Цивилизация
— Разработку Томинского месторождения планировалось начать еще пару лет назад. Однако все это время согласовывалась документация по проекту, вносились поправки, в том числе после проведения научных исследований. Расскажите, что было изменено? Например, Уральский государственный горный университет (УГГУ) выносил рекомендацию по отказу от использования серной кислоты.
— Что сделал УГГУ? Они проанализировали документацию на соответствие с нормативно-правовыми актами и пришли к заключению, что документация составлена корректно. Тем не менее, сотрудники университета дали несколько рекомендаций, чтобы ее улучшить.
Одна из них была по гидрометаллургии. У нас два типа руд – сульфидная, которая идет на фабрику, и окисленная. Вторую мы планировали доизвлечь, используя технологию кучного выщелачивания слабым раствором серной кислоты и гидрометаллургией. Поскольку в этом процессе используется раствор серной кислоты, это настораживало людей, тем более, что поблизости с проектом находятся поселения. По этой причине сотрудники университета порекомендовали нам отказаться от использования кислоты, но это не значит, что документация была неправильной. Тем более, что руду можно перерабатывать на фабрике, добавляя ее в общий процесс обогащения.
Поэтому мы согласились с рекомендацией и от ранее запланированной технологии отказались — серной кислоты на Томинском ГОКе не будет.
Предприятие будет работать без отдельной технологии для окисленной руды.
— Что будет вместо нее?
— В карьере сверху находится руда окисленная, а чуть ниже — сульфидная, то есть изначально верхнюю мы планировали отправить на гидрометаллургию, а нижнюю на фабрику. Теперь же вся руда пойдет совместно на обогатительную фабрику. На фабрике процесс слабощелочной, там кислоты вообще нет, наоборот, мы туда добавляем известь. Поэтому еще раз повторю, что привлечения серной кислоты на Томинском ГОКе не будет.
— А еще была рекомендация УГГУ отказаться от обычного транспорта в пользу электродвигателей.
— Была, и она носила именно рекомендательный характер. Мы приняли решение, что в качестве одного из пунктов экологической программы заменим достаточно большую часть автотранспорта конвейером. У нас на бортах карьеров будут стоять гирационные дробилки, а по закрытому конвейеру руда пойдет на фабрику.
Раньше на фабрику все возилось автотранспортом – это связано в том числе с выбросами от сжигания топлива, пылением от самосвалов. Сейчас всего этого не будет — руда с каждого карьера, с Томинского и с Калиновского, пойдет по одному закрытому конвейеру. Это значит, что не будет пыли и сократится число автотранспорта. Конвейер будет наземным, расстояние от промплощадки составляет примерно 3 км.
— Какие еще технологии планируете применять на предприятии?
— Для подготовки горной массы мы будем использовать короткозамедленное взрывание — чтобы сократить размер ударной волны и чтобы вся мощь взрывного материала была направлена непосредственно на забой. На фабрике будут использованы современные установки по пылеулавливанию с эффективностью до 98%. Здесь дело не только в экологичности: в пыли тоже может содержаться медь, которая будет отправляться на переработку.
Далее — замкнутый водооборот, это наша главная задача, все ГОКи нашей компании так работают. Это означает, что мы работаем без сброса сточных вод в водные объекты. используемая вода применяется повторно. На подпитку мы, конечно, воду забираем с поверхности, но основная наша задача, чтобы ничего в водоемы не проникало, ведь вода нужна нам, она вся в обороте и постоянно проходит очистку для повторного использования.
— Вы говорите об экологичности, но все равно в местной прессе рассказывают об опасениях людей, письма пишутся в администрацию президента о том, что им не нравится близость будущего ГОКа к домам. Знакомы ли вы с основными претензиями и можете ли их прокомментировать?
— Знаем, и претензии достаточно похожи всегда. Несмотря на то, что мы уже пять лет встречаемся с населением, все им рассказываем, у них все равно вызывает опасения строительство нового предприятия. Их можно разделить на блоки.
