Мука-йога

Они пили пиво в четыре руки. Вернее, пили по очереди, а кружку держали вдвоем, пытаясь хоть так погасить разноамплитудное дребезжание конечностей. Минут через десять они сумели впихнуть друг в друга по две кружки, отчего глаза у них слегка размутнелись, бледная мертвенная зелень лиц стала наливаться желтизной и дар членораздельной речи отчасти вновь вернулся к ним.

– Что ж это за йога такая чудовищная? – вопросил небеса Слепов, который в перерывах между приступами портвейна исправно заворачивался в лотос и укреплял свой организм шуньявадой. – За что же существо себя столь жутко терзает? – причитал он. – Ведь так иной раз умучаешься, до такого смертного ужаса дойдешь, про физиологию я и не говорю, а о несчастной перистальтике даже и вспоминать отказываюсь. Это даже не мазохизм самоедский, это…

– Дурак ты, Петрович, пойдем-ка скорее в рюмочную, — сказал Бегемот, — с пивом такие вопросы обсуждать нельзя, техника опасности запрещает.

И они пошли в рюмочную, а потом еще дальше, а когда под вечер уже, все с теми же риторическими вопрошаниями, зачем, дескать, существу такая страшная мука, добрались наконец до Поручика, то угрюмый Поручик кратко ответствовал:

— Это она и есть, мука-йога.

Я лет двадцать, наверное, не ходил к врачам. Вообще. Незачем было, вот я и поплевывал. Только последнюю пятилетку, если честно говорить, еще и опасался – а вдруг у меня только видимость здорового организма, а изнутри он давно уже истлел и рассыпался? И наконец справился с собой (целый год уговаривал), нарезался как следует с перепугу и сходил.

А что вы, собственно, беспокоились, сказали врачи. Все у вас в порядке. И печень, и почки, и сердце, и остальные потроха – все в норме. Абсолютно. Насчет головы, правда, ничего не сказали, но тут я и сам знаю: что-либо похожее на норму там искать бессмысленно. Ну да и Бог с ней. Дело не в этом. Главное и удивительное, что все пока еще хорошо.

Но вот, успокоившись, я гляжу на то, что делал с собственным организмом, и прихожу в ужас. Это ведь не недомыслие какое-нибудь, или небрежение, или другая легкомысленная неаккуратность, это злонамеренное и регулярное уничтожение, совершаемое с неумолимостью рока. И если бы это был, например, только портвейн, измеряющийся уже десятками гектолитров и тысячами галлонов, или табак, или чифирь, о если бы!..

Ведь не то беда, что я постоянно испытываю себя на физиологическую, психическую и всякую остальную прочность, нет. Все гораздо трагичнее. Я ведь при этом очень хорошо знаю – как следует правильно содержать собственный организм, так, чтоб он был бодр, счастлив и деятелен. Больше того, мне хорошо известно, как довести себя до максимальной эффективности, близкой к практическому совершенству. Известно не в виде абстрактных постулатов, а тщательно проработанной технологии. И зачем, спрашивается, все эти годы я решительно двигаюсь в прямо противоположном направлении? Для чего это дикое, абсурднейшее упражнение? Существо, которое могло бы спокойно и легко идти по хорошо ведомому пути, обвешивается пудовыми веригами, завязывает глаза, затыкает уши и, стреножив себя, кубарем катится через канавы, болота и буераки в совершенно неизвестную сторону.

Это она, мука-йога. Забавнее всего, что подобная тренировка не добывает для организма практически никакой пользы. Все, чего можно достичь подобными экзерсисами – это нечувствительной окаменелости, употребить каковую на отчетливое благо крайне сложно.

Я смотрю на то, что делает наш государственный организм с собой и своими гражданами, и с грустью узнаю в его суматошных телодвижениях все те же приемы и позы мука-йоги. Добро б, если иначе нельзя было в принципе действовать. Но ведь это не так. Вот он под боком, Китай, который триста лет назад, практически одновременно с нами, столкнулся с европейской цивилизацией. И потратил все эти годы не на суетливое и истерическое метание между просвещенностью и самобытностью, а на долгую, планомерную ретираду и столь же неторопливую реконкисту. Да, перегибов и у них было полным-полно, но они не превращались в бессмысленное злонамеренное самоуничтожение. Что, спрашивается, мешало правительству Горбачева не бросаться, очертя голову, в беспорядочную перестройку и гласность, а методично начать менять экономику? Ужели только глупость? Или все то же искреннее наплевательство истинного мука-йога на стоны и жалобы подведомственного организма? А сейчас что мешает?..

Странно все это как-то. Особенно, если учесть, что пресловутый организм должен не только сохранять относительную жизнеспособность, но и хоть как-то развиваться. Если, конечно, он не хочет сохраниться в истории исключительно в качестве печального примера фатального злоупотребления мука-йогой.