Цивилизация
Главное политическое событие-2020 – это изменение политической конфигурации в стране в связи с принятием поправок к Конституции. Ситуация изменилась качественно. Это касается и ряда социальных гарантий, и балансирования власти, и того, что одно и то же лицо не сможет занимать теперь более двух сроков пост президента. Это заставляет элиты быть более адекватными. Вообще конституционные изменения – это прежде всего игра, направленная на сдерживание элит и их претензий на избыточную концентрацию власти в тех или иных центрах. Парламент получил больше полномочий, усилился Госсовет – и это свидетельствует о стремлении Кремля создать более распределенную, более институализированную (когда работали бы институты, а не люди) и в силу этого более эффективную и безопасную систему власти.
Второе важное событие – это смена правительства. Впервые несколько министров назначались с помощью думских механизмов. Пока не думаю, что это были по-настоящему качественные изменения, но со временем влияние и депутатов, и общественного мнения, и экспертных структур на процесс формирования правительства будет возрастать. Эта норма об активном участии парламента в формировании правительства мертвой не будет.
Правительство было быстро сформировано и быстро приступило к работе. И в течение этого опасного пандемийного года правительство зарекомендовало себя как весьма адекватная структура, способная принимать и оперативные, и долгосрочные решения.
И, конечно, пандемия. Она вывела на авансцену структуры, которые могут принимать быстрые решения. Это прежде всего правительство Москвы, правительство ряда регионов, часть федеральных ведомств. Сформировался костяк структур, которые способны оперативно реагировать на возникающие вызовы. Кроме того, возросла роль дистанционных способов принятия решений – от видеоконференций у президента до цифровых технологий. Это, кстати, я считаю позитивным следствием для власти.
Для социальной сферы важно, что пандемия сдерживает протест. Выяснилось, что протестные настроения под влиянием эпидемических ограничений серьезно ослабли, и это помогает власти и управлять, и взаимодействовать с обществом. Но так будет не всегда: уже в 2021 году протест вырастет. В большей степени трудовой, чем политический. И это будет вызовом для власти.
В России власть с вызовом пандемии однозначно справилась. И система здравоохранения, особенно в Москве и некоторых крупных городах. Вот пакеты помощи, московские и федеральные. Они оказались вполне адекватными и адресными. И важно, что целевая группа этой помощи была выбрана верно — это прежде всего семьи с детьми и те, кто нуждается в улучшении жилищных условий, для них введена ипотека под 6,5%. Это перспективное решение, которое взбодрило наше жилищное строительство.
Но все эти меры были обусловлены экстремальностью ситуации. Правительство, конечно, всегда действует в логике социальной поддержки. Это видно и по структуре федерального бюджета, и по структуре местных бюджетов. Но для принятия этих экстремальных решений нужна была экстремальная ситуация.
Еще один важный аспект – антикоронавирусные меры. Я считаю, что они были адекватны ситуации. Весной действовала вынужденная самоизоляция, потому что еще не была в достаточной степени увеличена пропускная способность больниц. Осенью эта проблема ослабла, и, соответственно, решения такого масштаба, такой жесткости уже не нужны, хотя пандемия и развивается. В целом и система здравоохранения выдержала, и система социального обеспечения нормально отреагировала, и падение экономики оказалось ниже, чем во многих других странах. Одним словом, из всех возможных сценариев ситуация развивается по одному из наиболее благоприятных. И я думаю, что к середине 2021 года у России есть все шансы выйти из пандемии.
Значимой стала борьба за конфигурацию Думы, которую ведут различные политические игроки в ноябре-декабре. Она была очень заметной. Мой прогноз: «Единая Россия» сохранит конституционное большинство, а парламентские партии останутся примерно в своих электоральных нишах. А на «входе» в Думу образуется такая «воронка» из малых партий. Разумную электоральную стратегию для этих пяти партий я бы обозначил формулой «3+3»: то есть получить 3% и обеспечить себе федеральное финансирование и получить три мандата и пройти в парламент. Но игра только началась, будем следить за действиями игроков.