Первое – это загрязнение атмосферного воздуха. Поскольку основное выбрасываемое вещество для горнодобывающего предприятия – это пыль, на каждом этапе работы предприятия у нас разработана технология по пылеподавлению: гидрозабойка на буроразрывных работах, полив дорог и орошение забоев в карьере. Поверхности отвалов закрепляются плодородным слоем и засеиваются травой с целью ликвидации опыления. Мы работаем над тем, чтобы снизить загрязнение атмосферного воздуха на каждом этапе.
Второе опасение по воде. Рядом с месторождением находится Шершневское водохранилище, в 9 км. Конечно, людей беспокоит, что будет с питьевым источником Челябинска. Мы провели ряд научно-исследовательских работ, дополнительно пробурили более 65 скважин, чтобы проследить движение подземных вод, чтобы понять, как формируется Шершневское водохранилище. Все исследования, а их проводили и специалисты Южноуральского (ЮУрГУ) и Челябинского государственных университетов (ЧелГУ), показали, что работа Томинского ГОКа не окажет никаких воздействий на Шершневское водохранилище. Университеты также разработали программу мониторинга состояния поверхностных вод, она уже работает, еще до строительства ГОКа.
Есть еще одно опасение, связанное с водохранилищем – что оно утечет к нам. Что мы делаем яму, и раз водохранилище ниже, то значит оно должно утечь. Этого не произойдет: специалисты рассчитали депрессионную воронку, исследование того, какая вода и в каком размере может попасть в наш карьер. Ее размеры для месторождения не выходят за пределы промплощадки. Всегда, когда возникают такие вопросы, нужно не забывать, что мы ведь тоже оцениваем риски. Представляете, какие нужны насосы, чтобы все это потом выкачать оттуда?
Можем заверить, что у нас обязательно будет система мониторинга, которая предусматривает подземные наблюдательные скважины за уровнем воды. Существуют технические решения, чтобы вовремя обезопасить нас от гипотетической утечки.
Мы открыты для диалога, у нас есть горячая линия, есть специальный сайт для Томинского ГОКа с вопросами и ответами, на предприятии есть специальная комната, куда можно прийти и получить консультацию специалистов. Единственное, мы не разрешаем фотографировать, чтобы не было искажений.
— Система мониторинга будет доступна населению в режиме онлайн?
— Мы пока не приняли это решение. Дело в том, что люди не всегда адекватно оценивают показатели, вот видят какую-то концентрацию, могут ли они оценить без профессиональных знаний, хорошо это или плохо? Такая открытость иногда может искажать отношение к объекту. Например, мы показали химсостав наших отходов, документация была полностью выложена онлайн во время общественных слушаний. Взяв наши же данные, некоторые делают вывод, что класс опасности будет первый, а не пятый. На мою просьбу показать расчеты, как был получен первый класс, в ответ — тишина, хотя есть же специальная методика по определению класса опасности. Поэтому с этой точки зрения пока неясно, как сделать так, чтобы открытость не привела к искажению информации.
— А страховаться производство из-за его близости к городу будет?
— Механизм экологического страхования в нашей стране пока, скажем так, не развит, он малорегулирован. Поэтому здесь применяется механизм штрафных платежей, включается административный ресурс. Иными словами, если идет загрязнение окружающей среды, тогда предприятие обязано заплатить за сверхлимитное воздействие, за выбросы или сбросы, отходы. Если причинен ущерб здоровью или окружающей среде, то тогда включается уже механизм расчета ущерба и санкций, он есть в экологическом законодательстве — такой расчет есть для почв, воды. Риск здоровью пока менее просчитываемый, но, тем не менее, за выбросы сверх нормативов тоже достаточно высокие штрафы, а также административная ответственность. Да и имидж предприятия страдает. Сейчас крупные компании не заинтересованы загрязнять окружающую среду, наоборот, нацелены на снижение рисков, сохранение своего лица.
