Цивилизация
Я давно привык к тому, что разные недоброжелатели время от времени пытаются меня побольнее уколоть, задеть, разозлить — лишь бы втянуть в публичную перепалку. У меня, как правило, ответ один: много чести! В старые добрые времена кого-то вызывали к барьеру, а кого-то – отправляли на конюшню, чтобы там хорошенько розог всыпали. Не со всяким пристало оружие на поединке скрещивать. И потом, я абсолютно солидарен с Владимиром Познером, который любит цитировать слова президента США Авраама Линкольна:
«Я буду делать все, что я могу - до тех пор, пока могу. Если в итоге я окажусь прав, то все слова моих критиков и хулителей не будут стоить выеденного яйца; а вот если в итоге окажется, что я не прав, то тогда даже если хор ангелов будет петь мне славу, это ничего не изменит».
Но есть люди, публичную полемику с которыми всегда почту за честь – Владимир Владимирович Познер из их числа. Тешу себя надеждой, что и сам мэтр не считает зазорным вступить со мной дискуссию. Иначе, наверное, президент Академии российского телевидения не позвонил бы на «Эхо Москвы» и не изъявил бы желания принять участие в продолжении разговора о нашей телевизионной журналистике, который мы начали в его отсутствие неделю назад в программе «Коробка передач» и моих колонках на страницах «Газете.Ru».
Сразу хочу оговориться: Владимир Владимирович – профессионал экстра-класса, блестяще образованный, эрудированный человек, на мой взгляд, являющий собой – в единственном числе – высшую лигу нашей политической тележурналистики. Все остальные – в других лигах. Кроме того, Познер – единственный из оставшихся в эфире ведущих со стажем, кому пока удается избегать тяжелых потерь для своей репутации. Но с такого человека и спрос особый.
Надеюсь, что разговор этот продолжится уже в глаза, как запланировано 3 апреля в десять вечера в прямом эфире «Эха Москвы». Но Владимир Владимирович, строго говоря, уже начал его в последнем выпуске своих «Времен» в это воскресенье. Поэтому отвечу, не дожидаясь эфира.
Итак, Владимир Познер опять исполнил свой коронный номер – комментарий, завершающий программу. Не хотелось бы полемизировать по всем его пунктам, иначе ничего не останется для разговора на радио. Остановлюсь на одном. Владимир Владимировича, похоже, задело мое предположение - с мной были согласны и другие участники передачи, Ирина Петровская и Маша Слоним - что Познер не вполне свободен при подготовке программы «Времена», прежде всего, в выборе темы. Он заявил - цитирую очень близко к тексту:
«Темы передач определяем мы, команда «Времен», ни у кого не спрашивая и ни с кем не советуясь. Никто нам ничего не навязывает».
Не хочется во время эфира эффектным жестом фокусника вытаскивать из рукава домашнюю заготовку, поэтому предъявлю ее заранее. Вот совсем другие слова Владимира Владимировича на ту же самую тему:
«Первый канал ведь все-таки покупает программу 'Времена', имеет право понимать, что покупает, не кота же в мешке. И мы обсуждаем темы с Константином Эрнстом, гендиректором Первого канала, и не только темы, но и какие будут гости. Я в этом ничего не усматриваю, это нормальная работа».
Сказано это было, кстати, говоря, на «Эхе», в программе телекритика ЕленыАфанасьевой «Телехранитель», 30 мая 2004 года. Правда, с тех пор прошло почти два года, может быть, практика эта изменилась?
Кстати говоря, и это весьма существенно, я не говорил о том, что Владимиру Познеру и команде «Времен» навязывают темы передач. Более того, я с трудом верю, что Владимиру Владимировичу можно в принципе что-то навязать. Я говорил о другом, о том, во что готов поверить, возможность чего я, увы, вполоне допускаю – добровольный, сознательный отказ ведущего от некоторых острых тем гостей, которые вызывают у представителей власти раздражение и неприятие. Иными словами – не побоюсь этого страшного слова – о добровольной самоцензуре.
