Цивилизация
Правительство утвердило на днях новый прогноз социально-экономического развития, подготовленный Минэкономразвития. «Мы исходим из того, что коридор $40–60 за баррель — это новая реальность, новая нормальность на ближайшие пять лет», — отметил замглавы ведомства Алексей Ведев. Базовый сценарий основан на цене нефти марки Urals в $40 в 2016–2019 годах. Шоковым сценарием станет падение котировок до $25 за баррель.
По мнению МЭР, российская экономика может перейти к росту в третьем квартале этого года, но в целом по году ВВП в 2016 году снизится на 0,2%. В следующем году экономика вырастет только на 0,8%.
Одним из факторов, сдерживающих восстановление, выступает политика Центрального банка, который проводит, по его выражению, «умеренно жесткую денежно-кредитную политику» с тем, чтобы добиться снижения инфляции до 4% к концу 2017 года.
В Минэкономразвития считают эту цель нереалистичной. «Мы исходим из того, что инфляция будет продолжать снижаться. И в этом году снизится до 6,5% к концу года», — сказал Алексей Улюкаев (по итогам марта она составила 7,2%, по итогам декабря прошлого года — 12,9%). Начиная с 2017 года, по его словам, она «будет устойчиво ниже 5%, а к концу 2019 года снизится до 4%».
Если прогноз Минэкономразвития на текущий год оправдается, то инфляция в России упадет до исторически минимального уровня, который ранее фиксировался только в 2011–2013 годах (6,1–6,6%).
Стоит отметить, что наиболее высокие темпы роста ВВП (6,4–8,5%) в России за последние 15 лет пришлись на 2003–2007 годы, когда темпы роста потребительских цен не опускались ниже 9%, а в 2003 году достигали 12%. При минимальном уровне инфляции в 2011–2013 годах темпы роста замедлились с 4,3 до 1,3%. Очевидно, что для российской экономики низкий уровень инфляции не является критически важным для роста. Нужны длинные и дешевые кредиты, стабильный курс национальной валюты, низкие административные барьеры для бизнеса. Первые два пункта — это прямая зона ответственности ЦБ.
Но регулятор не собирается помогать экономическому росту. Точнее, он полагает, что надо сначала задавить инфляцию до 4%, и тогда автоматически начнется рост, потому что упадут процентные ставки. «То, что мы сейчас выходим на уровень до 2014 года, не должно нас расслаблять. Мы не должны терять бдительности. Потому что есть риск, что мы застрянем на уровне 6–7%», — заявила Эльвира Набиуллина, выступая на коллегии Минфина. Она назвала этот уровень «абсолютно неприемлемым».
По ее мнению, рост цен на 6–7% за год не может обеспечить рост экономики за счет инвестиций. Поэтому «наш вклад в возвращение к устойчивому росту мы видим в снижении, прежде всего, и закреплении инфляции на устойчиво низких уровнях», отметила Набиуллина, вновь выразив приверженность курсу на достижение уровня инфляции в 4% к концу 2017 года.
«Потому что без низкой инфляции не будет низких долгосрочных ставок в экономике и предсказуемости условий ведения бизнеса, критически необходимых для экономического роста», — пояснила она.
Интересно, что указанные 4% не являются следствием каких-то расчетов и фактически ничем не обоснованы. В ЦБ поясняют, что поставить цель в 2%, как это делают развитые западные страны, было бы чересчур амбициозно, а инфляция в 6% недостаточно низкая. Поэтому и был выбран ориентир в 4%.
С намеченного пути Набиуллина пообещала не сворачивать, указывая на то, что денежно-кредитная политика должна быть последовательной. Но в том и дело, что действия ЦБ сложно назвать последовательными. В конце прошлого года ЦБ неоднократно декларировал, что начнет снижать ставку (она находится на уровне 11%) по мере снижения инфляции.
«По мере замедления инфляции в соответствии с прогнозом Банк России возобновит снижение ключевой ставки на одном из ближайших заседаний совета директоров», — отмечалось, например, в пресс-релизе по итогам заседания совета директоров ЦБ 30 октября 2015 года. То есть логично было бы ожидать, что хотя бы в марте ставка снизится до однозначных значений. Но этого не произошло.
В январе регулятор изменил свое мнение и теперь ориентируется не на фактические темпы инфляции, а на инфляционные риски и инфляционные ожидания. Мало того, ЦБ по итогам январского заседания заявил, что «в случае усиления инфляционных рисков Банк России не исключает ужесточения денежно-кредитной политики». В пресс-релизе по итогам заседания совета директоров от 18 марта 2016 года Банком России признается, что фактическая инфляция в марте 2016 года оказалась существенно ниже, чем прогнозировалось. Но предполагаемые риски и ожидания опять не дали ему снизить ключевую ставку.
Ключевая ставка служит индикатором и фактической нижней границей для коммерческих банков при определении ставок по кредитам бизнесу и населению. Чем она выше, тем дороже кредиты для населения и бизнеса. Нынешние 11% от ЦБ трансформируются в итоге в 25–30% для населения и в 15–20% для бизнеса.
На прошедшем недавно Биржевом форуме вице-премьер Аркадий Дворкович отмечал, что при ставке в 20% годовых ни один инвестпроект не может быть рентабельным, если это «не продажа оружия, наркотиков и другие подобные виды деятельности».
«Если говорить о законном бизнесе, то по такой ставке нельзя давать в кредит», — резюмировал Дворкович, добавив, что банки сами такой политикой провоцируют невозвраты по займам.