— Говоря про экологические риски, жители области приводят в пример историю и экологическую ситуацию города Карабаш, одного из самых загрязненных в мире.
— «Карабашмедь» — предприятие с очень долгой историей, оно начало работу в 1910 году. Основные его выбросы пришлись на 1950-60 года, предприятие работало и во время войны, когда все хвосты сбрасывали в пойму реки. Тогда никто не думал об экологичности, надо было просто производить. А руды там медно-колчеданные, то есть в них много серы и тяжелых металлов. Все это оказалось на поверхности и привело к тому, что вода стала ржавая, почва окислилась. На современных предприятиях совсем другое отношение к экологическим рискам.
С 2004 года «Карабашмедь» вошла в состав РМК со всем его тяжелым наследством, сейчас мы проводим его модернизацию. Построили два серно-кислотных цеха, облагораживаем территорию вокруг. На 2017-2018 годы заключено четырехстороннее соглашение с Минприроды, Росприроднадзором, Правительством Челябинской области и ЗАО «Карабашмедь» о выполнении предприятием мероприятий в области экологической безопасности. Мы устанавливаем автоматическую систему розлива меди, конвертеры и газоочистку. И, самое главное, мы берем на себя обязательства по рекультивации заброшенного бесхозного хвостохранилища, в то время как очистка русла реки Сак-Элга ведется по федеральной программе. Соглашения только по нашим экологическим мероприятиям без учета модернизации — 2,3 млрд руб.
Хвосты спрячут в карьер
— Большая часть проекта Томинского ГОКа — это решение вопроса с хвостами. Известно, что хвосты вы планируете направлять в один из самых больших угольных разрезов в мире — Коркинский. На какой стадии находится разработка документации?
— Направление рекультивации Коркинского разреза посредством использования закладочного материала на основе наших хвостов обогащения тоже было рекомендовано специалистами УГГУ. Изначально у нас была разработана документация для Томинского ГОКа, предусматривавшая два карьера, отвалы вскрышных пород, обогатительную фабрику и хвостохранилище. Однако вместо последнего УГГУ, когда провело аудит документации, рекомендовано рассмотреть возможность включения угольного разреза «Коркинский» в технологическую цепочку производственной деятельности комбината. Поэтому последнюю стадию проектной документации мы дорабатываем вместе с Коркинским разрезом.
Сейчас при губернаторе Челябинской области создана координационная группа, в нее входят специалисты различных ведомств и министерств, федеральных и региональных, в том числе и сотрудники Росприродназдора области. Уже разработана дорожная карта.
На данный момент мы заканчиваем проведение инженерных изысканий для разработки проектной документации по разрезу, в первом квартале 2018 года она будет направлена на экспертизу.
Мы ежемесячно отправляем информацию о нашем проекте в главное управление по вопросам реорганизации и ликвидации нерентабельных шахт и разрезов при министерстве энергетики России (ГУРШ).
Уже сегодня, до прохождения всей экспертизы, есть понимание, как будет происходить рекультивация — мы будем сгущать хвосты. то есть ту пустую породу, которая остается после обогащения, в нашем случае, меди, обезвоживать массу на промплощадке Томинского ГОКа, а затем отправлять ее по пульпопроводу длиной в 14 км до промплощадки угольного разреза. Дальше по борту разреза будут свои пульпопроводы, которые равномерно распределят материал по всему разрезу.
— То есть вы думаете, что таким образом можно остановить оползни и пожары, которые там происходят?
— Это одна из основных целей проекта. Такая рекомендация появилась как раз для решения проблем Коркинского разреза — оползневых явлений из-за неустойчивости бортов, возгораний угля, отравляющего воздух над ближайшими поселениями.
