Цивилизация
«All men are created equal. No matter how hard you try, you can never erase those words». Это слова Харви Милка, первого открытого гея, избранного в 70-е на государственный пост в США, убитого в ноябре 1978 года. Анита Брайан, в те же годы охранявшая родину от гомосексуалов примерно под тем же лозунгом, под которым теперь собираются подписаться депутаты российской Государственной думы, — «Спасите наших детей» — жива, кажется, до сих пор. Она видит результат. И мертвый Милк победил. Как он и надеялся, его смерть «разнесла двери чуланов».
Почти 40 лет прошло. Все развитые страны уже сломали копья на этой теме. Никому сегодня не придет в голову вторить невежеству Брайан: «Как мать, я понимаю, что гомосексуалы не способны биологически к воспроизводству детей, поэтому они должны рекрутировать наших детей». Или: «Если дать права геям, то завтра нам придется предоставить права проституткам или тем, кто спит с сенбернарами…»
Как минимум 40 лет, а на самом деле, конечно, дольше человечество сложно и драматически выводило формулу равноправия сексуальных меньшинств в обществе. И вывело. Спор сегодня идет о последнем шаге — полном юридическом равноправии однополых и двуполых пар.
Какие-то страны преодолели этот психологический барьер. Кому-то только предстоит. Об этом говорят президенты. Эта тема становится важнейшим пунктом в предвыборных программах. Об этом спорят в обществе. Об этом, но не о том, спасать ли наших детей от страшных и опасных гомосексуалов. Даже стыдно писать эти слова, если честно.
Харви Милк, кстати, открыто защищал подростка 14 лет, гонимого за свою инакость. Куда идти таким подросткам, спрашивал он, если церковь для них закрыта. Тоже, кстати, большое спасибо Аните Брайан, которая во многом способствовала всплеску клерикальной волны гомофобии. А мы, если федеральный закон о так называемой пропаганде гомосексуализма среди детей будет принят, по закону и написать-то не сможем, что подростка-гомосексуала затравили в школе, или отвергла семья, или отлучила церковь. Они, когда принимают этот закон, вообще же не думают, что несовершеннолетние тоже все разные. Она разные еще до достижения совершеннолетия. И это как раз тот возраст, когда надо бы аккуратно.
И если вдруг ко мне в Москве придут в гости дети моих друзей, даже заканчивающие школу, а у меня на экране в этот момент будет идти фильм «Полное затмение» о влюбленности Артура Рембо в Поля Верлена, то мне придется быстро это гасить, выключать и прятать, как если бы там шла порнуха. В противном случае я вместе с Рембо и Верленом окажусь пропагандистом гомосексуальности.
А после принятия дивного нового закона случайное прочтение этой заметки несоврешеннолетними юношами и девушками, видимо, будет грозить мне как минимум штрафом.
Эта тема вокруг нас и внутри нас: в жизни, в истории, в литературе, на экране. Она давно и устойчиво стала частью нашей, в том числе гетеросексуальной, жизни — у нас друзья, знакомые, родственники гомосексуалы. Что делать с дядей-геем? Запретить ему общаться с племянником или племянницей? А если ребенок задает вопросы, то ссылаться на решение Госдумы? Что делать со старшей сестрой лесбиянкой? Отлучить от семьи, чтобы не «портила» младшую?
Я понимаю, что после уму непостижимого запрета Думой на усыновление сирот американцами все остальное кажется менее шокирующим. Но история с принятием федерального закона о запрете пропаганды гомосексуализма среди детей прямо и непосредственно вмешивается в жизнь огромного количества людей.
Просто статистически это так. Вот, например, приезжает ко мне в гости пара геев, которая растит вместе ребенка. И что, я не могу пригласить в гости своих друзей с детьми, чтобы это знакомство не выглядело как пропаганда гомосексуализма среди несовершеннолетних детей стрейт-пары?
Все уже пройдено много лет назад. Принятие Думой этого закона выглядит для нормальных людей так же, как выглядело бы сегодня сжигание еретиков на костре и возрождение инквизиции в ХХI веке. Это не просто анахронизм, это сознательное отделение России от цивилизации, которая выстрадала эту тему, от близкой России Европы, где геи и лесбиянки давно занимают государственные посты наравне с гетеросексуалами, создают моду, формируют культуру, живут парами. И никто от них детей не прячет. Вот интересно, если я напишу в газете, которая доступна всем, в том числе и школьникам, что мэр Парижа — гей, то это тоже будет теперь расцениваться как мерзкая пропаганда? Что они вообще понимают под словом пропаганда? И что, они и вправду думают, что наши дети не знают, что это такое? А все остальное в этой области, чем так озабочены парламентарии, регулируется Уголовным кодексом.
Я не надеюсь, что в Думе найдется хоть один или одна, кто встанет и открыто признает себя гомосексуалом и выступит против нарастающего мракобесия.
Нисколько не сомневаюсь, что в Думе есть гомосексуалы. Просто статистически не может не быть. И не жду прямо сейчас нашего Харви Милка. Но точно понимаю: к Думе, когда она начнет рассматривать этот законопроект, должны идти не геи или не только геи.
Туда должны идти гетеросексуалы, потому что большинство должно защищать права меньшинства. Это мы должны целоваться, женщины с женщинами и мужчины с мужчинами, не привыкшие к этому и не практикующие этого, чтобы выразить солидарность, чтобы мы сами знали, что нам не стыдно будет смотреть в глаза своим друзьям и близким. Да и друг другу.
