Цивилизация
Интенсивность ударов только украинских беспилотных летательных аппаратов по объектам на территории России постоянно нарастает. К примеру, 10 марта украинский беспилотник был уничтожен в небе над поселком Форносово в Тосненском районе Ленинградской области. 11 марта четыре БЛА самолетного типа противника были уничтожены под Брянском и два — под Орлом. Накануне Минобороны России сообщило, что за сутки силами ПВО было поражено 130 украинских БЛА.
В связи с заявлениями министров иностранных дел ФРГ Анналены Бербок и Великобритании Дэвида Кэмерона не исключено, что в ближайшее время существенно возрастет и масштаб применения крылатых ракет воздушного базирования. Насколько готовы к этому российские силы и средства противовоздушной обороны и на что в плане усиления наших возможностей по обороне объектов страны и Вооруженных сил надо обратить внимание в первую очередь?
Поле управления
Некоторые представители российского экспертного сообщества при анализе боевых возможностей противовоздушной обороны обычно обращают внимание на отдельные тактико-технические характеристики тех или иных зенитных ракетных систем или комплексов. В первую очередь, разумеется, на дальнюю границу зоны поражения того или иного ЗРК. А она, между прочим, весьма сильно зависит от высоты полета цели и радикально отличается на больших и предельно малых высотах. К примеру, в стратосфере дальняя граница зоны поражения ЗРС/ЗРК может достигать и нескольких сотен километров, а на ПМВ (предельно малых высотах) едва превышает 20 км.
Такой взгляд на возможности ПВО достаточно поверхностный.
Поэтому в первую очередь в плане усиления возможностей ПВО надо говорить о создании и совершенствовании системы управления, то есть о радиолокационной разведке и системе пунктов управления силами и средствами ПВО (полк, дивизия, корпус, армия) с соответствующими каждому уровню автоматизированными системами управления.
Именно это в совокупности и можно назвать полем управления.
Если таковое создано, то в границах объединения количество обрабатываемых воздушных объектов измеряется сотнями, число управляемых и взаимодействующих объектов (зенитных ракетных и радиотехнических частей, истребительных авиационных полков, подразделений РЭБ) составляет десятки, темп обновления данных о воздушной обстановке весьма высок, то есть задачи целеуказания и целераспределения в этом случае решаются с необходимой эффективностью.
Иными словами, при отражении ударов средств воздушного нападения в условиях сильного радиоэлектронного противодействия противника обеспечивается автоматизированное управление боевыми действиями подчиненных соединений, частей и подразделений. То есть ситуации, при которых несколько зенитных ракетных подразделений ведут огонь по одной и той же цели, а несколько других воздушных объектов преодолевают зону ответственности соединения ПВО без огневого воздействия, исключаются по определению. Кроме того, создаются практически непреодолимые препятствия для ведения «дружественного огня». То есть, когда у боевых расчетов есть полное представление о воздушной обстановке, открытие огня по своим самолетам исключается.
В настоящее время, и это следует иметь в виду для адекватной оценки обстановки, в прифронтовой полосе действуют, если так можно сказать, два органа, занимающиеся вопросами противовоздушной обороны, — войсковая ПВО и силы и средства противовоздушной обороны целого вида Вооруженных сил РФ — Воздушно-космических сил.
По этим причинам войсковую ПВО требуется глубоко интегрировать в единую автоматизированную систему управления, которая уже создана и функционирует под эгидой Командования ПВО/ПРО.
Сегодня зенитные ракетные бригады и подразделения Войсковой ПВО применяются в зоне специальной военной операции не в составе соединений, а рассредоточено, иногда в составе всего одной-двух СОУ (самоходных огневых установок) и ПЗУ (пуско-заряжающих установок). Напомним, что СОУ и ПЗУ могут самостоятельно вести огонь по воздушному противнику, чем существенно отличаются от зенитных ракетных дивизионов С-300/400.
Поскольку имеющиеся средства Войсковой ПВО не охвачены единым контуром управления и не интегрированы в единую систему управления, о централизованном целеуказании и целераспределении речи не идет. По этим причинам расчеты подразделений Войсковой ПВО (а уж тем более СОУ и ПЗУ) подчас не имеют полного представления о воздушной обстановке, а это создает самые благоприятные условия «для дружественного огня».
Поэтому вопрос скорейшей интеграции сил и средств Войсковой ПВО в единую и строго иерархическую систему управления стоит достаточно остро. К слову, командование этого рода войск уже включено в состав Командования ПВО/ПРО. Подчеркнем, что речи о какой-либо «оптимизации» зенитных ракетных бригад и других подразделений Войсковой ПВО не идет. У каждого рода войск все-таки свое предназначение.
Но должно быть сделано так — если командование тех или иных соединений Сухопутных войск принимает решение об усилении ПВО каких-либо объектов (группировок войск) и в этих целях отряжает даже одну СОУ (самоходную огневую установку), то по прибытию в район предназначения расчет СОУ должен включиться в «розетку» единой системы управления и получать все необходимые данные о воздушной обстановке и информацию целеуказания. То есть такой ситуации, к примеру, что прибыл, вышел в эфир, захватил какой-то воздушный объект на сопровождение, принял его за противника, обстрелял, а потом оказалось, что это свой самолет (да еще воздушный объект особой важности), не должно быть в принципе.