Прежде чем детально проектировать работу, был привлечен Научно-исследовательский институт горной геомеханики и маркшейдерского дела (ВНИМИ) — он занимается геомеханической устойчивостью бортов карьера. Результаты анализа показали, что наши работы приведут к повышению устойчивости бортов разреза и потушат пожары. Также все работы ведутся под научным надзором Санкт-Петербургского горного университета (СПГУ), они тоже сделали свое заключение еще до того, как мы начали работы. Помимо этого, УГГУ делал независимый аудит по государственному заказу. Специалисты ЮУрГУ и ЧелГУ проводили анализ поверхностных вод Шершневского водохранилища. Часто говорят: «Как вы принимали решение? Ваши технологии современные?» Чтобы таких вопросов не возникало, мы и привлекли такое количество разных, в том числе независимых, научных групп к исследованию вопроса.
— Что будет после того, как разрез заполнится пустой породой?
— Далее он, как и через какое-то время Томинский и Калининский разрезы, будет рекультивирован. На Коркинском разрезе может быть создана рекреационная зона — уступы, борта карьеров будут выположены вплоть до пляжной зоны, чтобы поверхность была без острых углов, где-то будут посажены деревья, а сам разрез заполнится подземными водами, когда их перестанут выкачивать. В районе каждого из карьеров —депрессионная воронка радиусом до 2 км, а дальше идет выравнивание. Вся эта вода идет в карьер, она выкачивается и как раз она же идет на обогащение. Как только перестаем качать, вода заполняет карьер, и возникает озеро.
Такое направление рекультивации карьеров применяется везде, затопление —самый оптимальный и экономически целесообразный способ. Во всяком случае, если ориентироваться на европейский опыт, то мы будем применять лучшую из доступных технологий. К примеру, недавно я была в Германии, там на одном из бывших угольных разрезов сделали чуть ли не яхт клуб, катаются на лодках, проводят соревнования. Карьер был глубиной 200 метров.
Часто задают вопросы по качеству воды. По сути, оно будет такое же, как в природных водоемах. Когда говорим о других типах руд, например, медно-колчеданных, где содержание серы в рудах 32-35%, тогда да, вода будет кислая, а у нас медно-порфировая руда, в них серы около 1%, поэтому воды будут практически нейтральные.
— Какой может оказаться стоимость проекта?
— Решение пока еще не полностью проработано и согласовано, сейчас даже не получены инженерные изыскания по Коркинскому разрезу, поэтому о конкретных цифрах говорить пока не можем. У нас по графику итоговая проектная документация должна появиться в декабре 2017 года. Но пока есть предварительные цифры — на рекультивацию может понадобиться около 2,5 млрд рублей. Мы проанализировали оборудование — будет два сгустителя на площадке Томинского ГОКа, проведена трасса трубопровода, закуплено насосное оборудование.
— В прошлом году назывались цифры в 23-25 млрд рублей.
— Это была стоимость первоначального проекта. Смотрите, по закону любой недропользователь, завершая свою деятельность, должен разработать проект ликвидации предприятия. Коркинский разрез принадлежит «Челябинской угольной компании», у них в январе 2018 года заканчивается лицензия, поэтому они разрабатывали проект ликвидации, рекультивации разреза.
Что они предлагали? Рядом с разрезом были отвалы пустой породы. Их проект предусматривал возвращение этой породы самосвалами в карьер, то есть его заполнение. Проблема в том, что это, по сути, новая разработка слежавшегося годами отвала — он уже зарос. То есть разработка отвала и перевозка сухой породы с учетом пылеподавления, по их предварительным расчетам, и оценивалась в 23-25 млрд руб. Естественно, ни у них, ни в бюджете таких денег нет, а смысл в двух проектах один и тот же: что они пустой породой заполнять хотели, что мы. Разница в двух проектах — только технологическое решение.
— А по Томинскому ГОКу какие оценки по стоимости?
— Общие инвестиции в проект оцениваются в 65,9 млрд рублей.