Цивилизация
В стране происходит классовая борьба. Можно называть ее как угодно – плановыми мероприятиями правоохранительных органов, борьбой за собираемость налогов, равным удалением олигархов от власти или просто войной одних мошенников с другими, но в основе ее лежит, как ни крути, классовое чувство.
Начальник страны твердо заявил, что ему на все плевать и он будет и впредь угождать тем гражданам, которые поддержали его в трудную выборную минуту. Каким образом он представляет себе тех граждан – неизвестно. Вот, например, я тоже за него голосовал. Но мне кажется, что он имеет в виду других.
Я сужу по тому, как он старается угодить: его люди вламываются к богачам, всячески их пугают, а некоторых даже обещают посадить в тюрьму. И, судя по усердию, могут и посадить.
А начальник удовлетворенно прислушивается к раздающимся, как ему кажется, со всех сторон аплодисментам населения, то есть тех граждан, которые раньше его поддерживали и сейчас уж тем более не нарадуются. Такого он мнения о своем электорате: это злобный завистливый жлоб, равно ненавидящий черных, богатых, умных, иностранцев, подозрительный и глупый.
Следует признать – такое впечатление могло сложиться. Аплодировали войне, аплодировали антиамериканскому упрямству, теперь действительно аплодируют обыскам у олигархов. Вполне вероятно, что многие аплодировали бы публичным казням.
Но я-то голосовал не за это! Когда я голосовал за него – и, думаю, многие вроде меня,– я не думал, что для него будет так важно — и, кажется, единственно важно — мнение именно той части его избирателей, которая радуется, когда богатых прижимают. Я не думал, что он собирается быть президентом неистребимой породы шариковых и швондеров, которые бывают счастливы, только если у преображенских комнаты отнимают.
Народ действия власти одобряет. Вот это-то и пугает.
«А они много наворовали, олигархи эти проклятые»,– говорит народ. Я же смотрю на говорящего и дивлюсь только его наглости. Это кто же говорит о воровстве?! Народ, который еще в нормальной жизни придумал поговорку «Не обманешь – не продашь», а в советской тащил все, что под руку попадалось, приговаривая: «Народное — значит мое». Народ, который в новые времена начал воровать уж вовсе непотребно, все что успел растащил и ненавидит тех, кто успел больше... Офицеры у солдат тощий кусок хлеба крадут, генералы — у офицеров, министры — у генералов, а солдат, поскольку украсть не у кого, собственный автомат врагу продает... Взятки берут все, кому дают, а те, кому не дают и кому уж совсем украсть нечего, просят денег, вся страна просит — от старухи у метро до премьер-министра на переговорах... Налоги не платит никто, только один скрывает от налогов сотни, а другой миллионы...
И вот неудачливые воры, как водится, ненавидят удачливых. А власть прямо и демонстративно становится на сторону завистливого большинства, ловя чутким слухом народное одобрение.
Страшновато делается.
Когда эксплуататоров, мироедов, спекулянтов, наживавшихся на войне, и прочий денежный люд гоняли в прошлый раз, тоже резоны были. Богатые – народ не самый симпатичный вообще, а в России богатые, вдобавок к дурным классовым свойствам, имеют еще и общенациональные (далеко не полностью перечисленные выше). Так что побуждение дать отечественному богачу по шее время от времени возникает даже у нормальных людей. Но чем это кончилось тогда, известно. Более того, известно, чем это вообще кончается, где бы ни происходило – у аккуратных немцев, легкомысленных французов или трудолюбивых китайцев,– и известно очень хорошо.
Поэтому любая власть, если она вменяема и дорожит хотя бы своим существованием, не говоря уж о существовании страны, естественное желание толпы вздернуть богача на воротах его замка, а замок разграбить сдерживает всеми имеющимися в распоряжении власти средствами – от полиции до пропаганды.
И уж никак не устраивает показательные обыски под радостный гогот любителей справедливости.
Странное дело... Ведь производит впечатление серьезного, холодного человека, а перед соблазном народной любви не устоял – на подвиги потянуло, на борьбу за звание заслуженного Робина Гуда Российской Федерации. И – вполне по Фрейду – при этом оправдывается, хотя никто не спрашивает: я не хочу, мол, всем нравиться… Именно хочет! И именно всем, только у него представление обо всех странное — он всех считает идиотами, до сих пор преданными советским идеалам общей нищеты.
Ну порастрясет он этих...Что ж, мы вообще без олигархов останемся? Так не бывает. Значит, придется привыкать к новым. А какие они будут и что еще у нас украдут – ведь уж больше и нечего вроде,— кто знает. Но почему-то кажется, что лучше не будут.
И это еще хорошая перспектива – если допустить, что нынешние позволят себя общипать без сопротивления. А если огрызаться начнут? Ох, пронеси...
