Цивилизация
- Сколково стало главной темой для обсуждения у глав американских венчурных фондов и российского руководства. Об этом вы говорили и с президентом Дмитрием Медведевым, и с главой «Роснано» Анатолием Чубайсом, и с российскими компаниями. Какие выводы Вы сделали после всех встреч?
- Я приезжаю в Россию с 1998 года. Я достаточно цинично ко всему относилась, но сейчас я намного оптимистичнее. Сколково не будет Силиконовой долиной в России, но этот проект поможет изменить Россию — и это прекрасно. Могу привести три аргумента.
Во-первых, Сколково своего рода поворотный момент, когда люди начали думать по-другому. Люди будут говорить: «До Сколково было так-то и так-то, а после Сколково произошло то-то и то-то». Сколково отражает изменение в мышлении, изменение позиции властей, которые поняли, что нефти и газа недостаточно, что промышленного производства недостаточно, а нужны инновации. При этом необходимо понять, что вы не можете покупать инновации. Вы должны создать сад, в котором инновации могут расти. Сейчас слишком много говорят о зданиях, но не о самом саде. Я надеюсь, что Медведев услышал, что ему говорили: главное — это люди, а не здания. Когда кто-то приезжает в Силиконовую долину, он идет не только в Apple и Google — он идет в малые компании, общается с теми людьми, которые разрабатывали технологии «на коленке», в гаражах, разговаривает с менеджерами по персоналу, а не с исполнительными директорами.
Во-вторых, Сколково – это место, где будет много зданий и офисов. Один из американских венчурных фондов уже озвучил, что готов инвестировать $250 млн в информационный центр на территории иннограда. Я хочу сказать, что здесь можно собрать критическую массу инвесторов, идей. Люди смогут здесь попробовать многое, открыть для себя новые занятия, профессии. Если удастся создать в Сколково такое подвижное меняющееся сообщество, будет очень хорошо.
И в-третьих: Сколково должно стать виртуальным городом, а не только конкретной территорией. Надо, чтобы возможности, которые даст Сколково, распространились и за его пределы. Это похоже на ситуацию, когда Христофор Колумб открыл Америку, думая, что обнаружил Индию. Когда он вернулся в Испанию с большими сокровищами, многие люди разбогатели. Но было и много других людей, которые подумали: «Хм, я могу купить лодку, поплыть туда и тоже стать богатым». Людям нужны примеры — и примеры не в виде олигархов. Например, когда я вижу женщину в бриллиантах, идущую по улице, я думаю (впрочем, наверное, как и все в России), что она скорее всего жена олигарха. Я почему-то не думаю, что эта женщина очень много работала, поэтому у нее столько денег, поэтому она может себе позволить бриллианты. А ведь, глядя на нее, надо думать, что и я смогу так же много работать, добиться успеха и позволить себе такие же бриллианты. Сейчас, конечно, действительность такова, что проходящая женщина скорее всего жена олигарха, а не исполнительный директор компании.
- Вы имеете в виду, что Сколково даст такие success stories?
- У вас есть такие примеры: Сергей Белоусов (генеральный директор Parallels – прим. «Газеты.Ru»), Аркадий Волож (генеральный директор «Яндекса»). Нужны не просто истории успеха, а честные истории успеха людей, которые много работают. Людей, которые, заработав много денег, не покупают яхту, а открывают новую компанию, работают над инновационным проектом, создают рабочие места. Но, чтобы эти истории появлялись, необходима не только поддержка государства, но и общества. А для этого должно измениться отношение людей к бизнесу, чтобы, когда ваша дочь придет домой и скажет, что хочет работать в новом проекте, посвященном высоким технологиям, вы бы сказали «Это чудесно!» вместо «Почему ты не выходишь замуж?».
- Вы верите в то, что такое изменение образа мышления произойдет в России?
- Ну не за два года, конечно же. Но достаточно вспомнить, что было в Америке. Сейчас идет очень популярный сериал в США. Он называется Madmen и рассказывает о нью-йоркских рекламщиках 1960-х. Женщины в этом фильме – секретарши, и, по сути, они работают, чтобы удачно выйти замуж. Тогда, 50 лет назад, это было абсолютно нормально, все это понимали. Но сейчас я смотрю и смеюсь. Я хочу сказать, что такое отношение изменилось в Америке, поэтому даже в России его можно изменить.
- Вы думаете, что Сколково — это проект, который действительно будет воплощен в жизнь, а не останется лишь амбициозным проектом? В России к нему довольно пессимистично относятся.
- Я думаю, что какая-то часть этого проекта может быть реализована. Однако цель проекта не в том, что будет происходить в Сколково, а то, что будет происходить в России. Одна из вещей, которая мне кажется действительно необходимой, — это прозрачность. Все, что будет делаться в Сколково, должно быть транспарентным. Надо быть честными: правительству Сколково нужно, чтобы реализовать заявленные приоритеты и так далее. Бизнес придет в Сколково, потому что он хочет и надеется заработать деньги: здесь он получит контракты. Люди придут в Сколково, потому что здесь они смогут получать хорошую зарплату, возможности для самореализации. Вот действительные, честные цели. Они понятны и прозрачны. Если кто-то мне скажет, что хочет построить Сколково, потому что он верит в будущее России… ну… хм...
