Цивилизация
Случай первый: Магомед Евлоев
24 января 2011 года молодой ингуш Магомед Евлоев взорвал себя в зоне прилета аэропорта Домодедово. Около часа он ходил по залу, явно под кайфом и не вынимая левой руки из кармана брюк — она, видимо, лежала на кнопке, а потом кнопку нажал.
Евлоев не первый раз был в Домодедово. Он приезжал за несколько дней до того, тоже явно под кайфом — во всяком случае, иным способом его действия объяснить трудно. Он отправился в баню в аэропортовой гостинице, помылся, оделся (забыв при этом надеть трусы) и объявил, что платить ему нечем. Когда начали вызывать милицию, он выгреб из кармана десятки кредитных карточек, и принялся вставлять их в банкомат, надеясь хоть по одной снять деньги. В конце концов деньги добыл, расплатился и ушел. Трусы остались.
Причина действий Евлоева довольно проста: он хотел в рай. Та же самая причина, собственно, зафиксирована в обращении его шефа Доку Умарова, который объяснил на видео, зачем он послал Евлоева взорваться: из-за притеснений, которые испытывают мусульмане во всем мире от США, Израиля и России. Отсюда, собственно, и зал международного прилета — это был, в представлении Умарова, международный теракт.
Как же освещают мотивы Евлоева СМИ?
«У смертника могли быть три мотива: несчастная любовь, месть за убийство и зачистка в родном селе», — пишет российский новостной сайт Newsru.com. Тот мотив, что Евлоев — фанатик, видимо, сайтом не рассматривается.
«Мотивы» излагаются со слов правозащитника Тимура Акиева. «Месть за убийство» — это то, что муж сестры Евлоева попал в засаду вместе с лидером боевиков, отстреливался и был убит. «Местью за убийство» это назвать трудно — скорее, это свидетельство того, что в семье Евлоев был не единственный фундаменталист. «Несчастная любовь» — это когда Евлоев отправил домой 16-летнюю жену под вздорным предлогом — якобы он застал ее звонившей своему бывшему приятелю.
Опять же «несчастной любовью» это назвать трудно. Скорее можно предположить, что шахид Евлоев, отправляясь в рай, продумал, как обезопасить жену от преследований кяфиров.
Что же касается зачистки в Али-Юрте — да, она была жестокой и бессмысленной. Но все-таки, извините, она была четыре года назад. Сейчас в Ингушетии другой президент и другая ситуация. Сейчас в Ингушетии любой может выйти из леса, и 54 человека вышли. И если жители Али-Юрта сейчас хвалят семью Евлоевых и возмущаются зачисткой, в которой, кстати, никого не убили и в которой Евлоев не пострадал, то это говорит многое не столько о самой зачистке, сколько о том, что общественное мнение в Али-Юрте находится на стороне боевиков.
Интересно, что напишет Newsru.com по поводу Виталия Раздобудько, только что подорвавшегося вместе с женой в Губдене? Неужто тоже мстили за зачистку?
Случай второй: Анвар Шарипов
4 февраля на телеканале «Дождь» (организация включена Минюстом в список иноагентов) было показано интервью с Анваром Шариповым, братом смертницы Марьям Шариповой, взорвавшейся 29 марта 2009 в московском метро.
Из того, что сказал Анвар Шарипов, по сути, вытекало, что именно он отвел сестру в метро. Дело в том, что Анвар Шарипов заявил, что он уехал из Москвы в Минск на автобусе 3 апреля. А о том, что в метро взорвалась именно Марьям, публично стало известно только 5 апреля, в понедельник, в результате интервью, данного «Новой газете» отцом террористки Расулом Магомедовым. Г-н Магомедов связался с «Новой» 3 апреля.
Иначе говоря, 3 апреля о том, что смертницей была именно Марьям Шарипова, знали лишь сами террористы.
Не менее примечательна и география перемещений Шарипова: сельский парень без иностранного паспорта, который всю жизнь бегал с боевиками по горам, улетел из Минска в Турцию, оттуда перебрался в Италию, а из Италии ехал во Францию. Интересно, откуда у Шарипова деньги и друзья на подобный туризм? Кстати, путешествовал Шарипов первым террористическим классом: когда итальянские спецслужбы взяли его в поезде, они думали, что взяли брата Доку Умарова.