Ярким и заметным стало то, что происходило в Хабаровске, – протесты на фоне ареста губернатора края Сергея Фургала. Причем они продолжаются до сих пор, хотя и в очень незначительных масштабах.
Прежде всего спад протестов в Хабаровске был предсказуем. И я его предсказывал, говорил о том, что спад произойдет в горизонте от двух недель до месяца. Так и произошло, по-настоящему массовые акции продержались недолго. Но это, безусловно, феномен, отличающий ситуацию в Хабаровске от того, что происходит в остальной России. Нигде, ни в одном субъекте Федерации, коррупционные претензии к губернатору, его арест (а он не первый арестован в нашей истории) – не вызывали такой жесткой и последовательной реакции населения. Я думаю, это связано с мифом о Фургале, который эффективно создавала и транслировала его команда: с мифом о народном губернаторе, который активно проводит социальную политику, который близок к людям, который далеко от Москвы и не слишком ее слушается.
Кроме того, там остался костяк ориентированных на него политических активистов и бывших чиновников администрации Хабаровского края, который тоже активно участвует в этих протестных сюжетах. Конечно, должен быть суд. И мой прогноз – это разрушит миф о Фургале. И его действия в начале нулевых при последовательной трансляции в ходе судебного процесса изменят его образ – образ народного губернатора, пострадавшего за дальневосточные интересы.
На «внешнем контуре» у нас было несколько важных событий. Во-первых, протесты в Белоруссии. Россия в целом действовала адекватно вызовам: с одной стороны, поддержала Белоруссию как союзника и подтвердила интеграционный курс. С другой стороны, поддержка обусловлена выполнением белорусскими властями различных условий. Кроме того, российская власть осудила нарушения прав человека, насилие в Белоруссии. И об этом недвусмысленно сказал министр иностранных дел Сергей Лавров. При этом Россия признает Александра Лукашенко, но понимает, что есть проблемы с его легитимностью. Я думаю, нужно в ближайшее время формировать и поддерживать группу игроков в Белоруссии, близких к российским интересам. России нужен там лояльный ее интересам политик, а не Лукашенко любой ценой.
Еще была война в Нагорном Карабахе. Россия реально дистанцировалась от этого конфликта. Она включилась только на стадии предотвращения гуманитарной катастрофы, когда это стало уже абсолютно необходимым, – и этот этап примирения российской стороне вполне удался, в отличие от той же Турции, которая тоже хотела поучаствовать. И политика дистанцирования принесла свои плоды, поскольку у России есть интересы и в Армении, и в Азербайджане.
И, пожалуй, последнее соображение – про «внешнюю рамку». Сменилась администрация Соединенных Штатов. Это очень серьезный вызов для России. Санкционные ограничения и откровенно негативные для российских интересов решения уже начинают волнообразно нарастать. Я думаю, что после инаугурации Байдена мы будем наблюдать постоянное давление на российскую экономику (не вербальную по преимуществу агрессию, как при Трампе, а именно системное давление). С учетом того, что цены на нефть, вероятно, будут падать, условия для развития национальной экономики будут неблагоприятными. И российская власть должна предложить инвесторам «большую альтернативу», чтобы деньги из России не ушли.
Вообще влияние американских выборов было заметно и в 2016 году. И позднее политика президента Трампа, конечно, влияла. Но его врагом был Китай. А теперь ясно, что с высокой степенью вероятности позицию главного врага займет Россия. Потому что китайские элиты позитивно настроены к Байдену, у них есть многочисленные инструменты взаимодействия. Россия станет главным врагом, и это создаст серьезные проблемы, на которые нужно будет реагировать. Это будет фактор, который будет влиять на российскую экономику и – косвенно – на политику в течение всего года.
