Цивилизация
Заморозить цены, национализировать нефтянку, запретить вывоз капитала, поддержать строительство дешевого жилья и сельское хозяйство. Это не «Основные направления развития народного хозяйства на 1976–1980 гг.» (издательство «Новости», М., 1976), а программа «кандидата в президенты» от оппозиции, пока, правда, представляющего только самого себя, Лимонова (Савенко) Эдуарда Вениаминовича. По части вывоза капитала Эдуард Лимонов практически солидарен с Владимиром Якуниным, главой РЖД. Впрочем,
кандидат Савенко пошел дальше Игоря Сечина, вице-премьера, который предложил пока всего лишь немножко порегулировать цены на горючее для сельского хозяйства…
После этого мы еще удивляемся, что наши либералы не всегда демократы. С попутчиками режима Кудриным, Набиуллиной, Дворковичем, Игнатьевым, Улюкаевым как-то все же спокойнее. Они а низкий дефицит бюджета, рациональное ограничение государственных расходов, за частную собственность (хотя бы в таком виде, как сегодня), за рыночную экономику. Есть, по крайней мере, шанс выжить. При административном регулировании цен, национализации бюджетообразующих отраслей, субсидировании черных дыр народного хозяйства, запрете на свободное движение капитала шансов выжить у российской экономики нет.
Как-то так получается, что давят на недобитых с лихих 90-х монетаристов с двух сторон.
Сверху и сбоку — люди, убежденные в том, что они в состоянии управлять спросом и предложением, контролировать цены и распределять активы и ресурсы таким образом, чтобы они по дороге не прилипли ко множеству жадных рук. Снизу — персонажи, которые выступают от имени оппозиции. Что, кстати, и дает повод президенту квалифицировать такую оппозицию как «орущую», то есть не предлагающую ничего конструктивного и не способную быть стороной переговоров о коррекции вектора развития страны. О чем в самом деле здесь говорить — о возвращении в «совок»?
Заканчивается все критикой в духе знаменитого пассажа Михаила Гершензона из «Вех», которым прямо сейчас исполнилось 100 лет: «Кучка революционеров ходила из дома в дом и стучала в каждую дверь: «Все на улицу!» (…) Полвека толкутся они на площади, голося и перебраниваясь. Дома грязь, нищета, беспорядок, но хозяину не до этого. Он… спасает народ… Нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом — бояться мы его должны… и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной». В современной транскрипции это звучит примерно так: «Если в стране состоятся свободные выборы, то победят национал-социалисты, которые своими популистскими лозунгами привлекут голоса избирателей».
Так это или нет? С одной стороны, запрос на крайние формы национализма действительно есть. Политическая позиция проста, как солдатская портянка: «Понаехали тут». Ничего, что «понаехавшие» метут улицы российских городов, а коренное население предпочитает сдавать квартиры, гаражи, продавать машины — лишь бы не работать. Здесь поможет «большой брат» — правительство, которое уменьшает квоты на привлечение иностранной рабочей силы в полном противоречии с тенденциями на рынке труда и долгосрочными демографическими трендами в России. С другой стороны,
есть запрос и на реализацию по-лимоновски простых лозунгов: в любых социологических опросах первую строчку в списке озабоченностей населения занимают высокие цены, и граждане готовы поддержать их административное регулирование.
То есть все вроде бы за то, чтобы свободных выборов не было, а однопартийная система наматывалась на вертикаль, как стриптизерша на шест.
Но политическое поле, то, которое внесистемное, непаханое, не обязательно поле политической аэрации в духе Лимонова. Внесистемная оппозиция состоит из множества течений, причем несколько более разнообразных и в ряде случаев гораздо более ответственных и по-хорошему патриотичных по сравнению с теми, кто окопался в системных блиндажах.
Многообразие идей и фигур, которые могут быть выброшены на политический рынок, таково, что при полной свободе выбора они явным образом способны уравновесить друг друга.
И в этой ситуации неконструктивный и попросту глуповатый национал-социализм не проходит — уж во всяком случае, не становится доминирующим электоральным течением. В этом смысле политический рынок ничем не отличается от хозяйственного: свободные спрос и предложение, стремление рыночных акторов и агентов к извлечению прибыли балансируют систему таким образом, что она удовлетворяет всех потребителей. (Именно поэтому, кстати, рыночной экономике в наибольшей степени соответствует политическая демократия: опыт «рыночных демократий», к которым относятся, например, все европейские страны, тому порукой.)
…Была такая на рубеже 1970-х популярная кинокомедия с Луи де Фюнесом — «Замороженный». Пролежавшее несколько десятилетий в арктических льдах тело полярника после прогрева возобновило сердечную деятельность. Так бывает и с историей идей.
Иногда «замороженные» идеи советской и ранней постсоветской эпохи возвращаются и овладевают умами «отмороженных» политиков. И эти идеи продолжают жить и побеждать.
Демократия и публичная политика для того и существуют, чтобы бороться с «замороженными» идеями и «отмороженными» политиками. И на пальцах доказывать избирателям, что замораживать цены и национализировать нефтянку нельзя.
