Цивилизация
Восьмой день допроса Романа Абрамовича в Высоком суде Лондона начался с выяснения роли Кремля в российском бизнесе и обстоятельств тайных встреч Абрамовича с Бадри Патаркацишвили. Вопросы задает юрист Бориса Березовского Лоуренс Рабинович. «Газета.Ru» ведет онлайн-репортаж из зала суда.
Абрамович выступает ответчиком по иску Березовского. Истец пытается доказать, что под давлением Абрамовича был вынужден продать в 2000—2003 годах доли в нескольких российских компаниях, в том числе в «Сибнефти», по цене существенно ниже рыночной. Ущерб Березовский оценил в $5,6 млрд. По его мнению, Абрамович воспользовался изменением политической конъюнктуры — потерей влияния Березовского в Кремле и эмиграцией в Лондон, чтобы заставить его продать перспективные активы дешево.
Адвокаты ответчика это опровергают, доказывая, что Березовский никогда не был реальным совладельцем бизнеса и получал выплаты от Абрамовича за стандартную для России 1990-х «крышу» и лоббистские услуги. Задача юристов Березовского — доказать наличие партнерских отношений между ним и Абрамовичем.
Заседание началось с опозданием. Березовский — как обычно, воплощение зла, с тремя охранниками. Суровый и на вид невыспавшийся. Абрамович тоже выглядит невыспавшимся и, похоже, пришел в той же одежде, что и вчера, заметила корреспондент «Газеты.Ru».
Восьмой день допроса начался с вопроса Рабиновича, оказывал ли Кремль давление на Абрамовича, чтобы тот разорвал свои отношения с Березовским и его партнером Бадри Патаркацишвили. С этим утверждением Абрамович не согласился.
Также Абрамович не соглашается с тем, что он использовал свои связи в Кремле для оказания давления на Березовского и Патаркацишвили, чтобы те продали Абрамовичу свои акции «Сибнефти».
Абрамович: У них никаких акций в «Сибнефти» вообще не было.
Май 2001, Мюнхен. Там по свидетельским показаниям состоялась встреча Абрамовича и Патаркацишвили по поводу выплат по «Сибнефти». Березовского там не было, но подразумевалось, что Бадри передаст ему тему разговора.
Позже, 15 мая 2001 года, Абрамович встречался с Патаркацишвили в Париже, по показаниям Абрамовича.
Березовский утверждал, что на этой встрече Абрамович пообещал, что заплатит $1,3 млрд за доли Бадри и Березовского в «Сибнефти».
Абрамович с этим не соглашается и говорит, что не помнит, что обсуждалось на этой встрече, но точно не эта тема.
Далее Рабинович поинтересовался взаимоотношениями Абрамовича с Русланом Фомичевым, доверенным лицом Березовского.
Рабинович: Когда вы последний раз лично говорили с Фомичевым?
Абрамович: Думаю, этим летом.
Рабинович: Почему вы не вызвали Фомичева в качестве свидетеля?
Абрамович: Я так понимаю, что, так как он сотрудник Березовского и Патаркацишвили, я не могу его вызвать.
Обсуждается встреча в Кёльне 29 мая 2001 года Абрамовича и Патаркацишвили. На ней Бадри пытался убедить Абрамовича увеличить сумму выплат за «Сибнефть» до $2,5 млрд.
Абрамович отрицает это и говорит, что обсуждали только схему платежа в размере $1,3 млрд.
Абрамович говорит, что Бадри был очень обеспокоен судьбой Глушкова (Николай — партнер Березовского, присутствует в зале суда), но эта тема не обсуждалась на встрече в Кёльне. А
Рабинович утверждает, что именно на этой встрече произошли угрозы в отношении Глушкова, якобы Абрамович хотел, чтобы Березовский и Патаркацишвили поняли, что если они не продадут свои акции в «Сибнефти», то Абрамович, использует свое влияние в Кремле и Глушкова на свободу не отпустят.
Рабинович: Вы знали про проблемы со здоровьем у Глушкова и то, что тюремное заключение могло усугубить ситуацию?
Абрамович: Я знал про то, что у него какие-то проблемы со здоровьем. Также знал, что в апреле из-за этих проблем со здоровьем он находился в больнице, а не в тюрьме, именно поэтому ему удалось организовать побег.
Даже для здоровья обычного человека пребывание в тюрьме может быть опасным. Это не санаторий точно.
