Эволюция бобровых шуб

Все вдруг ударились в воспоминания, как если бы все видели своими собственными глазами: а помните, мол, как в 1917-м-то богачи на бобровые шубы вешали красные банты, ну прям как нынешние с белыми ленточками. Зажрались, с жиру бесятся. На Новый год все за границу поехали, про что соответствующее кино по телевизору показали, один даже, страшно сказать, в Финляндии побывал. «А кто накормит голодных?!» — взывал к небу по тому же телевизору Кургинян…

В общем, главный мессидж и антимессидж, говоря языком бобровых шуб, понятен. За Путина – большинство, простой люд, практически пролетарии умственного труда. А против Путина мутят вот эти, посещающие всякие там финляндии, не снимая бобровых шуб. Получается простоватая, но чрезвычайно внятная кампания по разжиганию классовой ненависти.

Тут натурально двойная подмена.

Во-первых, имеет место переадресация народного гнева. Он-то должен быть направлен на тех, кто с мигалками, за заборами и прочими зубцами (и, кстати, с авуарами отнюдь не в Усть-Урюпинском народном банке). Но виноватыми объявляются госдеп США и средний класс в шубах. Очень удобная технология для тех, кто полностью отселился от собственного народа – прямо как элита у Пелевина, которая прячется в «офшары» — шары, висящие над землей на антигравитационном приводе: «Офшары стали превращаться в огромные летающие города, где жила элита человечества, не боясь, что туда ворвется толпа «оккупантов» со своими палатками, громкоговорителями и революционными плакатами. Все технологии социального протеста, известные в прошлом, потеряли свою силу».

Во-вторых, бобровых шуб на площади не было, а если и были они, то в весьма скромных пропорциях. О чем свидетельствуют результаты социологических опросов, проводившихся среди участников митинга на проспекте Сахарова как прокремлевским ВЦИОМом, так и независимым Левада-центром. Результаты почти совпали. Приходится напоминать общеизвестное, но пропущенное теми, кто бредит бобровым мехом, о доминантном социальном составе площади: высшее образование (62%), специалисты (46%), демократы (38%), голосовавшие за «Яблоко» (38%), узнавшие о митинге из интернета (56%), стремящиеся выразить свое возмущение фальсификацией выборов (73%), имеющие возможность покупать некоторые дорогие вещи, такие, как холодильник или телевизор, но не имеющие возможность купить автомобиль (40%). «Мы можем ни в чем себе не отказывать», — таких только 5%.

Итак, бобровых шуб на площади – всего 5%. Остальные – или средний класс, или низший средний класс, или бедные (бедных – 7%, им не хватает денег на питание или не хватает денег на одежду).

Еще один риторический прием – отделять хорошую митинговую массу (честные люди недовольны, их спрос на свободу надо удовлетворить) от плохих лидеров, использующих энергию толпы в своих политических целях.

Но у Акунина, Парфенова, Быкова нет и не будет никогда никаких политических целей. Они есть у Навального. Внимание, вопрос: а какие у политика должны быть цели? Правильный ответ: у политика цели должны быть политические – любовь масс, власть, возможность управлять страной. В этом смысле политик Навальный не лучше и не хуже политика Путина или политика Медведева, или политика Зюганова.

Лидеры толпы хотят власти? Для начала они хотят честных выборов. Не хотят Путина. Это правда. Не хотеть Путина – значит, хотеть другую власть. Отсюда и формулируемые требования о консенсусе по поводу избрания переходных, технических президента и парламента, проводящих политическую реформу, назначающих новые выборы и удаляющихся, как говорил Путина, «цокая копытами в сторону моря».

Какой бы ни была политическая ситуация после выборов, на которых, скорее всего, победит Путин, средний класс, причем не та его часть, которая поддерживает вождя ровно потому, что боится за свою бобровую шкур… пардон, шубу, а та, которая вслед за холодильником и телевизором предъявила спрос на политические свободы, никуда не денется.

От политизированного среднего класса уже не спрятаться в «офшарах». Причем – никаких революций и погромов. Всего лишь отложенный неудовлетворенный спрос, который придется или зажать (а значит, вытолкнуть из страны или во внутреннюю эмиграцию носителей этого спроса), или удовлетворить. Все в соответствии с так называемой гипотезой Сеймура Липсета, выдвинутой в 1959 году в работе «Человек политический. Социальные основания политики»: «Чем в большей степени растет благосостояние нации, тем больше шансов на то, что она установит демократию». А демократия нужна среднему классу, чьи поведенческие и социальные характеристики были приведены выше.

Бобровые шубы а ля рюсс в демократии не нуждаются, потому что давно живут в «офшарах». По соседству с особняками сегодняшней «озерной аристократии» – от словосочетания «кооператив «Озеро».