Об этом же говорили и представители аграрного сектора премьеру Дмитрию Медведеву на форуме «Современное российское село». «Да разве можно 16–20%? Да это грабеж среди бела дня! Они должны 3–5%. Если мы будем брать кредиты под 20%, зачем заниматься? Работать на банки только?» — сорвал аплодисменты аудитории гендиректор сельскохозяйственного предприятия «Ягоднополянское» Василий Марискин.
Результатом такой политики ЦБ стало резкое падение спроса на заемные средства и снижение доли кредитов банков в общем объеме финансирования инвестиций. Если в 2008 году, по данным Росстата, она составляла 11,8%, то в 2015 году всего 7,8%.
Высокая ставка могла бы быть компенсирована целевой дешевой ликвидностью со стороны ЦБ на кредитование инвестпроектов. Но Эльвира Набиуллина выступила против предложения Минэкономразвития расширить программу проектного финансирования объемом в 100 млрд руб., которая реализуется за счет средств ЦБ и лимит которой сейчас выбран примерно на 70%.
«По проектному финансированию у нас есть сомнения. На мой взгляд, анализ проектов показывает, что там много проектов, которые могут финансироваться на коммерческой основе коммерческими банками», — сказала глава ЦБ на пресс-конференции 18 марта.
В условиях высоких процентных ставок увеличивается спрос предприятий на поддержку со стороны бюджета. Наиболее успешные примеры господдержки последних лет касались субсидирования кредитования на автомобильном и жилищном рынках, что показывает наличие потенциального спроса на данные инструменты, особенно в условиях высоких процентных ставок. Так, практически каждая третья квартира, купленная в ипотеку в 2015 году, была приобретена по госпрограмме субсидирования процентных ставок.
Правительству приходится компенсировать провалы политики Банка России, однако Банк России часто выражает недовольство по поводу отдельных направлений политики правительства, угрожая ужесточать денежно-кредитную политику, если кабинет министров будет больше помогать экономике.
Еще одна сторона высокой ставки (и поддержки Минфина в его стремлении сократить расходы бюджета, в том числе на индексацию зарплат бюджетникам и пенсий) состоит в том, что задавлены доходы населения и потребительский спрос. По итогам 2015 года реальная зарплата сократилась на 9,3%, что привело к существенному сокращению потребительского спроса — оборот розничной торговли упал на 10%.
В долларовом выражении зарплата вообще снизилась в 2,5 раза — с $900 в 2013 году до $400 по итогам 2015 года, что при сохранении в структуре потребления значительной доли импорта означает существенное сокращение возможностей качественного потребления, особенно для среднего класса. Однако эти тенденции трактуются Банком России исключительно как позитивные с точки зрения их влияния на достижение цели по инфляции.
Минэкономразвития ждет минимального роста доходов и спроса в 2017 году. «Прогноз исходит из того, что в 2017 году экспорт вырастет на 0,8%, реальная заработная плата — на 1,2%. Почти соответствующие значения будут у розничного товарооборота — рост на 1,1%», — говорил Алексей Улюкаев.
Тот факт, что жесткая денежно-кредитная политика сдерживает потребительский спрос и инвестиционную активность, понимают и в самом Банке России, но отступать со своих позиций регулятор не хочет.
«Мы, конечно, понимаем, что сейчас доступность кредита низкая, ставки процентные достаточно высокие для наших предприятий. И мы намерены снижать ключевую ставку, но не в ущерб инфляции. Мы не должны допустить ту ситуацию, когда мы ставки будем снижать, а инфляция будет расти», — заявила Эльвира Набиуллина в интервью телеканалу «Россия».
Она считает иллюзией мнение, что снижением ставок можно подстегнуть экономический рост. Для роста нужны структурные реформы, уверена она (сюда неплохо бы добавить и импортозамещение, и модернизацию основных фондов, чтобы способствовать повышению производительности труда и улучшению качества продукции). Однако, как проводить реформы без денег и без потребителей, Набиуллина не поясняет.
Важно отметить, что такое лобовое следование политике «инфляционного таргетирования» давно не принято. Даже апологет этого курса — Международный валютный фонд — давно признал свои ошибки.
В докладе «Переосмысление макроэкономической политики» (2010 год) выделили ключевые изъяны макроэкономической политики последних двух десятилетий и призывают к пересмотру многих из сложившихся постулатов, которые в условиях кризиса 2008–2009 годов показали свою неработоспособность. Среди основных этих постулатов — ориентация политики центральных банков на поддержание стабильной инфляции в качестве первичной или даже единственной цели и убеждение в том, что инфляция должна быть не только стабильной, но и крайне низкой.
Кризис показал, что выпуск может меняться и при наличии стабильной инфляции. В последнее десятилетие стало понятно, что макроэкономические модели не позволяют в полной мере объяснить поведение инфляции, а также ее взаимосвязь (особенно при ее низком уровне) с экономической активностью. При этом, как показал опыт 2000-х годов, стабильность показателей выпуска и инфляции не означает, что в отдельных секторах экономики не происходит роста цен и накопления диспропорций, которые могут в дальнейшем вызвать существенные негативные последствия.
Очевидно, что в рамках политики Банка России (а также и в рамках макроэкономической политики в стране в целом) необходима переориентация с ограничения спроса на расширение предложения товаров и услуг в стране. Это позволит достичь не только снижения инфляции в краткосрочном периоде, но и обеспечить ее стабильность в долгосрочном плане. Первоочередным решением на этом пути должно стать снижение ключевой ставки Банка России.