Но нет. Анвар Шарипов сообщил своему интервьюеру Орхану Джемалю (сыну известного исламского радикала Гейдара Джемаля), что он уехал из Москвы, потому что уже подвергался совершенно несправедливо преследованиям спецслужб, и так это и попало в СМИ: «Он прячется, чтобы не стать «козлом отпущения». Никаких элементарных вопросов, которые не оставили бы от этой версии камня на камне (например: «а где ты взял деньги и документы для путешествий?», «а кто именно сообщил тебе 3 апреля о гибели сестры?»), Анвару Шарипову задано не было.
Анвар Шарипов не единственный член семьи Марьям Шариповой, который успешно занимается пропагандой. Другой большой пропагандист и агитатор в этой семье — отец смертницы, Расул Магомедов. Журналист «Гардиан» Люк Хардинг даже — со слов Расула Магомедова — опубликовал большую статью, из которой следовало, что Марьям Шарипова взорвалась не сама. Ее украла ФСБ и подложила в метро, чтобы скомпрометировать мусульман.
Разумеется, точку зрения Расула Магомедова, как и брата смертницы, важно услышать. Но еще неплохо было бы упомянуть, хотя бы в качестве версии, что Расул Магомедов является штатным пропагандистом «Матерей Дагестана», фейковой правозащитной организации, состоящей из вдов и сестер террористов и специализирующейся, в частности, на подыскивании жен будущим шахидам.
Что сама Марьям была вдовой иорданского боевика доктора Мохаммеда и третьей женой Магомедали Вагабова, в отряде которого в числе прочего состояли оба ее брата. Что, несмотря на преступления, за которые они находились в розыске (похищение людей и убийства), они получили амнистию, после чего один брат, Ильяс, вместе с боевиками Вагабова ограбил инкассаторов в селе Гоцатль, а другой брат, Анвар, уехал в Москву и там отвел сестру в метро.
Увы, единственное, о чем говорится в статье в три тысячи слов, это о том, что Марьям, возможно, была женой Магомедали Вагабова, и тут же это опровергается устами Расула Магомедова и «Матерей Дагестана», цитирующимися, как истина в последней инстанции.
Случай третий: Эгле Кусайте
24 ноября 2010 года Аркадий Бабченко (один лучших военных корреспондентов России) опубликовал интервью с Эгле Кусайте. Это литовка, которая приняла ислам и поехала в Москву взрываться во имя Аллаха. Литовским спецслужбам удалось не только предотвратить теракт, но и благодаря своим агентам, внедренным к экстремистам, записать задолго до ареста монологи Кусайте о ее желании попасть в рай.
Литва — государство, не очень дружественное России. В настоящее время Литва платит самую большую в Европе цену за газ, и недавно наш добрый премьер Путин назвал планы Литвы по снижению этой цены «разбоем».
Тем не менее Эгле Кусайте в своем интервью, не моргнув глазом, утверждала, что дело ее было состряпано кровавым литовским режимом, который подчиняется кровавому московскому режиму, а записи объясняла просто: агенты кровавой литовской охранки чем-то опоили бедную Кусайте, чтобы скомпрометировать ислам.
Разумеется, никто не препятствует журналисту брать интервью у женщины, которая собиралась взорваться в Москве. Это очень интересно, что она скажет. Беда в том, что журналист вообще не обращался за информацией к литовским спецслужбам, а все сказанное г-жой Кусайте подал как истину в последней инстанции. «Семнадцать мгновений Литвы. Зачем спецслужбам соседней страны понадобились собственные террористы» — гласил заголовок статьи.
Либеральный фундаментализм
Я не случайно сосредотачиваюсь на лучших примерах. Бабченко и «Дождь» — это лучшее, что мы имеем в отечественной журналистике и новостях. Тем ярче в их позиции то, что можно назвать либеральным фундаментализмом.
