Цивилизация
После вторничного выступления Бориса Грызлова, что пора-де вводить государственную монополию на торговлю спиртным, стало окончательно ясно, к чему были все эти тревожные сообщения о массовых отравлениях суррогатами: как и нефть с газом, пора брать водку, а может, и вино с нею заодно под контроль власти. Дело-то доходное, чего мучиться, налоги с акцизами собирать!
Грызлов-то сам ничего сказать не может, боится, журналисты, которые пытались взять у него когда бы то ни было длинное интервью, знают об этой его боязни, он только зачитывает то, что уже согласовано где надо.
Да и государственное телевидение, показывавшее всю прошлую неделю ужастики на алкогольную тему, само темы, как мы много раз убеждались, не выбирает, а транслирует, что велено.
Теперь можно и ЕГАИС признать неудачной идеей под тем соусом, что при государственной монополии эта вся мутота с компьютерной идентификацией каждой бутылки и нужна-то не будет. Хорошо! Разработчики получат свои деньги, а систему спишут как творческую неудачу.
А суррогаты пить не перестанут.
Ну да это все игры властей, которые к действительному положению вещей отношения – в данном ядовитом случае, по крайней мере – не имеют.
Травиться люди в России, действительно, стали несколько больше, чем, скажем, десять лет назад, но примерно на столько же, на сколько нация стала в целом пить больше крепкого алкоголя. Ну, то есть, в структуре потребления спиртного есть суррогатная часть, так она и выросла вместе со всем потреблением.
Кстати, где еще травятся, знаете? Пожалуйста: на Украине, в Латвии, Литве и Эстонии, в Белоруссии. И почти не травятся в Европе, только вроде бы поляки иногда. Почему? – культура потребления та же, унаследованная от советских времен. А в Молдавии и Грузии травятся редко, поскольку принято пить пусть ординарное, да все-таки вино.
Вопрос, почему растет пьянство в России, относится к разряду академических, то есть нуждающихся в длинных исследованиях. Эмпирически же понятно, что дело в невостребованности граждан, в отсутствии у них внутренней свободы и уверенности в своих силах, в бедности и низком уровне развития.
Ничему из этого, надо признать, государство внимания, например на уровне национальных проектов, не уделяет. Могли бы помочь, как считается, общественные организации, но они в загоне, кто-то из властных напугался, что они оказывают влияние на настроения в обществе, да и слегка прихлопнул их перерегистрацией.
Есть, конечно, в обществе мнение такое, я бы сказал, евгеническое: пусть те, кому суждено отравиться, неразумные люди, не могущие совладать со своею страстью к пьянству, пусть они напьются и уйдут. От этого общество только здоровее будет.
Но поглядев на насквозь алкогольную культуру России, где каждое мероприятие сопровождается употреблением спиртного, этот вариант следует признать катастрофическим и убийственным – даже не говоря о его этической неполноценности.
И вот тут я бы вернулся к однажды уже высказанному в одной из колонок (http://www.gazeta.ru/column/haratyan/158064.shtml) предложению: русская водка сама по себе могла бы стать отличной национальной идеей.
А за попрание ее, нарушение технологии там или изготовление из ненадлежащих продуктов, добавлю я сегодня, следовало бы сажать в тюрьму – как за издевательство над национальной символикой.
Тогда, может, и государственная монополия не была бы так страшна.
