Цивилизация
— Татьяна Алексеевна, на ваш взгляд, насколько рационально был составлен бюджет на 2017 год? Были ли учтены замечания Счетной палаты?
— Мы достаточно плотно работаем с Министерством финансов на стадии формирования проектов бюджета. И у нас всегда есть возможность согласовать некие подходы и какие-то законодательные решения, которые требуют регулирования в рамках закона о бюджете и Бюджетного кодекса. Но самое главное — это наши совместные предложения, которые мы в свое время инициировали, которые касались бюджетной эффективности и бюджетной консолидации. Конечно, не все удалось пока реализовать — 2016 год был первым в этом отношении, 2017 год несколько ужесточил эти подходы. Но это тоже пока не все, что еще предстоит сделать в рамках работы над расходами и в рамках более полноценного планирования доходов.
— В начале февраля Счетная палата заключила, что консолидированные бюджеты регионов исполнены с дефицитом. А Минфин, в свою очередь, наоборот, говорит об улучшении бюджетной дисциплины. Из-за чего может быть такое расхождение и кто все-таки прав?
— Здесь нет никакого спора. Действительно, дефициты региональных бюджетов по 2016 году, если сравнивать с 2015-м, сократились. Но мы сейчас говорим о том, что при таком сокращении дефицитов бюджетов собственно дефицит консолидированных бюджетов за 2016 год составил всего 12,6 млрд руб.
То есть те региональные бюджеты, которые в 2015 году были профицитными, стали дефицитными. Это, скажем, бюджет города Санкт-Петербурга, бюджет Севастополя, Сахалинской области, Ханты-Мансийского автономного округа. Первая попытка анализа того, что же произошло, говорит, что в двух регионах — ХМАО и Сахалинской области — влияние оказала конъюнктурная составляющая, цены.
Что касается Санкт-Петербурга, то пока мы наблюдаем более существенный прирост расходов, чем в предыдущие годы. Но детально это предстоит анализировать, когда будет полный годовой отчет об исполнении бюджетов этих регионов.
— В начале года у вас был довольно громкий доклад о деятельности Фонда развития моногородов. Идет ли у них сейчас какая-то работа по исправлению своих ошибок?
— Мы направили соответствующие представления, сроки исполнения которых еще не истекли. Конечно, мы будем анализировать меры, которые коллеги примут по этому поводу. Я считаю, что на заседании коллегии у нас произошло довольно серьезное обсуждение тех проблем, которые есть, и эффективности тех механизмов, которые используются для решения проблем моногородов. Вы знаете, что с 1 января 2017 года государственная поддержка моногородов включена в список приоритетных проектов. И есть новый паспорт этого приоритетного проекта, который был принят в конце октября 2016 года. Но пока, к сожалению, у нас к этому паспорту есть некие претензии.
Если говорить в целом об этой проблеме, достаточно красноречивым является то, что на 1 января 2017 года 7,2 млрд руб., которые были предусмотрены в бюджете, так и не были перечислены в моногорода. Они были предусмотрены, но остались невостребованными, хотя соглашения были заключены. Значит, что-то не срабатывает.
На сегодняшний день мы не видим такой явной заинтересованности субъектов Российской Федерации, на территории которых находятся моногорода. Потому что в основном решение проблемы моногородов — это средства федерального бюджета.
Паспорт приоритетного проекта, о котором я говорила, предполагает, что к концу 2018 года в моногородах должно быть создано 230 тыс. новых рабочих мест, не связанных с градообразующими предприятиями. А 18 моногородов должны быть более благополучными, чем сейчас. Первоначально предполагалось, что, по-моему, семь моногородов будут более благополучными. Поэтому ранее существовавшие проекты и новый паспорт проекта мало корреспондируются друг с другом. Мы пока видим только некие количественные показатели, по которым очень трудно оценить качество реализуемых мер. Но я очень рассчитываю, что приоритетный проект будет администрироваться особым образом.
— В СМИ недавно прошла информация, что сборы в Пенсионный фонд упали по сравнению с январем 2016 года на 7%. На ваш взгляд, это может быть связано с более жестким администрированием со стороны ФНС? По-вашему, это разовая практика или некая системная ошибка?
— Ну, во-первых, я считаю необходимым сказать, что это было абсолютно правильное решение — передать администрирование страховых взносов в налоговую службу.
Хотя когда-то я сама, в другой должности, забирала администрирование страховых взносов от налоговой службы в государственные внебюджетные фонды. Но тогда концепция администрирования фондами была иной: предполагалось, что будет существенно модернизирована информационная система государственных внебюджетных фондов, которая позволит улучшить администрирование, а также ускорить все процедуры. Сейчас налоговая служба набрала существенно более высокие темпы по информатизации всех процессов, которые связаны с администрированием налогов.
Что касается информации, которая появилась в СМИ.
У нас есть свои оперативные данные по исполнению бюджетов, и, по предварительным данным, цифра 7% мне не знакома. Она существенно ниже, по-моему, два с небольшим процента.