Эгле Кусайте, Марьям Шарипова и Магомед Евлоев хотели стать шахидами. Они встали на джихад. Концепция оборонительного джихада центральная для воинствующего исламского фундаментализма, без нее невозможно понять действия воинствующих салафитов, как без концепции «диктатуры пролетариата» невозможно понять действия большевиков.
Воинствующие салафиты считают, что им позволено убивать неверных и тех, кого они приравняли к неверным, и хотят построить на Кавказе государство, в котором вся жизнь регулируется шариатом, как это было в Афганистане.
Однако удивительно, но подобные объяснения даже не приходят либеральному фундаменталисту в голову. Он не видит их в упор, даже когда их высказывает Доку Умаров на видео. Либеральный фундаменталист все время ищет оправдание террористу: несчастная любовь, жестокая зачистка, гибель родственника.
Либеральный фундаменталист все время винит в поступке террориста государство, причем совершенно не обязательно это диктаторское государство вроде России, Египта или Туниса. С равным энтузиазмом он клеймит спецслужбы Литвы, израильскую военщину и зверства американцев в Гуантанамо.
Либеральный фундаменталист не верит ни единому слову государства, но любое слово террориста он воспринимает как истину в последней инстанции. Его не смущает, что его собеседник считает его глупым кяфиром, которого предписано убивать и дозволено обманывать.
Некоторые делают это вполне сознательно, как та же Guardian, которой в деле защиты исламских радикалов нет равных. Другие, как, например, автор блестящих военных репортажей Бабченко или Newsru.com, руководствуются, вероятно, смутным чувством, что, мол, государство всегда прилично пнуть, а каждого, кто от него пострадал, прилично защищать
.
Террористы всегда считают себя пострадавшей стороной. Утверждение «террорист не я — террористы те, кого я убиваю» является альфой и омегой любого вида террора. Откройте предсмертные письма Каляева — и обнаружите в них то же послание: террорист — это не я. Террорист — это великий князь, которого я убил.
Однако анархисты и коммунисты, занимаясь террором, всегда брали на себя ответственность за теракты и использовали судебный процесс (если таковой был) для пропаганды своих взглядов. Не так поступило «Братья-мусульмане» (организация запрещена в России) — первая и крупнейшая организация исламских фундаменталистов, основанная в 1928 году в Египте.
Именно «Братья-мусульмане», устроив неудачное покушение на Насера, заявили, что покушение устроил сам Насер, чтобы иметь предлог распустить организацию. Точно так же сейчас исламские фундаменталисты утверждают, что 11 сентября организовали «крестоносцы и сионисты», чтобы иметь предлог напасть на Афганистан.
С течением времени либералы стали одним из главных инструментов джихада, осуществляемого руками самих неверных. «Братья должны знать, что их работа в Америке есть вид великого джихада в деле уничтожения и разложения западной цивилизации изнутри, как руками самих неверных, так и руками верующих», — гласит секретная инструкция «Братьев-мусульман», оглашенная в Конгрессе в 2005 году.
Эта политика «джихада руками неверных» увенчалась полным успехом. Практически все правозащитные организации на Западе защищают права террористов, а на Ближнем Востоке и на Кавказе значительная часть правозащитных организаций попросту являются прикрытием для фундаменталистов. Либеральный и религиозный фундаментализм стали неожиданными союзниками в деле разрушения открытого общества.
Основа этого странного союза, вероятно, связана с тем, что либеральный фундаменталист всегда против того, чтобы государство исполняло свою основную функцию аппарата насилия (включая насилие в виде войны и борьбы с теми, кто это государство хочет уничтожить). Любое государственное насилие либеральный фундаменталист считает угрозой своей свободе. Парадоксально, но при этом либеральный фундаменталист не возражает, когда государство вмешивается в экономику.
Разумеется, журналисты вправе цитировать любые утверждения террориста или его защитника. Более того, эти утверждения есть драгоценная информация. Однако странно, когда при этом журналист забывает упомянуть важные факты и задать очевидные вопросы.
В начале XX века российская интеллигенция, ненавидя царский режим, неприкрыто восхищалась террористами и революционерами. Ей почему-то казалось, что революционеры хотят свободы. В начале XXI века либеральная европейская и российская публика ведет себя точно так же. Подобный инфантилизм дорого обошелся России.