Из показаний Абрамовича: Решение о выплате $1,3 млрд было личным решением. Причем это надо было сделать так, чтобы не испортить отношения с Березовским и Патаркацишвили. Это был способ остаться лояльным по отношению к Березовскому и выразить уважение к тому, что он делает. А также таким образом я покупал себе свободу.
Абрамович: Я не жалею о том, что я заплатил. Я был благодарен ему за то, что он мне помог. Поэтому я считал, что я обязан ему заплатить, чтобы закончить наши отношения. Отношения «крыши» — это не юридическое обязательство, это понимание.
Рабинович: Каким образом был структурирован платеж 1,3 млрд долларов? Зачем надо было составлять какую-то документацию при платеже 1,3 млрд?
Абрамович: Это было требование Бадри. Ему нужны были документы, чтобы он мог получить эти деньги.
Рабинович: Вы знали, что Березовский и Патаркацишвили хотели получить свои деньги на Западе, а именно в Лондоне?
Абрамович: Да
Рабинович: Вы знали, что Березовскому и Патаркацишвили нужно будет соответствовать английскому законодательству, чтобы отмыть эти деньги?
Абрамович: В моем понимании слово «отмывание» применимо к деньгам, заработанным преступным путем, но эти деньги были честные, заработанные на нефти и алюминии. Это абсолютно чистые, честные деньги. Было два варианта — отдать наличными через латвийский банк или бумагами заплатить.
Теперь идет выяснение, как и кто подготавливал сделку и необходимую документацию. Абрамович говорит, что не понимает значения слова «доля», просит договориться, что имеется в виду — бенефициарный интерес или акции.
«В переводе слов «доля» звучит очень резко, как будто вы делите тут свои доли», — посетовал Абрамович.
Рабинович утверждает, что у Абрамовича была долговременная связь с Кертисом (британский адвокат Стивен Кертис работал в МЕНАТЕПе) в 1994—1995 годах и они вели «совместные дела». Но Абрамович говорит, что дел (в понимании бизнеса) у них не было. Их познакомил работник греческого посольства по фамилии Голубничий (Абрамович не уверен). По словам Абрамовича, все ограничилось только одной встречей, и сделок не было.
Абрамович признался, что Кертис однажды пригласил его в Лондон на охоту на птиц. Переводчица это интерпретировала как «hunting to birds», что озадачило Рабиновича, и он поинтересовался, точно ли они охотились на птиц, а не на лис. Абрамович заметил, что в русском языке для всех видов охоты используется только одно слово — «охота».
«Но если выбирать между «хантинг» и «шутинг», то это был, скорее, шутинг», — уточнил Абрамович.
На этом пояснении судья объявила перерыв на 10 минут.
После перерыва Рабинович спрашивает, правда ли, что Абрамович просил Кертиса помочь ему получить гибралтарский паспорт или даже британский. Абрамович это отрицает и говорит, что даже не знал, что у Гибралтара есть собственный паспорт. Вопрос об английском паспорте действительно обсуждался, так как гражданам России в то время было очень сложно выехать заграницу, но дальше разговора дело не зашло. Абрамович ссылается на то, что Кертис сам предложил свою помощь. Рабинович предполагает, что Абрамович общался с Кертисом и в 2003 году по поводу слияния «Сибнефти» и ЮКОСа, хотя, по показаниям Абрамовича, этой встречи не было. Рабинович настаивает на том, что Абрамович умышленно пытается свести к минимуму общение с Кертисом.
Перешли к допросу о событиях 2001 года. Рабинович хочет задать вопросы по алюминию и «Русалу».
Из записи разговора Абрамовича и Березовского в Ле-Бурже от 6 декабря 2000 года выясняется, что Абрамович говорит о «более фиктивном способе получения доходов, чем выплата дивидендов».
Березовский предлагал использовать «Русал» для легализации своих доходов. Абрамович не согласился регистрировать акции на имя Березовского, т. к. «пришлось бы стоять в очереди за дивидендами», к тому же пришлось бы платить за «крышу». Здесь Абрамович имеет в виду «крышу» Дерипаски (Олег Дерипаска, совладелец «Русала»), говорит Рабинович, так как Березовский подобных услуг по «Русалу» не предоставлял.
В 2002 году Абрамович встречался с Патаркацишвили в Тбилиси, и Бадри попросил выплатить ему еще $377 млн. Абрамович согласился.
Рабинович настаивает, что это выдуманная история: Патаркацишвили и Березовский уже жили в ссылке из России, и представлялось маловероятным, что эти люди «вернутся снова к власти».