Люди хотят получать деньги, занимаясь чем-то полезным. Вы не захотите делать деньги, занимаясь чем-то бесполезным, подкупая кого-то взятками. Коммерческий интерес — это хорошо, он идет на пользу, не надо его прятать. Все должно быть прозрачным, чтобы люди понимали, что они делают. Сколково должно стать коммерческим проектом — тогда многое получится.
- Во время встречи с Медведевым партнер и основатель фонда JK&B Дэвид Кронфельд заявил, что главная причина, по которой американские фонды не хотят инвестировать в Россию, — это страх того, что их деньги украдут, что русские найдут тысячи способов сделать это.
- Да, это большая проблема. Но это проблема не американцев, это ваша. И единственный способ решить ее — это как раз транспарентность.
- С какими еще трудностями вы здесь сталкиваетесь, ведь вы как инвестор не впервые в России?
- Понятно, что это коррупция. Но еще, например, недостаточно опыта ведения бизнеса, недостаточность умения общаться, вести переговоры. Например, переписка. Я получаю много писем из России, в которых нет темы, в которых нет вопросов и даже намека на это. В своих письмах я стараюсь обозначить тему, например в заголовке напишу: в 18.00 интервью с вами. Открыв письмо, вы понимаете, о чем оно, что у вас просят, что вам потребуется сделать. А в письмах от русских этого либо нет, либо не очень хорошо сделано. Конечно, и американцы не всегда правильно все делают. Но суть в том, что все это замедляет развитие бизнеса. Вот, по данным McKinsey, производительность труда в России составляет 25% от уровня США. И это очень большая проблема: она говорит о слабой конкуренции. Но это не значит, что сложно нанять людей, которые могут сделать так, чтобы все заработало эффективно.
Я настаиваю на том, что Россия не столько нуждается в инновациях, сколько в исполнении того, что уже есть. И первыми это должны сделать власти. И тогда граждане смогут сказать, что инновации — это очень здорово, что все направлено не на то, чтобы продавать нанотехнологии американцам, а на то, чтобы сделать повседневную жизнь лучше.
- Сколково поможет решить проблему неразвитости рынка венчурных инвестиций в России? По словам Медведева, у нас всего около 20 венчурных фондов объемом в $2 млрд.
- Знаете, на что это похоже? Если я сделаю три шага по комнате в этом направлении, буду ли я ближе к гостинице, в которой живу? Да, буду. Буду ли я в гостинице? Нет. Вот вам и ответ на вопрос. Сколково может привлечь венчурных инвесторов, собрать их в одном месте, но это один из многих шагов. Да, это очень большой, видимый для всех шаг, но один из. При этом венчурные фонды не должны быть только в Сколково. Инвесторы должны думать: у нас получилось в Сколково – значит мы сможем и в Томске.
- Хорошо, Сколково — это один из шагов, а остальные?
- Вы можете их назвать сами. Томск, Екатеринбург, Челябинск, другие города. Кроме того, в Сколково будет много налоговых льгот. Лично я бы хотела, чтобы аналогичные льготы были по всей России, тогда то, что вы развиваете в Сколково, будет по всей стране. Ведь вы не захотите специально приезжать в Сколково, чтобы начать бизнес, – вы захотите делать у себя в городе, например в Томске, где, кстати, очень много студентов, где в вузах очень хорошее образование.
- Все три дня главы венчурных фондов говорили о том, что в России очень высокий уровень образования, много умных студентов, но в то же время они подчеркивали, что в стране нет идей, нет интересных проектов, в которые можно инвестировать. Как можно объяснить такой парадокс?
- Думаю, они неправы. Я вижу здесь очень много интересных проектов. Возможно, есть не очень много новых идей, но есть предложения по лучшему применению уже существующих идей. Есть люди, которые делают так, чтобы все работало. Как я уже говорила, для меня намного интереснее не инновации, а реализация того, что уже есть, и прозрачность: «полезный» намного лучше «инновационного».
- С Вашей точки зрения, заявления властей о новых приоритетах, об инновациях, создание специального наукограда позволит вернуть назад ученых и программистов, которые покинули страну после распада СССР?
- Конечно, я в этом уверена. Я уже получила два резюме от людей, которые хотят вернуться в Россию. Один из них очень важный человек, и я не могу сказать его имя. А другого вы не знаете, поэтому его имя вам ничего не скажет. Сколково станет брендом, и людям интересно в этом участвовать. Кроме того, сейчас не так просто найти новую работу в США. Все это очень волнует: ведь это намного интереснее, чем, допустим, создавать новую модель телевизора для богатых американцев в Силиконовой долине в Америке. Лучше вернуться в Россию, где ты родился, и попытаться сделать ее такой, какой ты хочешь. Это своего рода вызов.