Еще одна цитата из интервью Познера той же программе двухлетней давности:
«Есть первый канал, у него есть руководитель, который отвечает за этот канал, с которым мне хорошо работать, я никогда этого не скрывал. Он отвечает в конечном итоге за этот канал, я об этом тоже должен думать. Я не могу просто, мне хочется эдакого залепить. Отвечать-то будет ведь он, в первую очередь. Поэтому об этом я тоже думаю. И я не хотел бы делать вид, что это не так. Вообще, когда говоришь, хорошо бы подумать, а потом уже сказать. И говорить то, что ты думаешь, но думать о том, что ты говоришь. В конце концов, когда ты выходишь на несколько десятков миллионов людей, есть определенная ответственность, как ни говори».
Немного конкретнее. Вот еще одна цитата из публикации, которую я раньше упоминал скользь. В своей колонке на страницах русской версии модного журнала «Esquire» Владимир Владимирович перечисляет «несколько совершенно конкретных событий, в результате которых имидж России стал стремительно портиться. Это:
1. Разгром НТВ.
2. Отмена прямых выборов губернаторов.
3. Нескончаемая война в Чечне
4. Процесс над Ходорковским и фактическая национализация ЮКОСа.
5. Жесткий контроль, установленный Кремлем над так называемыми «федеральными» телевизионными каналами.
6. Ощущение отката демократии и установления авторитарной власти.
В результате всего этого образ России сегодня в мире находится примерно на таком же уровне, что и образ СССР в годы холодной войны, но с одной поправкой: никто не надеялся на то, что СССР «исправится», вольется в стан демократических стран. Постсоветская Россия, напротив, такие надежды внушала, а обманутые надежды, как известно, действуют намного негативнее, чем отсутствие надежд».
Я привожу эту цитат вовсе не для того, чтобы, не дай Бог, упрекнуть Владимира Владимировича в «двойном стандарте». Напротив, делаю это для того, чтобы лишний раз продемонстрировать: он – человек определенных, порой весьма жестких убеждений, отлично понимающий, каковы наиболее острые темы, стоящие на повестке дня. Вот еще одна блестящая иллюстрация взглядов Познера - из интервью Матвею Ганапольскому на все том же «Эхе Москвы» 25 февраля 2005 года:
«В.ПОЗНЕР: Есть один человек, который, на мой взгляд, мог бы быть президентом. Если бы не некоторые обстоятельства.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы можете назвать фамилию?
В.ПОЗНЕР: Да, его зовут Михаил Борисович.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Фамилию скажите.
В.ПОЗНЕР: Ходорковский.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ходорковский?
В.ПОЗНЕР: Да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это Познер сказал. Конец программе «Времена».
После такой ужасной крамолы конец «Временам», тем не менее, не наступил. Но согласитесь, невозможно себе представить, чтобы один из ближайших выпусков этой программы был посвящен, к примеру, обсуждению вопроса о том, есть ли у Михаила Ходорковского политическое будущее? Тем более, что власть не оставляет его в покое в далекой Краснокаменской колонии общего режима, и не проходит недели, чтобы не возникало информационного повода поговорить о судьбе бывшего хозяина ЮКОСа. Или, к примеру, можно ли себе представить, что команда «Времен» избрала в качестве темы очередного выпуска одно из шести самых болезненных для международной репутации России событий, так четко сформулированных Познером? Особенно тему ужесточающегося контроля Кремля над федеральными телеканалами, благо и тут повод есть, на этой неделе – пять лет, как начался «разгром НТВ»…
Мне кажется, Владимиру Владимировичу Познеру не стоит возмущенно обижаться на эти риторические вопросы. Это не вина его, а беда, что на самом большом по охвату аудитории телевизионном канале России власть установила жесткие правила, за рамки которых выйти невозможно. Или, все-таки, возможно?
