Цивилизация
Через 3 дня, 2 июля, все желающие смогут отметить важную, хотя, возможно, и подзабытую дату – день открытия последнего съезда Коммунистической партии Советского Союза (КПСС). Он открылся 2 июля 1990 года.
Ни делегаты съезда, ни те, кто их выбирал, ни даже рьяные антикоммунисты и представить не могли того, что это последний съезд партии. Несмотря на существенные политические перемены конца 80-х годов и исключение из Конституции 6-й статьи, прописывающей, что «руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза», положение партии казалось незыблемым. В партии уже была оппозиция — и левая, и правая – на любой вкус, но она казалась не то чтобы ненастоящей, но, как сказали бы теперь, «маргинальной». И хотя на съезде кипели настоящие полноценные дискуссии (впервые за 60 лет), большинство было на стороне руководства. Не душой – так партбилетами точно.
На съезде из партии вышел Борис Ельцин и несколько активистов «Демократической платформы» в КПСС, за ними партбилеты сдали и их сторонники. Их было немного, гораздо больше людей — миллионы и миллионы – в партии остались. Продолжали, может быть, без всякого энтузиазма, ходить на партийные собрания, платить членские взносы и уж точно считали себя коммунистами.
Ни миллионы, ни сотни тысяч не вышли защищать КПСС через год после ее последнего, как оказалось, съезда. На оборону музея Ленина в сентябре 1991 года поднялись в лучшем случае сотни человек. На первые антиельцинские манифестации той же осенью 1991-го – тысячи. Большая часть членов КПСС, в том числе и ее активные функционеры, сдали партию со всеми ее традициями и со всей могучей оргструктурой и иерархией. Делали они это тоже наверняка безо всякого энтузиазма.
Уже через пару лет люди определенного возраста с гордостью ввертывали в какой-нибудь политический разговор «я свой партбилет не сдавал». Ну да – как правило, не сдавали. Но и его наличие до поры до времени не афишировали.
Почему на сотни членов КПСС приходился всего один коммунист, искренне верящий в то, что написано в программе партии (последнюю ее версию, кажется, на XXVIII съезде так и не приняли), или просто категорически не согласный с тем, что стало происходить после августа 1991 года, история понятная и непонятная одновременно.
Очевидно, что, когда членство в партии гарантирует карьеру, в нее набиваются люди, которые не будут держать оборону до последнего. Есть перспектива – партбилет на видном месте, нет – в дальний ящик его и в очередь за новым. Это-то как раз понятно.
Нет ясности в другом вопросе. Почему каждый раз те, кто в партию сгружают малых, свято верят в то, что на этот раз будет по-другому. Что при первых же трудностях в партийной массе не начнется брожение, а при первых серьезных проблемах из нее не побегут. На чем основывается эта уверенность – загадка. Это же правило: чем хуже ситуация, тем скорее партбилеты под ноготь. На протяжении последних 20 лет такое произошло с четырьмя партиями минимум.
Вожди всегда неподдельно удивляются. Лидер движения «Наш дом — Россия» (НДР) Виктор Черномырдин в августе 1998 года во время неудавшейся попытки вернуться на пост премьер-министра отчаянно кричал изменившему ему Константину Титову, сенатору и губернатору, члену НДР: «Видишь мои залысины, Костя… Это ты мне их зализал». Дело происходило в зале заседания Совета федерации. Титов, как и другие сенаторы-губернаторы и былые сторонники НДР, понимающе и немного снисходительно улыбался.
Впрочем, в июле 1990 года всего этого представить было практически невозможно. Знающие люди давали на переходный период лет 5–7 минимум. Точность определения срока компенсировалась достаточно приблизительным представлением о том, чем, собственно говоря, все это закончится. Хотя опять же – жизнь оказалась смелее любых прогнозов.
И уж точно никто не мог тогда даже подумать, что 2 июля 1990 года открылся последний съезд КПСС.