- Интерес российских властей позвать сюда американские венчурные фонды очевиден. Правительство хочет понять, как это работает в развитых странах, хочет, чтобы вы вкладывали сюда «умные деньги». Но в чем интерес для американских инвесторов?
- Они ищут новые возможности.
- И Россия может предоставить их?
- Назовите проблему в России?
- Самая очевидная — коррупция
- Значит, есть возможность ее решить, например поставив необходимое программное обеспечение, которое позволит повысить прозрачность операций. Любая проблема, которая есть в России, — это в некоторой форме и возможность. Проблемы с плохим и слабым здоровьем населения? Это возможность для компаний, производящих полезную для здоровья еду, разрабатывающих лекарства. Ведь люди готовы платить за то, что ты решаешь их проблемы. Именно эти решения и являются возможностями для бизнеса. В России очень много проблем — мы готовы предоставить вам решения. А еще лучше будет найти русских, у которых эти решения уже есть, просто им нужно немного помочь.
- Хорошо, но как вы будете реализовывать все эти возможности, если постоянно сталкиваетесь с трудностями? Необходимость платить, чтобы начать бизнес, бюрократия и так далее.
- Могу сравнить с армией. Когда вы посылаете одного солдата, его сразу же убивают. Но когда вы посылаете сотни солдат, то они уже могут и будут бороться и пройдут через все. Одной венчурной компании, конечно, будет сложно. Но если приедут 20 венчурных компаний — ребята в галстуках, с широкими улыбками, излучающие оптимизм, которые уже встречались с Медведевым? Совместными усилиями получится, но необходимо много новых свежих групп. Они придут, расскажут — потом приедут их партнеры. Тогда здесь появится критическая масса людей, которые будут заинтересованы вести бизнес здесь. Конечно, на это потребуется много времени. Венчурные инвесторы сразу не откроют здесь свои представительства, но они купят одну компанию, другую, а потом поймут, что можно открывать и офис.
- Но вот на встрече партнер фонда Alluy Venture Крейг Тейлор говорил о том, что не горел желанием ехать в Россию...
- Да, и такие инвесторы тоже есть. Но ведь по итогам этого первого визита Тейлор сказал, что вернется в Россию. Ничего не получится, если постоянно говорить: «Этому не бывать, такого не произойдет».
- В России достаточно много людей, которые настроены именно так, пессимистично.
- Одно из лучших качеств американцев – это готовность пытаться делать что-то новое. Американцы делают так, чтобы что-то происходило. Они верят. Конечно, иногда они терпят неудачи, но они продолжают пытаться что-то делать.
Я понимаю, что это звучит как-то глупо и чересчур оптимистично, но, в конце концов, это реальность. Если у вас будет негативное отношение ко всему, вы не сможете решить проблему, вы не сможете заработать много денег, за исключением воровства, конечно. Но будет хорошо, если вы придете сюда и скажете: «Это интересно, мы можем здесь построить бизнес, мы сможем поменять вещи, мы найдем много клиентов здесь».
- Россия для американцев — это вызов, возможность решить сложную задачу?
- Да. Почему я в России уже в который раз? Не потому, что здесь легко, а потому, что здесь трудно. И оно стоит того, чтобы что-то здесь делать. В США есть сотни людей, которые занимаются тем же, могут делать то же самое, что и я. Но здесь я особенная: я могу сделать здесь что-то такое, что без меня или моего вмешательства не получилось бы. В США не так интересно.
- Вы занимаетесь венчурными инвестициями уже более 15 лет. Что сейчас наиболее популярно среди инвесторов, во что интересно вкладываться – информационные технологии, разработка лекарств и медицинских приборов (life science), зеленые технологии, космос?
- К сожалению, это не космические технологии, как я бы хотела. Мне это интересно, но венчурным фондам нет. Они по-прежнему занимаются всякими интернет-штучками. Достаточно посмотреть на их портфолио: они делают онлайн-игры, социальные сети, видео. Мне намного интереснее проекты, связанные со здоровьем.
- Только в России такой тренд или по всему миру?
- По всему миру.
- Почему же не life science?
- Не знаю: мне кажется, это неправильно. Хотя для меня life science — это как Россия: да, сложно, да, надо много времени. Но проблема огромная, а значит, и возможности огромные. Это заводит, потому что если преуспеть, то отдача будет потрясающей.
- Поделитесь вашим секретом венчурных вложений. Как выбрать проект, который выстрелит в будущем?
- Занимайтесь тем, что вы любите. Это совет как венчурным инвесторам, так и стартапщикам. Ведь это все очень сложно. И если вы будете заниматься проектом только ради денег, вы потеряете видение, представление проекта. Каждый из нас может делать очень много вещей, кто-то из нас обычный человек, кто-то гений. Но вы будете лучшим, если будете заниматься своим любимым делом, работать с энтузиазмом.