Рабинович: Это как раз вы имели влияние в России в тот момент. И по сравнению с ними вы были намного ближе к людям у власти. Они вообще не могли вам предлагать какую-то политическую защиту. Почему же вы тогда согласились сделать такой большой платеж, когда Бадри попросил?
Абрамович объясняет, что Бадри потерял 20% при переводе денег и попросил ему эти деньги вернуть.
Абрамович: Почему я согласился вообще? Он был убедительный. Он мог меня убедить. Я вообще после каждой встречи с ним уезжал с дополнительными расходами.
По мнению Рабиновича, Патаркацишвили действительно имел право на эти деньги после распределений долей в «Русале», именно поэтому Абрамович согласился заплатить, а «не по доброте душевной, как он утверждает».
Рабинович приводит пример обсуждения юристами Абрамовича структуры этого платежа ($377 млн). Выглядит так, что, кроме Абрамовича, никто не имел понятия, для чего делаются эти выплаты.
Судья спрашивает, откуда Абрамович взял средства на этот конкретный платеж. Абрамович ссылается на компанию, которая была связана с «Русалом», так же как и при платеже $1,3 млрд.
Теперь выясняют детали продажи «Русала» осенью 2003 года. Абрамович не соглашается с тем, что разговаривал с Дерипаской по поводу продажи 50% «Русала» и Дерипаска согласился на покупку, но попросил дать возможность выплатить деньги в два этапа, так как не имел достаточно средств. Абрамович объяснил, что они договорились закончить их отношения по «Русалу», «Роспромавто» и «Ирктутскэнерго». Абрамович предложил Дерипаске купить активы «Роспромавто», «Иркутскэнерго» и 25% «Русала», а позже, когда Дерипаска соберет деньги, Дерипаска получит оставшиеся 25% «Русала».
То, что Дерипаска не приобрел сразу все 50% «Русала», он объясняет нежеланием Абрамовича продать все сразу.
Цена вторых 25% акций «Русала» по договоренности Абрамовича и Дерипаски должна была составить $450 млн. Эта договоренность не была юридически оформлена.
Судья: Почему не было задокументировано то, что акции были проданы за 450 миллионов (25%)?
Абрамович: Дерипаска не хотел обязательств, поэтому и не было это задокументировано. У меня всегда были хорошие отношения с Дерипаской. И меня это устраивало.
Абрамович говорит, что благодаря этому диалогу он получит юридическое образование, но помочь он не может. Он не улавливает мысли Рабиновича.
Абрамович: То, о чем мы договорились с Дерипаской, то мы и выполнили. Сам договор я не видел.
Рабинович: Эти соглашения показывают, что вы говорите неправду в своих показаниях.
Затем Рабинович цитирует несколько статей из различных СМИ. В статьях дается негативная оценка продажи «Русала». Абрамович говорит, что в этих статьях было мало правды. Но Рабинович продолжает цитировать статьи из газет.
Судья обращается к Рабиновичу, что не стоит верить всему, что пишут в газетах.
Судья: Вы уже выжали все из этой статьи, как из лимона.
Судья объявляет перерыв.
После перерыва Рабинович напомнил, что Патаркацишвили позвонил Абрамовичу и попросил его приехать в Грузию сразу после появления публикаций в СМИ о продаже «Русала».
Раббинович: Патаркацишвили был вами очень недоволен.
Абрамович: Да, он был не рад.
Рабинович: Он потом объяснил английским юристам, что вы продали 25% без его согласия. Так ли это? И поэтому он был зол?
Абрамович: Нет, не так. Когда я был в феврале у него в гостях, я предупредил его, что продам долю Дерипаске. В логике российского бизнесмена — предупредить о сделке до появления новости в прессе. Но он говорит, что я его не предупредил.
Рабинович: Олег вас пытался выпихнуть. Это ваше показание?
Абрамович: Это было мое ощущение. В тот момент мне казалось, что смогу меньше времени уделять бизнесу. Не то чтобы на пенсию выходить собирался, но я был губернатором и был доволен.
Рабинович: Вы нарушили сделку с Патаркацишвили, и он хотел, чтобы вы оставались в «Русале». Это так?
Абрамович: Ну да.
Судья: Почему Бадри был расстроен тем, что вы уходили из бизнеса?
Абрамович: Он хотел вернуться в Россию и продолжить бизнес и сотрудничать со мной в Грузии. Я ему все объяснил до появления новости в СМИ, но, видимо, Патаркацишвили это не счел достаточным.
