Цивилизация
Никакая форма правления не будет устойчивой, если она основывается на искусственно созданных институтах.
В минувший понедельник глава партии «Родина» Александр Байбаков сходил на прием к Владимиру Путину. Как это обычно и бывает, вышел от Путина Байбаков не с пустыми руками. Спустя несколько дней «Родина», еще недавно беспощадно гонимая властями, поглотила Партию жизни — пусть и мертворожденную, но вполне официозную структуру. Стало похоже, что «Родина» вышла из немилости.
Альянс «Родины» и РПЖ собирается стать конкурентом «Единой России» на выборах 2007 года, заняв нишу левой оппозиции и получив порядка 15% голосов избирателей. Партии жизни, конечно, ни при каких раскладах рассчитывать на такой результат не приходится. Однако «Родина» уже доказала свою эффективность — как прямо, участвуя в выборах, так и косвенно — не участвуя в них в течении более чем года: суды снимали ее списки, дабы устранить конкурента «Единой России». Получив административный ресурс Сергея Миронова — похоже, единственный актив Партии жизни, если не считать кампанию по защите выхухолей, — «Родина», конечно, может добиться и не таких успехов, превзойдя свой результат, показанный на выборах-2003.
Возникает естественный вопрос: зачем Кремль разрушает с таким трудом созданную монополию партии власти?
Ведь если власти не довольны «Единой Россией», не проще ли изменить что-то в самой партии, нежели разрушать целиком конструкцию? Мне кажется, если посмотреть на проблему максимально широко, в исторической перспективе, логика в разрушении монополии «Единой России» непременно найдется.
В своей книге «Размышления над первой декадой Тита Ливия» Николо Макиавелли выделяет три типа государственного устройства: монархия, власть аристократии и демократия. Точнее говоря, таких типов шесть: у каждого из трех основных есть ухудшенная версия. Для монархии это тирания, для власти аристократии — олигархия, для демократии — охлократия (власть толпы).
Макиавелли утверждает, что всякое государство бывает основано единолично одним человеком, который, создавая законы, закладывает основу его существования на долгие — или не очень — годы вперед. То есть с точки зрения государственного устройства каждое государство непременно начинает с монархии. Однако уже первое поколение наследников монархии, развратясь, может скатиться к тирании. Если основатель дал стране хорошие законы, то этого не произойдет (или же будет не скоро), однако всякую монархию, по мнению Макиавелли (опирающегося на множество исторических примеров), сменяет краткосрочный период тирании. На смену которой также неизбежно приходит власть аристократии. Притесняемые тираном знатные граждане сбрасывают его владычество и, устав от ужасов единовластия, учреждают коллективную форму правления (например, римский сенат). В свою очередь, эта форма вырождается в олигархию, власть узкого круга всесильных аристократов, угнетающих народ. Народ в конце концов и свергает олигархов, учреждая демократию. Последняя рискует рано или поздно переродиться в охлократию, эпоху разрушения государственных институтов. Государства, которым посчастливиться пережить эту фазу, не будучи завоеванными соседями, по мысли Макиавелли, неизбежно возвращаются к монархии, затем проходя эту последовательность смены государственных устройств еще раз.
Прошло пять веков, однако описанные флорентийским мыслителем и политиком закономерности по-прежнему работают — доказательства тому можно найти даже на территории бывшего СССР. Азербайджан и Чечня, пройдя через фазы стихийной народной демократии, а затем и разрушения государственных институтов (а если заменить аристократов в конструкции Макиавелли на полевых командиров середины и конца 90-х, то можно будет вычленить аристократические и олигархические фазы развития этих государственностей), вернулись к монархии — власть Ахмада Кадырова и Гейдара Алиева наследовали их сыновья. При этом Азербайджан чудом избежал армянской оккупации, а де-факто независимая в конце 90-х Ичкерия была без особого труда захвачена Россией.
Если наложить эту матрицу на собственно Россию, то, конечно, без труда можно будет выделить довольно длинный монархический период ее истории.
За ним, точно следуя системе Макиавелли, последовала сталинская тирания, которую, в свою очередь, сменила власть партийной аристократии, культивировавшей коллективизм при принятии решений. Когда власть партии пала, Россия немедленно скатилась к олигархии.
И этот период еще не завершен — просто один олигархический клан постепенно вытеснил другой.
В системе Никколо Макиавелли, олигархия не вечна, это, напротив, кратковременный период в жизни государства, на смену которому вскоре (когда народ устанет от угнетения знатью) придет демократия.
С этой точки зрения логика властей, разрушающих монополию «Единой России», создавая ей ручную оппозицию, тактически безупречна: если не можешь остановить процесс — возглавь его. Но с точки зрения исторической перспективы такой подход может оказаться ущербным. По Макиавелли, шансы на долголетие имеют только те формы правления, которые основаны на разумных законах и институциях. Демократия, устраиваемая (другой термин был бы неточен) с помощью искусственно создаваемых структур, к таковым, наверное, не относится.
