Похищение Восточной Европы

Польша окончательно поглощена Европой, но это не означает, что отношения с Востоком обязательно должны ухудшиться. Если же Россия не увидит в Польше приоритетного партнера, то быстро найдутся другие претенденты.

Предстоящему в сентябре визиту президента Польши Александра Квасьневского в Россию обеспечен непростой психологический фон. И не потому, что существует множество торгово-экономических проблем, а по причине общего негативного настроя польского общественного мнения, ошеломленного событиями в Беслане. То, что собственники газеты «Известия» и в широком смысле государство, имеющее влияние на собственников, поставили в вину отставленному главреду Рафу Шакирову, — общее место в польских медиа: аршинные фотографии, от которых оторопь берет, жесткие, беспощадные комментарии, в том числе таких непререкаемых авторитетов, как Адам Михник. Если считать отношение поляков к трагедии европейским мэйнстримом, еще и усугубленным близостью границ и сложностью истории взаимоотношений, репутацию российского президента на Западе можно считать окончательным образом подорванной. Что, впрочем, совершенно не должно повлиять на результаты собственно визита, потому что речь идет почти исключительно об экономическом сотрудничестве, а польский капитал заинтересован в экспансии на Восток. Польская экономика не является сырьевой и потому может экспортировать множество содержательных товаров Россию.

Центральная Европа приходит в Россию, а ей решительно нечем ответить — только коктейлем из нефти, газа и душераздирающих новостей.

В частных беседах и особенно после нескольких рюмок семидесятиградусной пасхальной «Сливовицы» многие польские бизнесмены сомневаются в том, что вступление в Евросоюз было рациональным решением, и охотно рассказывают анекдот следующего содержания. Лиса спросила у вороны, выступает ли та за вступление в Европейский союз или против. Ворона сказала «да» и выронила сыр. А потом подумала: «Какая, в сущности, разница: сказала бы я «да» или «нет» — сыр все равно бы выпал».

Пока проблемы с выпадением сыра испытывают по преимуществу производители и экспортеры мяса — сертификация продукции по европейским стандартам дело долгое и сильно забюрократизированное. евростандарты — это в принципе проблема, и не только потому, что многие предприятия вынуждены адаптировать свою деятельность к новым правилам. До известной степени эта ситуация действительно сдерживает бизнес-активность и рост экономики. Для тех, кто склонен задумываться над экономическим содержанием происходящего, вполне очевидно, что многие европейские нормы абсолютно социалистические по содержанию и бюрократические по форме. Но все приспосабливаются. И, судя по экономической дисциплине, ставшей частью экономической культуры, приспособятся.

Похищение Восточной Европы состоялось, и Польша — авангард и полигон экономических реформ — при всех ее проблемах демонстрирует неплохую форму.

В этом году рост ВВП составит 6–7 процентов, что сглаживает провал 2001–2002 годов, а повысившаяся из-за вступления в Евросоюз и высоких цен на нефть инфляция будет удержана в пределах 3–3,5 процента годовых и в следующем году снова пойдет на спад. К 2009 году предполагается вступление в зону евро, а значит, произойдет адаптация макроэкономических показателей к Маастрихтскому соглашению, что означает, в частности, снижение дефицита бюджета до 3 процентов. Дефицит и балансирование государственных финансов — серьезная проблема, но для ее разрешения существует так называемый план Хауснера, по своей жесткости сравнимый с монетизацией льгот, дополненной полным букетом микрореформ в социальной сфере.

План вице-премьера и министра экономики и труда, сохранившего свой пост и в новом правительстве Марека Белки, — жестко праволиберальный по содержанию, хотя формально сам Ежи Хауснер относится к числу левых политиков. Надо сказать, что в современной Польше, где еще с 1990-х годов заложены основы ответственной экономической культуры власти, хотя и критикуемой жесточайшим образом, но не допускающей отступлений от рационального либерализма, различия между правыми и левыми правительствами невелики. И это в гораздо большей степени, чем формальное членство в Евросоюзе, свидетельствует о принадлежности страны к Европе. Весьма непопулярное предыдущее правительство Лешека Миллера было левым, однако именно оно обеспечило резкое снижение налогов, за что ему крайне благодарны предприниматели, а начало реализации плана Хауснера привело к сокращению военных расходов, упорядочению индексации пенсий и снижению объемов выплат так называемого предпенсионного пособия, абсолютно социалистического по смыслу. Нынешнее правительство Марека Белки, которое не получило поддержки правой партии «Гражданская платформа», совсем нельзя назвать левым. Сам же Хауснер придерживается принципа «Сокращать бюджетные расходы, но по мере роста экономики», что в последние полтора года уже кажется вполне реализуемым.

Возобновившийся бурный рост экономики, на первый взгляд, не решает проблему безработицы, достигшей 19 процентов. Но, судя по всему, это, во-первых, свидетельствует о росте производительности труда в тех секторах, которые активно развиваются, а во-вторых, говорит о необходимости дальнейшей модернизации системы социального обеспечения: в стране 13 миллионов работающих и ровно столько же людей трудоспособного возраста, сидящих на пенсиях и пособиях. Кроме того, именно сейчас Польша переживает последствия бэби-бума 1980–1985 годов — работу ищут очень молодые люди.

Польская Республика окончательно поглощена Европой. Что решительно не означает в императивном порядке ухудшения отношений с Востоком.

Польский бизнес стремительно интегрируется с украинским, на очереди Россия. И теперь мяч на восточной стороне.

Российская политика нередко исторически измерялась отношением к Польше в амплитуде любовь — ненависть, и совсем необязательно именно сегодня избегать протянутой руки. Корона Российской империи не свалится с России, если она вдруг оторвет задницу от трона и, проигнорировав разногласия политико-исторического свойства (включая, кстати, споры о Варшавском восстании 1944 года, память о котором стала основой сегодняшней государственной идеологии Польши), поведет себя прагматичным образом. То есть увидит в Польше приоритетного партнера. Если этого не случится — быстро найдутся другие претенденты: геополитика, внешняя политика и экономика не терпят пустоты.