Цивилизация
Мало кто помнит, что Назарбаев Нурсултан Абишевич был членом Политбюро ЦК КПСС. Что он рассматривался в качестве кандидата на пост председателя правительства СССР после Николая Рыжкова, а затем вице-президента СССР. Что
29 июля 1991 года в Ново-Огарево Михаил Горбачев и Борис Ельцин договорились: премьером нового союзного государства, которое должно было возникнуть после подписания союзного договора, должен стать Назарбаев.
Этот осторожный и умный политик возглавил Совмин Казахской ССР еще в 1984 году, в свои 44 года. В 1989-м стал первым секретарем ЦК КП Казахстана. И тут же обратил на себя внимание союзных начальников: неизменно аккуратный и рациональный в высказываниях и действиях, он нравился почти всем. В том числе и тем, кто противостоял друг другу и в результате оказался по разные стороны баррикад — за Союз и против него. 12 июня 1990 года на высоком совещании в Москве Назарбаев говорил: «Какой у нас (Казахстана. — А. К.) суверенитет, если 50% промышленности находятся в союзном подчинении?» Бывший секретарь парткома Карагандинского меткомбината знал о чем говорил. Но прошло полтора года, и в соответствии с веяниями времени Назарбаев был избран президентом Казахстана, совершив стандартный для того времени переход из первых секретарей национальных республик в президенты. За него проголосовали 98,8% избирателей. Забегая вперед, скажу, что в 2005 году, в ходе третьих президентских выборов, не считая одного референдума о продлении полномочий, Назарбаев набрал 91,15% голосов.
Осторожность он проявил и в декабре 1991 года, когда инициаторы Беловежских соглашений ждали его в Минске. И почему-то не дождались. Правда, именно в Алма-Ате 21 декабря 1991-го главы всех республик, входивших в СССР, за исключением Прибалтики и Грузии, поставили свою подпись под документом, в котором говорилось: «Союз Советских Социалистических Республик прекращает свое существование».
Потом много чего было. Казахстан во многих отношениях опережал Россию: его законодательство, во всяком случае, нередко оказывалось более рыночным, чем российское, например, в части проведения пенсионной реформы, денежно-кредитная политика отличалась чрезвычайной адекватностью, в страну пришли иностранные инвесторы, а казахские бизнесмены по здоровой конкурентоспособности чем-то напоминали китайских собратьев. При этом политическое поле Казахстана оставалось архаичным и в высокой степени зачищенным. Продолжительность же пребывания на своем посту самого Назарбаева привела к тому, что он получил официальное наименование «лидер нации». Даже Владимир Путин, хотя всем и известно, что он «национальный лидер» (копирайт Бориса Грызлова, 2007 год), законодательно этот статус за собой не закреплял. Правда, трудящиеся вряд ли были бы против.
Интересно, что инициатором продления на референдуме полномочий Назарбаева до 2020 года (то есть до 80 лет «лидера нации») выступил известный писатель Олжас Сулейменов, прославившийся тем, что в середине 1970-х его сильно лупили, в том числе на уровне ЦК КПСС (даже М. А. Суслов вмешивался в процесс), за книгу «Аз и Я», признанную антирусской. Литературный пантюркизм и диссидентство 1970-х конвертировались парадоксальным образом в агрессивную поддержку абсолютной власти в десятые годы XXI века…
После того как конституционный совет Казахстана не согласился с законностью референдума о продлении полномочий, Назарбаев предложил провести досрочные выборы президента. Что, разумеется, означало бы его безусловную победу, возможно, даже с показателями не ниже 90%. А кого еще выбирать в бескрайней казахской степи, где живого оппозиционера днем с огнем не отыскать, да еще в условиях резко континентального климата?
Словом, не все лидеры, просидевшие в своем кресле безумное число лет, заканчивают так же, как руководители Туниса и Египта (хотя в Египте сюжет еще не закончен). Многое зависит от национальной политической культуры.
В конце концов, даже после 18 лет правления Брежнева и еще трех лет геронтократии советский народ не особо рвался на баррикады, дожидаясь команды на обновление сверху.
А в ряде постсоветских государств развиваются режимы наследственной автократии, например в Азербайджане. Что тоже не мешает очищать от вредных элементов политическое поле, особенно если грамотно и рачительно использовать нефтяные доходы.
Покидать власть после стольких лет правления очень трудно. Это мы видим по Владимиру Путину: и хочется, и колется, и ребята свои не очень отпускают, народ держит рейтинг, как штангу, — кряхтит, покачивается, но не сдается. Леонид Ильич Брежнев тоже не очень был готов уходить. Говорил (по воспоминаниям Виктора Суходрева): «Да-а, ну и соратники у меня: кто в отпуск, кто еще куда-а… А ты сиди один, дядя Леня, и мудохайся». Так и Путин — «пахал, как раб на галерах». Вот и бьются за власть до последнего, меняют конституции под себя, как тот же Михаил Саакашвили. Власть — наркотик посильнее ЛСД.
Но рано или поздно все кончается — по историко-политическим (народные волнения) или физиологическим причинам (смерть лидера, превратившегося в геронтократа). И тогда вскрывается сонмище социальных, экономических, политических, психологических, бытовых проблем. И новому поколению остается разгребать руины, начинать все заново, причем в условиях усугубившегося отставания от передовых стран.
Рано или поздно произойдет же это и в Казахстане, и в Узбекистане, и в Азербайджане, и много где еще. И что тогда — вторая величайшая геополитическая катастрофа? Развал почище падения СССР?
Все-таки ротация власти — величайшее изобретение всех времен и народов. Лечит от коррупции, от маразма, от апатии. При всем уважении к выдающимся политикам, сумевшим пронести чудо власти, как кощееву смерть в игле, между струй, через исторические катаклизмы, смены политических режимов и формаций.
