Цивилизация
На прошлые выходные отправился я на юг, в Израиль, в очередной раз проведать старых друзей и знакомых — у меня, как, наверное, почти у каждого москвича моего круга и возраста, их там превеликое множество. Кто бывал в Земле Обетованной, не даст соврать: «на четверть бывший наш народ» к жизни покинутой родины (или «страны исхода», как говорят особо правоверные новообращенные израильтяне) относится своеобразно. Одни говорят, что следят за новостями из России, но на поверку выясняется, что о деталях происходящего они толком ничего не знают, другие говорят, что совсем оторвались, но начинаешь с ними разговаривать – оказывается, разбираются в нашей текущей политике не хуже наших иных доморощенных экспертов.
Но ни те, ни других в равнодушии к России упрекнуть нельзя. И те, и другие — может быть, потому, что на расстоянии чувства обостряются – очень точно угадывают тенденции. Проще говоря, куда ветер дует.
В этот мой приезд все расспросы, все разговоры на одну тему: ну что, о величии державы стосковались? Империю решили возрождать?
Речь не обо мне, кончено – о властях предержащих. Сам-то я про себя иногда думаю: нет, все-таки не в порядке что-то со мной. Наверное, я ненормальный. Ну, никак не могу проникнуться этим великодержавным чувством, от которого у иных начинает звенеть металлом голос и зажигается огонь в глазах!
Никак не могу испытать чувство национального унижения оттого, что перестали мы грозить отсель шведу и прочим надменным соседям и закладывать им назло города прямо под носом, ну, просто никак не могу! Не знаю даже, что делать – к врачу обращаться? В «Молодую гвардию» вступать? Может, научат? Или к «Нашим» податься? Нет, негигиенично.
А если серьезно, чувство национального унижения мне знакомо. Я впервые испытал его, наверное, когда много лет назад впервые поехал за границу, в Иран, на преддипломную практику.
Я работал переводчиком на строительстве одного завода под Тегераном, где трудилось с полдюжины советских спецов, и мне было ужасно стыдно за свою страну: неужели у нас не нашлось более грамотных и просто лучше воспитанных людей? Ведь по ним же судят о нашей родине! Мне было стыдно, когда я видел, как они мелочно торгуются в местной бакалейной лавке, где мне приходилось переводить этот торг, как ведут себя их жены на базаре, где я просто пытался спрятаться, забиться куда-нибудь, лишь бы не видеть, как над их жадностью и скопидомством откровенно потешаются иранцы. Мне было особенно стыдно слушать потом их рассуждения о том, какие же все-таки дикие люди эти черномазые (слово, понятное дело, употреблялось покрепче). Я давил в себе это чувство, я убеждал себя, что это, в сущности, хорошие, добрые, простые мужики. Не их вина, а вина системы, что они – такие. Но я ничего не мог с собой поделать – мне было стыдно.
Меня душил стыд за свою страну, когда я служил военным переводчиком в Афганистане, и мне приходилось переводить всякий бред, который несли афганцам наши военные советники. Я испытывал острое чувство национального унижения, когда мы ввели туда войска, и старый афганский полковник с гвардейской выправкой и явными следами благородного происхождения и воспитания на лице со слезами на глазах спрашивал меня: «Зачем же вы это сделали? Мы же вас так любили!» — и я не мог повторить в ответ ту жуткую чушь, которую талдычила наша пропаганда. Я был оскорблен и унижен, когда наш летчик-перехватчик геройски сбил корейский пассажирский «Боинг», а наши министры и генералы нагло лгали себе в оправдание.
Я потом испытывал национального унижение еще много раз, когда в конце 80-х слушал заклинания про возрождение подлинного социализма, а в стране наступал голод, и вместо подарков люди стали привозить из заграничных командировок продукты.
Я очень хорошо помню, как именно тогда, в 89-м, я практически случайно впервые оказался в журналистской командировке в том же самом Израиле. Тогда, почти 20 лет назад, страна эта жила гораздо хуже, чем сейчас, но я никогда не забуду, как потряс меня даже тогдашний уровень жизни израильтян. Так вот вам совершенно не политикорректный вопрос: а вот Израиль – разве это не великая страна? Страна, которая возродилась после двух тысячелетий жизни народа в рассеянии по всему свету. Страна, создания которой долгое время не хотели великие державы. Страна, которая после второй мировой войны, в пламени которой горели шесть миллионов евреев, тем не менее, оказалась в блокаде победителей. Страна, которую соседи-арабы на протяжении десятилетий обещали сбросить в море. Страна с населением несколько миллионов человек, занимающая крошечный клочок земли, прижатый к морю, которая выстояла в четырех больших и множестве малых войн. Страна, где наши соотечественники обретали и продолжают обретать достойную жизнь и обеспеченную старость, которую им не смогла обеспечить родная страна, ощетинившаяся ракетами, спецслужбами и прочими атрибутами великой державы.
Какого величия вам хочется? Не нравится пример Израиля – ОК, вот вам другая страна – Швейцария. Разве это не великая страна, если люди со всего мира только и мечтают о том, чтобы хранить в ней свои сбережения? Вот вам Дания – еще одна крошечная страна с высочайшим уровнем жизни и столь же высочайшим уровнем уважения к правам и свободам граждан. Вот вам Швеция, Финляндия, Норвегия, не побоюсь сказать ужасную вещь – Эстония. Да-да, Эстония, которая выставляется сегодня исчадием ада из-за истории про войну с советскими памятниками, которая и вправду скверная. С другой стороны, памятник-то советским солдатам стоит, президент Эстонии закон о его сносе подписывать не собирается, просто продолжается давний и явно предвыборный спор о том, кто был этот солдат – освободитель или оккупант, и никогда однозначного ответа на этот вопрос не будет. Пройдут выборы и, скорее всего, страсти улягутся. Оставим их по за скобками. Поразимся лучше тому, как много достигла за пятнадцать лет после расставания с Советским Союзом совсем уж крошечная – и по территории, и по людским ресурсам –Эстония. Не имеющая ни нефти, ни газа, никакого экспортного сырья, за счет которого можно было бы лежать на печи, да есть калачи, Эстония превратилась в динамично развивающуюся страну с современной экономикой, финансами, промышленностью высоких технологий, где уровень жизни людей, даже русскоязычных резидентов без гражданства, при всех существующих проблемах, несравнимо выше, чем в бывшей метрополии. Во всяком случае, в очередь к российскому консульству за возвращением на историческую родину они не выстраиваются, это точно.
Я знаю, что вызвал праведный гнев ортодоксальных патриотов. Но я все равно убежден, что настоящее величие державы в том, что ее граждане жили в тепле, сытости и достатке, и не знали бы страха – не перед властью, ни перед будущим. А лозунг «пушки вместо масла», чем бы он ни камуфлировался, ни одну страну ни до чего хорошего не доводил.