Но парадокс, и мы сейчас изучаем эту тему дополнительно, заключается в следующем. В декабре 2016 года некоторыми крупнейшими плательщиками были уплачены авансы, в которых срок платежа наступает 15 января 2017 года. То есть в декабре произошла переплата по тем срокам, по которым платежи должны были быть сделаны в январе. Сейчас мы с этим детально разбираемся. Если это подтвердится, а вероятность высока, то может оказаться, что ситуация ровно наоборот — что сборы могли бы быть выше, если бы не было этой переплаты. Что касается последующих поступлений, мне кажется, что уже в совокупности январь и февраль, по сравнению с прошлым годом, дадут прирост.
— Недавно Минэкономразвития предложило все виды торгов госимуществом перенести на электронную площадку. На ваш взгляд, это избавит от злоупотреблений?
— Когда создавались электронные площадки и мы работали и с 94-м, и с 44-м законах о закупках, многие говорили, что это панацея от всего. Да, это существенно опрозрачило процедуры. Но это не искоренило все недостатки, существующие в этой системе. Я думаю, что при принятии этого решения будет ровно то же самое. Хотя, безусловно, это правильный и существенный шаг вперед.
— В этом же законопроекте предлагается создать институт аудита торговли госимуществом, за который будет отвечать Счетная палата. Вам это известно?
— Вы знаете, иногда я страшно радуюсь оттого, что на меня наваливают все новые и новые решения вопросов. Меня это не пугает, с одной стороны, потому что на сегодняшний день мы некоторые мероприятия в этой части уже осуществляем.
Но если в такой постановке, аудит имущества, которое будет реализовываться, то мы что, будем подменять собою существующие сегодня на рынке институты, которые этим занимаются? То есть это очень специальная, я бы сказала, специализированная функция. И если вопрос звучит так, то надо хорошо подумать, прежде чем принимать такое решение.
— Осталось десять месяцев до срока выполнения майских указов, а одна из самых больных тем — это зарплаты бюджетников. По январским цифрам они еще отстают где-то на 11%. А президент предполагал, что они будут выше на 200%. На ваш взгляд, реально будет достичь таких показателей за оставшееся время?
— Могу сказать только лишь одно: задача такая стоит, и с повестки дня никто ее не снимал. В федеральном бюджете предусмотрены средства на исполнение майских указов президента по заработной плате. Повышение идет плавно, к концу 2017 и в начале 2018 года. То есть к моменту мая 2018 года, когда нужно будет подвести окончательные итоги, я думаю, что это будет реализовано.
— Вы недавно говорили о росте безработных с высшим образованием. Может, дело не только в недостатке работы по линии вузов? Играют роль имидж многих профессий, заработная плата.
— Конечно, такая проблема существует. Но мы говорили о более глубокой проблеме, которая связана со сбалансированностью рынка труда. То есть востребованностью тех или иных профессий на рынке труда. И сегодня отдельные специалисты, получающие высшее образование, себя на рынке труда не находят.
Минтруда изучает рынок, выделяя профессии, которые нужны на рынке. Но на этом все и заканчивается. А соответствующая разъяснительная и профориентационная работа не ведется на должном уровне — и получается провал.
Точно такой же провал получается со средним специальным образованием. Потому что у нас людей со средним специальным образованием существенно меньше, даже не говорю об их профессиональной принадлежности, а просто их существенно меньше, чем сегодня требуется отраслям промышленности, особенно в тех условиях, когда мы накапливаем потенциал по импортозамещению, по повышению темпов роста промышленности.
Но эта тема у нас мало обсуждается в обществе, ей мало придают значения. Все считают, что если это рабочая профессия или не очень квалифицированная, то там маленькая зарплата и туда идти не надо. На самом деле это не так. У нас недостроены механизмы ориентации учеников, начиная со школы, чтобы они могли выбрать правильное место работы и правильное место учебы.
— Но даже выпускники престижных вузов сталкиваются с тем, что их не берут из-за того, что везде требуется опыт…
— Нет, не только поэтому.
К сожалению, да не обидятся на меня выпускники, очень многие хотят сразу высокую заработную плату. А работодатель не может этого дать человеку без опыта и знаний на конкретном предприятии. Так было всегда, и сегодняшнее время — не исключение.
— Вопрос к вам как к человеку, который занимался здравоохранением. Как вы относитесь к гомеопатии?
— Как я отношусь к гомеопатии… Вы спрашиваете про недавнее заключение относительно того, что они вредны и малоэффективны?
— Да. Согласны ли вы с тем, что это не худшее из зол?
— Это не худшее из зол, весь мир этим пользуется. И предстоит еще, я думаю, очень многое научно подтвердить, чтобы сказать, что это действительно неэффективно и вредно. Во всяком случае, по тому, как это преподнесено, у меня складывается такое ощущение, что это борьба на рынке, а не вредность гомеопатии.
