Цивилизация
Депутат Илья Костунов, чем-то неуловимо похожий на «народных» избранников Александра Сидякина и Ирину Яровую, являющихся «рабочим и колхозницей», символом резвого старта третьего срока президента Владимира Путина, вышел в своем твиттере с инициативой оградить судейский корпус России от клеветы и разных там критических высказываний.
Доказано опытом последних месяцев: то, что в твиттере у депутата, то затем обретает силу закона.
В чем тонкий смысл инициативы, достоверно понять невозможно, ибо, например, разъяснительное интервью депутата «Эху Москвы» изобилует такими образцами политической риторики: «Главный принцип такой. Решение судей, они являются законными другим судом». Костунов, конечно, не Ваенга, соловей генштаба РПЦ и защитница церковного суда от светских вторжений, но молодой человек 1980 года рождения на верном пути. Внятен, так сказать, смысл.
Но это не важно. Старшие товарищи вроде опытнейшего депутата Плигина, с моцартианской легкостью способного облечь в квазиправовую форму любое решение любого правительства, помогут младшему товарищу Костунову, недавнему советнику Якеменко, директору «Селигера», координатору проекта «Белые фартуки», оскорбившего отталкивающим видом идеологически чистых девиц эстетический вкус широких слоев населения (что, несомненно, является злостным хулиганством с разжиганием ненависти к социальной группе «дамы облегченного поведения»). Главное, что младший товарищ призван изобразить возмущение вкупе с инициативой снизу. А дальше эту инициативу канализируют в правильное русло.
И то верно. «Шельмовали» армию. Затем пошла «спланированная кампания против РПЦ». Теперь вот несправедливо критикуют судейский корпус. Надо защитить тех, кто может стрелять в народ. «Болотным делом» — умаслить тех, кто обороняет начальство от юношей и девушек, видите ли, швыряющихся камнями, которые, вообще-то, для уважающего себя омоновца — что дробины слону. Надо поставить выше закона тех, кто кадильным дымом мутит сознание нации. Наконец, следует оградить от критики отряд судей, выносящих политические приговоры по неполитическим делам. Критику назвать клеветой, что, собственно, уже сделано в первом пакете путинских законов, строящих титаническую, в духе мегаломанической сталинской архитектуры, дамбу вокруг кафкианского «Замка» нынешней власти.
До этого не додумалась даже советская власть, хотя ее тоже подвергали необоснованному шельмованию, требуя «соблюдения советской Конституции» (с чего, собственно, и началось диссидентское движение).
Но кто же виноват, что Данилкин по делу Ходорковского, Васюченко по делу Козлова, Сырова по делу ХХС — все какие-то персонажи из русской классической литературы, или там из «Холодного дома» Диккенса, или из дореформенной (до 1864 года) русской судебной системы, действительно радикальным образом дискредитирующие профессию и статус судьи. Мне уже приходилось в связи со схожими сюжетами вспоминать судью Лубенцову, которая председательствовала на процессе вышедших на Красную площадь 25 августа 1968 года. Специфическая трактовка обстоятельств дела, предсказуемость сценария процесса вплоть до срока лишения свободы, дикая квалификация преступления, взрывающая даже социалистическое учение об уголовном праве и процессе. Адвокат Дина Каминская с грустью писала, что Лубенцова, которая до своего грехопадения на политическом процессе была неплохой судьей по уголовным делам, после дела «семерых смелых» начала стремительно терять квалификацию. Ровно это и произошло со многими судьями российской судебной системы:
политические обвинительные приговоры способствуют депрофессионализации.
Именно этих судей конструкторы путинской системы 3.0, говорящие голосом депутата от «Наших» и «Белых фартуков», хотят оградить от критики и нападок гнилой интеллигенции. Точнее, не самих судей, а систему, поставившую на поток производство таких судебных работников, мастеров быстрого чтения приговоров, далековато ушедших от романтических идеалов вроде Анатолия Кони или тех судей, которые и при советской власти сохраняли профессионализм и честь, трактуя право согласно латинской максиме — как «искусство добра и справедливости».
Честным и профессиональным судьям и сегодня нечего бояться: их никто и не критикует, тем более публично.
Не случайно именно в резонансных процессах вроде дела трех девушек стали применяться некоторые новации, которые впору назвать законодательными новеллами, поскольку, например, та же судья Сырова, казалось, начала по ходу процесса «творить право». Требование, адресованное журналистам, не писать о том, что творится в суде, на основании ст. 264 УПК РФ, регулирующей удаление свидетелей из зала судебного заседания, — это посильнее «Фауста» Гете, как говорил один известный поборник революционного правосознания. Столь вольная трактовка одной статьи за счет другой, например, ст. 241 УПК, разрешающей вести аудио- и письменную запись процесса, еще не раз себя покажет — в этом смысле у нас, можно сказать, прецедентное право.
…Тут вот один батюшка отказался от сана после приговора Pussy Riot. Так и судьи, не желающие, как в анекдоте, брать с обеих сторон взятки, а потом «судить по справедливости», судьи, не готовые участвовать в плановой скуке политической расправы, превосходным образом находят себя в профессии — уходят, например, в адвокаты. Хотя и им теперь не очень-то дают работать, как свидетельствует ход суда на Pussy Riot. Это я к тому, что
честным и профессиональным легко быть даже в такой системе — достаточно из нее уйти. Как стоило бы уйти из «профессии» большинству не в меру инициативным депутатам, не всегда даже понимающим, о чем они, собственно, толкуют.
Словом, как говорил депутат от «фартуков» в цитируемом мной интервью «Эху Москвы», «чтобы если вы считаете судью преступником, а это открыто пишут в интернете, то тогда пожалуйста».
Яснее не скажешь. Подписываюсь под каждым словом.
