «постэсэнгэшном» свете). Второе дыхание обрел, кстати, еще один давний проект — нефтепровод Бургас — Александруполис, о котором только что договорились Россия, Болгария и Греция. После постройки 300-километровой трубы появится новая возможность транспортировки каспийского сырья в обход Босфора. (Стоит напомнить, что на стержень конкуренции за пути экспорта каспийской нефти накручивалась чуть ли не вся постсоветская геополитика прошлого десятилетия.)

Ганноверское заявление президента Путина о том, что после краха СССР Россия напрасно взяла на себя выплату всех постсоветских долгов, отчасти тоже адресовано Киеву. Украина — единственная из стран СНГ, которая не исключает возможности выдвинуть претензии на часть советской собственности за рубежом; недавно об этом обмолвился министр иностранных дел Борис Тарасюк. И хотя пересмотр пакетного соглашения начала 1990-х (Россия взяла на себя все права и обязательства Советского Союза) невозможен, характерно, что в рамках нового прагматизма решили вернуться и к старым расчетам. Мол, не забывайте, кто за всех отдувается…

Нет сомнений в том, что в ближайшее время по мере укрепления «духа прагматизма» отношения Москвы с рядом постсоветских столиц заметно обострятся.

А обвинения в попытках экономически задушить молодые демократии зазвучат во весь голос. Крики о помощи будут обращены, естественно, на Запад, прежде всего к его «новой» центральноевропейской части, которая особенно остро сопереживает подобным проблемам.

Будут ли они услышаны «большими»? На этот счет возникают определенные сомнения. В последнее время появились пока не очень заметные признаки того, что ведущие мировые игроки всерьез озабочены: что делать с новыми режимами, которые под цветными флагами революции появляются на просторах бывшего СССР? И если Украина стоит здесь особняком — это состоявшееся и потенциально весьма мощное самостоятельное государство, то в отношении Молдавии, Грузии, вновь обретшей «свободу» Киргизии и тем более потенциальных будущих кандидатов далеко не все ясно. События в Бишкеке, которых никто толком не ожидал, привели в недоумение даже тех, кто горячо приветствовал любые изменения в застойном постсоветском болоте.

Потому что встает вопрос о том, кто будет нести ответственность за эти неустойчивые государства, поддерживая их на плаву и обеспечивая хотя бы минимальное развитие.

По традиции, установившейся еще в прошлом столетии, после взрывной волны деколонизации такую ответственность брали на себя либо бывшие метрополии, либо та из двух супердержав, которая принимала освобожденные народы под свое покровительство. В случае бывшего СССР Россия, оскорбленная в лучших постимперских чувствах, считает, что никакой ответственности более не несет. Однако ни США, ни ЕС, приветствовавшие перемены, возлагать на себя бремя киргизских или, скажем, армянских проблем не готовы. Соответственно, некое соглашение о правилах поведения на «революционных» пространствах может появиться.

В этом смысле примечательна достигнутая на прошлой неделе между Москвой и Вашингтоном принципиальная договоренность о финансировании деятельности ОБСЕ на текущий год. До этого Россия, обвиняющая организацию в предвзятом подходе к выборам, отказывалась вносить свою немалую долю в ее бюджет. Компромисс предусматривает сохранение в этом году прежнего уровня финансирования, в дальнейшем же ожидаются переговоры о глубокой реформе объединения.

С прагматизмом главное — не переборщить.

Судя по всему, договоренность с Россией о приемлемых условиях взаимодействия, прежде всего экономического, войдет в некий условный пакет требований, предъявляемых новым демократиям со стороны Запада. Причем договориться эти новые демократии должны сами, не апеллируя по каждому поводу к Вашингтону или Брюсселю. Однако общая атмосфера может резко измениться, если Россия займет на подобных переговорах совершенно непримиримую позицию: не хотите с нами — получите по полной рыночной программе. Потому что современная политическая культура, которой придерживаются на Западе, предусматривает определенную степень снисхождения к слабым и малым. Попытки выкручивать руки заведомо несопоставимому партнеру (ну, например, Молдавии) способны мобилизовать на его защиту мощные политические силы. И тогда издержки от прагматизма могут значительно превзойти полученную выгоду.