Армии ВКО
Что касается необходимости проведения крупных организационно-штатных мероприятий, связанных с усилением возможностей противовоздушной обороны страны и Вооруженных сил, то эта проблема не то чтобы назрела, а уже, можно сказать, и перезрела.
В 1998 году при слиянии двух видов Вооруженных сил — Войск ПВО и Военно-воздушных сил — были сформированы армии ВВС и ПВО. Но боевые задачи и предназначение у воздушных армий и отдельных армий противовоздушной обороны как были, так и остаются диаметрально противоположными.
Участвуя в операциях, воздушная армия решает следующие задачи: поражает объекты и авиацию противника, нарушает управление войсками и оружием; поражает резервы, воздушные и морские десанты; срывает перевозки войск и материальных средств; обеспечивает пролет и боевые действия других авиационных объединений и соединений; обеспечивает десантирование и боевые действия своих воздушных десантов; ведет воздушную разведку и РЭБ.
В свою очередь, отдельная армия противовоздушной обороны предназначалась для надежного прикрытия от ударов в воздухе административно-политических центров, объектов экономики и транспортной инфраструктуры, важнейших группировок войск в интересах сохранения их боеспособности и выполнения ими поставленных задач.
То есть функции ВА и ОА ПВО отличаются кардинальным образом: воздушная армия — сугубо ударные, отдельная армия противовоздушной обороны — сугубо оборонительные.
Поэтому в ближайшее время представляется крайне целесообразным разделить армии ВВС и ПВО в составе Воздушно-космических сил, то есть воссоздать воздушные армии и возродить на новой основе уже не отдельные армии противовоздушной обороны, а армии воздушно-космической обороны.
В этом плане важно действовать поэтапно, не стремиться к формированию армии ВКО сразу на всей территории страны, а в начале воссоздать хотя бы две воздушных армии (пункты постоянной дислокации — г. Москва и г. Ростов-на-Дону) и две армии ВКО (г. Санкт-Петербург и г. Ростов-на-Дону) на западных границах государства. Пока на территории европейской части страны имеется только одно оперативное объединение ПВО — 1-я армия ПВО/ПРО особого назначения, осуществляющая прикрытие столицы России, — г. Москва. И только одной этой армии явно недостаточно.
К этому надо добавить, что в настоящее время армии ВВС и ПВО возглавляют, как правило, авиаторы, а отнюдь не специалисты в области организации противовоздушной обороны. К тому же командиры-пилоты, причем по очень объективным причинам, весьма далеки от многих специфических вопросов в сфере автоматизации боевых действий, ведения радиолокационной разведки, организации зенитной ракетной обороны.
Авиаторы в ходе специальной военной операции сегодня сосредоточены на решении задач, присущих сугубо воздушным армиям, то есть нанесении по противнику бомбовых и ракетно-авиационных ударов. Вопросы, к примеру, зенитного ракетного прикрытия нефтеперерабатывающих заводов в Волгограде (Саратове, Нижнем Новгороде и т. п.) и мостовых переходов через Волгу если для пилотов и стоят, то далеко не на первом месте.
А актуальность прикрытия самых разнообразных объектов в пределах европейской части страны будет (и в этом не приходится сомневаться) только нарастать. И это дело надо все-таки поручать специалистам и соответствующим организационно-штатным структурам.
Предполагаемый состав армий воздушно-космической обороны на данном этапе, разумеется, может быть предметом обсуждения, но, как представляется, в составе армий ВКО непременно должны быть и истребительные авиационные полки. Поскольку наносить бомбовые удары по противнику — это одно дело, а осуществлять перехват воздушных объектов в АСУ или голосом штурмана наведения с пункта наведения — уже несколько другая задача. И навыки летного состава тут требуются совершенно другие.
Вполне возможно, что следует пересмотреть и так называемую численность, выделенную в настоящее время для частей и соединений ВКС, причем пересмотреть исключительно в сторону увеличения. Медлить, есть все основания полагать, с подобными вопросами не стоит. Вопрос стоит о национальной безопасности, причем стоит достаточно остро.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Биография автора:
Михаил Михайлович Ходаренок — военный обозреватель «Газеты.Ru», полковник в отставке.
Окончил Минское высшее инженерное зенитное ракетное училище (1976),
Военную командную академию ПВО (1986).
Командир зенитного ракетного дивизиона С-75 (1980–1983).
Заместитель командира зенитного ракетного полка (1986–1988).
Старший офицер Главного штаба Войск ПВО (1988–1992).
Офицер главного оперативного управления Генерального штаба (1992–2000).
Выпускник Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил России (1998).
Обозреватель «Независимой газеты» (2000–2003), главный редактор газеты «Военно-промышленный курьер» (2010–2015).